<к содержанию
<предыдущая страница
Часть 3
Глава 30
РОГОЖНОЕ ЗНАМЯ
Колька сидел на ящике у своего пресса убитый горем. Шел пятый день, как Красников не выходил на работу. Вначале подросток думал, что прессовщик заболел, но Груша ему сказал:
- Твой-то загулял.
- Как? - не понял Колька. - Что вы сказали?
- Запил твой "король". Ерундовый человечишко.
О том, что с прессовщиком происходит неладное, Колька заметил еще несколько дней назад. На работу "король" приходил с опухшим лицом, от него несло винным перегаром. Он перестал следить за прессом. Нередко они выпускали бракованные заклепки. Раза два с ним беседовал Глеб Дмитриевич. Красников держал себя вызывающе.
- Ученого учить - только портить!
А у Кольки душа болела. Кругом люди, как люди, работают, а их пресс стоит. Подростку казалось, что и он виноват в случившемся.
Вася и Наташа успокаивали его.
- Причем здесь ты, - говорила ему Наташа. - Ну, причем?
- Такую контру надо вон вышибить с завода, - говорил Вася.
Вечером к Кольке подошел Глеб Дмитриевич.
- Не пришел?
- Нет!
Глеб Дмитриевич в раздумье сощурился и, видно, приняв какое-то решение, ушел.
Удар последовал на следующее утро. Еще до прихода рабочих в цех, к прессу Красникова кто-то прикрепил рогожное знамя. Входившие в помещение рабочие молчаливо разглядывали его. Одни неодобрительно качали головой, но большинство приняло это, как должное.
- По заслугам!
- Допрыгался!
При виде "знамени" у Кольки потемнело в глазах, подкосились ноги. В голове все перепуталось. Привел его в себя Каланча. Вася с нескрываемым восторгом выкрикнул:
- Так ему, сычу!
Кольку словно ударило:
- Что ты болтаешь!
Наташа схватила Каланчу за локоть.
- Ведь Коля с ним работает...
Каланча вырвал руку.
- Причем тут он?
- Причем, причем!.. - с горечью заговорил Колька. - А притом, что я с ним работаю... Эх... - он с отчаянием оглянулся - Кто бы это мог сделать? Неужели Глеб Дмитриевич? Зачем же так - разве справедливо?
В цехе приступили к работе, все разошлись, и вскоре он один остался у пресса. "А если сорвать?" Стиснув зубы, Колька подбежал к рогоже. Высоко. Не дотянуться. Схватил пустые ящики, лихорадочно нагромоздил один на другой. Наконец, с трудом дотянулся до древка.
- Коля, что ты делаешь? Не смей!
Колька оглянулся и полетел на пол. Сразу же вскочил на ноги. Позади с сурово сдвинутыми бровями стоял Костюченко.
У мальчика вздрагивали губы.
- Но я не виноват! Понимаете, совсем не виноват! Зачем же так? - губы у Кольки вздрагивали, глаза набухли от слез.
- Что ты, Коля, кто тебя винит? - обхватил его за плечи матрос. - Тебя не винят. Все знают - ты работал хорошо. Успокойся!
- Успокойся!.. А кого винят? Кого? - раздался вдруг голос подошедшего Красникова. Его одутловатое лицо исказилось, стало серым. - Меня выходит? Эх вы!.. Когда работал, как вол, был хорошим. Чуток подвернулся... Ну, загулял - ополчились, растоптать решили...
К станку собирались рабочие.
- Работяги, - вдруг неестественно взвизгнул Красников, - это кто разрешил издеваться над рабочим человеком? Кто?
- Слушай, - вышел вперед Зайченко, - слушай, Красников. Не мути воду. Брось разговоры об издевательстве. Не клюнет... Не спекулируй рабочим именем. И если хочешь знать - слушай. Вот ты?! Какой ты рабочий? Ты над заводом издеваешься...
Рабочие одобрительно загудели.
- Я? Меня? - задохнулся Красников и с треском рванул на себе косоворотку.
- Эх, ты, артист! - намешливо продолжал Зайченко. - Рубаху не рви. Сгодится... Может, ты и был когда-то рабочим, а сейчас весь вышел. Честь свою пропиваешь? Дело твое. А нашинскую молодую Республику - не позволим. И думаю так я, товарищ секретарь, - повернулся он к Костюченко, - на тачке его из цеха.
Рабочие поддержали:
- Выгнать поганую овцу!
- На тачке!
Прессовщик Груша торопливо говорил:
- Братцы, верил я в него, как в бога, а он, как поп - с лица свят, а нутром гад.
Красников тупо озирался. Взгляды рабочих не предвещали ничего хорошего.
- - Товарищи, - остановил всех матрос, - товарищи! Рогожу мы повесили по постановлению партийной ячейки.
- И правильно!
- Верно!
- Погодите. Я о другом. Николая Логинова невольно обидели.
Теперь все посмотрели на Кольку.
- Ничего, поймет. Не по нему били, - сказал Зайченко.
- Ясное дело, - раздались возгласы, - поймет парень!
- Секретарь, - неожиданно обратился Красников к Костюченко и низко опустил голову. - Матрос! - продолжал он в наступившей тишине. - Промашку допустил я. Виноват. Прости. - Он с трудом выдавливал из себя каждое слово.
- Проси у всех, - жестко ответил Глеб Дмитриевич.
...Красникова простили, но предупредили: еще одно замечание - и за ворота.
Через некоторое время они начали работать. Колька избегал смотреть на Красникова.
Тот молчал. Только один раз, когда Колька слишком часто стал подавать заготовки, буркнул:
- Не жми. Вишь, пресс расстроился. Браку напорем.
"Не бегал бы по кабакам, - не порол бы браку", - подумал Колька и начал бросать стержни реже.
Часть 3
Глава 31
КАК МАСТЕР "ОБМЫВАЛ" КОЛЬКУ
Колька и Наташа с трудом выбрались из весело шумящей очереди и неподалеку от кассы пересчитали деньги: первая получка в заклепочном цехе!
- Коля, как много! - восторженно закружилась на одной ноге Наташа.
И хотя денег было совсем не так уж много, Колька сам готов был пуститься в пляс. Но рабочему-нагревальщику не положено.
- Маме ситец на платье - раз, - загибала Наташа палец, - тебе косоворотку - два.
Колька протестующе поднял руку:
- У тебя башмаки прохудились.
- Помолчи! Прохудились! Какой ты рабочий без косоворотки? Остальные на продукты.
Колька посмотрел на Наташины разбитые парусиновые туфли.
- Ты получишь ботинки! Давай деньги!
- Если на меня тратить - не дам! - Наташа спрятала за спину кулак с деньгами.
Колька махнул рукой.
...На улице было солнечно. После короткого дождя трава посвежела, стала ярко-зеленой. Дышалось легко. Ветер разогнал тучи, и голубое небо с редкими облаками отражалось в лужах.
- Здрасте, - неожиданно раздался рядом нетвердый голос мастера Грачева, - а вот и мы.
Грачев был навеселе. В шелковой кремовой косоворотке, опоясанной красным шелковым шнуром с кистями, в блестящих лакированных сапогах мастер выглядел празднично - будто на ярмарку собрался.
- Пошли, - положив свою толстую руку на плечо мальчика, пригласил он, - за тобой должок!
- Куда! Какой должок? - пытался вывернуться Колька.
- Как куда? Хитер! Обмывать!
- Кого обмывать? - еще больше удивился Колька.
- Ишь ты, - подмигнул Грачев и, показывая большие желтые зубы, рассмеялся, - тебя, дорогуша. Эх, зеленый ты. Порядок такой спокон веков. Я тебе помог? Помог! То-то же, выходит, должок. Пошли к дяде Ване.
- Никуда он не пойдет, - бросилась на защиту друга Наташа. - Нам в лавку, обновы покупать. Идем, Коля!
Мастер не обратил внимания на ее слова. Он еще крепче вцепился в плечо Кольки и потянул его за собой.
Наташа безбоязненно налетела на Грачева, схватила за кремовую рубашку.
- Как вы смеете? Отпустите Колю. Коля, уходи от него!
Но Колька вдруг по совершенно непонятной для Наташи причине поощрительно улыбнулся мастеру, а ей сказал: "Иди домой!" Наташа растерянно шла за ними, не зная, что думать.
У пивной Грачев ухмыльнулся Наташе и, ловко втолкнув Кольку в распахнутую дверь, сказал:
- А вот и дядя Ваня!
...Наташа так и не поняла случившегося. Досада на Кольку, на себя и злость на мастера душили ее. Крупные слезы текли по щекам. Она не могла знать, что Кольке в последнюю минуту пришла в голову нелепая мысль: попытаться в пивной выведать у мастера, что он перевозит в бочке с помоями и зачем тайком от людей посещает литейку.
...Пьяные возгласы, звон кружек и какой-то сладковато-тошнотворный запах, перемешанный с дымом от табака, поразили Кольку. Ему захотелось бежать отсюда. Но он вспомнил о своем замысле и, преодолевая отвращение, подчинился мастеру, который подтолкнул его к пустовавшему столику.
Грачев смахнул со столика остатки воблы, плюхнулся на стул, постучал грязной вилкой и крикнул официанту:
- Любезный!
Заглядывая в глаза Кольке, он продолжал:
- Правильно, что обмываешь, уважительный парень, то, что было промеж нас, забудь! Забудь!
Колька молчал, лихорадочно обдумывая, как поскорее и лучше сделать свое дело и убежать.
Им принесли две высокие кружки, сушеную воблу и тарелку с солеными помидорами. Размер кружки испугал Кольку. Грачев ободряюще подмигнул Коле и, к величайшему его ужасу, достав из кармана бутылку водки, наполнил кружки чуть повыше половины. Отставив опорожненную бутылку, он скомандовал:
- Бери! Дай бог не последнюю, - Рыжий козел стукнул о Колькину кружку, прильнул к своей ртом и не отрывал губ, пока не выцедил до дна.
И снова Кольку охватил ужас. Еще не выпив, он почувствовал, что его начало тошнить.
- Пей! - приказал Грачев, очищая воблу. - Пей!
Колька не хотел пить. Он оглянулся, словно ища помощи.
Но кругом все были заняты: пили, шумели, курили.
- От крещения нельзя отказываться, все так начинали заводскую жизнь! Пей! - настаивал Грачев.
И Колька поднес ко рту посудину.
- До дна, до дна! - требовал мастер.
Но Колька смог сделать всего несколько глотков и схватил помидор.
- А ты, брат, молодец, свойский, - приговаривал Рыжий козел.
У Кольки закружилась голова. "Ну, вот и выведал тайну", - со злорадством подумал он о себе.
К ним то и дело подходили знакомые мастера, шутили и посмеивались над захмелевшим Колькой.
- Эх, братцы, не в нас пошел народ, - ораторствовал мастер. - Силы в нем нет!
Один из рабочих неодобрительно бросил:
- Оставь ты мальца! Всю получку хочешь из него вытянуть?
Грачев заорал:
- У меня своих хватит!
Откуда-то появился Красников, тоже пьяный, и набросился на Колькиного заступника. Потом он ругал Глеба Дмитриевича за рогожное знамя, кричал в самое ухо мальчику, что Колька стервец, но работать мастак.
Кольке стало совсем плохо, и он стремглав, задевая стулья, выскочил на улицу.
Часть 3
Глава 32
ДРУЗЬЯ, НА ПОМОЩЬ!
Два часа потратила Наташа на розыски Генки и Каланчи. Втроем они помчались к пивной.
Генка не мог поверить в случившееся. Задыхаясь, на ходу неоднократно переспрашивал.
- Но зачем Колька пошел с ним? Как он мог?
- Я же тебе тысячу раз говорила, - горячилась Наташа. - Схватил за плечо и потянул. Как клещами.
- Вот сыч! - ругался Каланча. - Доберемся мы до него.
За разговорами добежали до пивной.
Первым ворвался в помещение, расталкивая встречных, Каланча. За ним воинственно двигались его товарищи.
Кольки не было. И только буфетчик подсказал:
- Вона, - махнул он пустой кружкой на улицу. - Сидит у забора.
Подростки выскочили из помещения.
Колька, скрючившись, сидел на большом камне и тяжело дышал. Ему было плохо.
- Уведем его отсюда, - взмолилась Наташа.
Генка суетился около Кольки:
- Подожди, сперва приведем его в себя! Коль, ты что? Зачем ты это!
- Колька открыл глаза.
- Ребята... Я... хотел тайну выведать...
- Дурак, - сурово осудил его Каланча.