Часть 3
Глава 17
НЕ СДАДИМСЯ!
Ребята вышли из заводских ворот не как всегда - веселой, шумной стайкой. Не было ни громких шуток, ни беззаботной болтовни. Никто не торопился, как обычно, к трамваю. Медленно, вместе с потоком рабочих вышли ребята из проходной и, не договариваясь, тихонько пошли домой.
В том, что случилось что-то очень серьезное, никто не сомневался. Мальчишки были убеждены: теперь их наверняка выгонят из цеха. Наташа не соглашалась. Генка ругал мастера. Каланча задумчиво почесывал затылок и время от времени поплевывал.
Кольку страшили последствия этой истории. Что скажут Глеб Дмитриевич, Мария Ивановна и Ольга Александровна?
А мальчишки? Если узнают, что Кольку и его друзей вытурили с завода, мальчишки всего города будут смеяться над ними. В ушах у Кольки уже звучали ехидные вопросы:
- Наработались? Без году неделю - и вылетели?
Впрочем, черт с ними, с мальчишками. Главное, не суждено им, как видно, принять участие в ремонте кораблей.
Шел пятый час. День стоял знойный, безветренный. Ребята, не замечая духоты, шагали посредине улицы, стиснутой одноэтажными домиками, и каждый думал о своем.
Генка не мог долго огорчаться. Он догнал Кольку, подбрасывая камушек в руке.
- Не падай духом. Я тебе вот что скажу: если повезет и останемся, то мы еще ого-го как покажем себя!
- Убей меня бог, - заговорил вдруг Каланча, - идем как похоронная процессия. Ну что это такое?.. Послушай, Колька, плюнь ты на хрыча...
- Выгонит он нас.
- Ну и пущай. Просто он гад и контра. Его бы проучить. Ежели бы мы не старались, а то из кожи лезли вон. А что толку?
- Подожди, Вася. Дай обдумать.
- А чего голову ломать? Думай, не думай, знаю одно: больше я, сычи, не ходок на завод.
- Этого ты не сделаешь, - обернулся к нему Коля. - Это значит - сбежать!
- А раз так, - круто переменил Каланча, - нечего нос вешать. Идем к Марии Ивановне.
- Верно, - подхватил Генка, - расскажем ей все.
...У Марии Ивановны сидела мать Генки - Берта Борисовна. Они взволнованно разговаривали и при появлении ребят умолкли. Мария Ивановна велела им пройти на кухню и кушать суп.
- Мы не хотим есть, мама. Мы пришли посоветоваться с тобой, - выступила вперед Наташа.
- Потом. Гость у меня. Идите на кухню, - Мария Ивановна плотно прикрыла дверь, но сквозь тонкие доски доносился голос Берты Борисовны. А то, о чем она говорила, заставило ребят временно забыть о своих неприятностях.
- Нет, нет, Мария Ивановна. Вы не правы. Мы не пренебрегаем приобщением Геннадия к труду. Конечно, сын музыканта мог бы найти себе более достойное занятие, чем быть чернорабочим. Это не мой идеал... Но... но сейчас, поверьте, основная причина в другом.
Генка жалко улыбнулся.
- Ничего нет зазорного в том, что они трудятся на заводе. Меньше баловать на улице станут. Да и пора им, Берта Борисовна, понемногу пособлять нам. Время такое. Совсем нелегко жить-то.
- Но у нас, Мария Ивановна, на руках тяжело больной. Я работаю. Стакан воды подать некому, понимаете?
Разговор стал вестись тише, и друзья больше ничего не услышали. А через несколько минут Мария Ивановна, проводив Берту Борисовну, вошла в кухню:
- Почему суп не съели? Не вкусный?
- Нет. Не хотелось, - ответил Колька.
- Ну, чем расстроены? Стряслось что-нибудь?
- Не получается у нас на заводе, не выходит, - Колька запнулся. В тишине комнаты было слышно сопение Генки. - Понимаете, мы хотим, чтобы было лучше, а у нас все наоборот, и наоборот. Не везет как-то...
...Обо всем рассказал Колька. Не умолчал и об ошибках "дворницкой команды". В голосе звучала обида на мастера:
- Все метем да возим, хоть бы что-нибудь другое...
- С метлой только и ходим, - с огорчением подтвердили другие.
- О мастере, - начала Мария Ивановна, - мне трудно судить. Я о другом, ребятишки... А ребятишки ли вы? Не выросли ли из коротких штанишек? Гена, у тебя сколько пар штанов?
Генка смутился, залился до ушей пунцовой краской, покосился на Наташу, буркнул:
- Одна.
- И у Коли, и у Васи не больше. Не наступило ли время подрабатывать? Вы обижаетесь: не по сердцу, мол, работу дают, "дворницкая команда"... А мы вот всю жизнь дворниками да няньками ходили около буржуев, а вот сейчас для себя метем. Настоящую жизнь строим. И не для того погибли твой отец, Наташа, и твои родные, Коля, чтобы вы пренебрегали трудом. Намедни, на митинге слышал, что вам, нынешней поросли, придется мировую революцию строить, а ее белыми руками не сделаешь.
Седые волосы из-под косынки Марии Ивановны выбились, сурово обрамляли усталое, умное и доброе лицо.
Ребята молчали. Мария Ивановна хотела продолжить, но увидела в окно Ефросинью Ильиничну и пошла навстречу ей.
Когда женщины вошли в сени, до друзей донеслось:
- Душемотатель, - рассказывала старушка. - Давеча похвалялся: тюльку, говорит, всю выгнали с завода. Это ребят-то.
- Идите сюда, - позвала их Мария Ивановна.
- Как же теперь быть? - сокрушался Колька.
- Помоги нам, мама! - горячо попросила Наташа. - Мы не хотим уходить с завода.
- А мне наплевать, - выкрикнул Каланча. - Наплевать!
- Помолчи, - бросился к нему Колька. - Помолчи... Мария Ивановна, что же нам? Как быть?
Мария Ивановна задумчиво разглядывала подростков. Ей искренне было жаль их, но она не собиралась выступать в роли няньки. И мягко объяснила:
- Ничего... Займитесь-ка сами. Вы у меня толковые. Да и пора перестать ходить в коротких штанишках.
Ефросинья Ильинична в душе не согласилась с ее словами. Ей думалось - надо помочь подросткам, но, встретив предупреждающий взгляд Марии Ивановны, промолчала.
- Хорошо, - повернулся к друзьям Колька, - хорошо. Мы не сдадимся!
Слова его прозвучали, как клятва.
Часть 3
Глава18
НА РАСПУТЬЕ
И все же хмурым утром, когда небо обложило свинцовыми тучами и накрапывал мелкий тоскливый дождик, юным рабочим пришлось распрощаться с заводом. Оформление не заняло много времени. Получив расчет, подростки сдали пропуска, вышли из проходной и присели на знакомые якоря.
- Вот и все! - подставляя ладонь под дождевые капли и разглядывая их, печально промолвила Наташа.
- Попасть было труднее, - сказал Колька.
- Вышибли! Коленкой поддали - и вышибли, - процедил сквозь зубы Каланча.
Только сейчас ребята со всей остротой почувствовали глубину постигшего их несчастья. Многое отдали бы они, чтобы вновь оказаться на заводе. Там, за забором, шла жизнь, которая как никогда раньше привлекала их.
- Да-а, - горестно протянул Колька, - ничего не могу придумать!
- Говорю тебе, давай вздрючим мастера, - искренне, без намеков на шутку, в который раз настойчиво предлагал Каланча.
Колька только отмахнулся рукой.
Из проходной вышел с перебинтованным пальцем Виктор. Держа перед собой палец, подошел к ребятам:
- Что, семечки лускаете?
Коля нехотя ответил:
- Лускаем. А тебе что?
Виктор кивнул на завод.
- Жаль?
Мальчишки и девочка отвернулись... "Что ему нужно, - с горечью подумал Колька. - Тут и так кошки скребут на сердце, а он еще привязался со своими дурацкими вопросами".
- Ладно, отворачивайтесь, молчите. Знаю - жаль.
Вася со злостью бросил:
- Ну, дык катись колбаской по улице Спасской...
- Тише, тише. Не пузырься. А что сделать, чтобы остаться, знаешь?
Все с интересом посмотрели на паренька.
- Слушайте, герои. Сходите-ка к Грачеву. Он сегодня дома, болеет. Ну, ну, тише. Не артачьтесь, выслушайте. Потолкуйте с ним. Он - сила. Может и обратно взять. Только с умом надо, подмазать придется. Хоть и противно, а другого выхода нет.
От такого предложения у Генки глаза округлились, как у совы, а Каланча яростно ударил себя в грудь:
- Провалиться мне сквозь землю девяносто девять раз, если моя нога появится у этой гидры. Да еще подмазывать...
- Дурак ты рыжий, - рассердился парень. - "Сквозь землю!". Твое дело - хошь иди, хошь нет. Работать не станешь, жрать нечего будет - не таким лазарем запоешь... Ты вроде более серьезный малый, - повернулся он к Кольке, - сходи к мастеру, ничего от тебя не убавится...
Виктор покачал в воздухе больным пальцем, подул на него и ушел, даже не взглянув на Васю.
Колька посмотрел на своих товарищей. Чувствовал, не захотят пойти к Грачеву. А ему разве хочется? Но если надо? Конечно, "подмазывать" мастера они не станут, не те времена. Ну, а сходить к нему можно и нужно. И он решил действовать.
- Пошли!
Наташа ужаснулась:
- Коля!
У Каланчи перекосилось презрительно лицо.
- А этого не видел? - показал он кулак.
- А ты, Минор? - Коля повернулся к Генке.
Генка растерянно теребил вихор.
- Значит, не хотите? - Колька резко взмахнул рукой и пошел.
Такого крутого поворота никто не ожидал. Когда Наташа спохватилась, Колька был уже далеко.
- Что же это такое, мальчики? Его надо отговорить! Коля! Ко-ля, подожди! - кинулась она за ним.
Но Колька, вместо того, чтобы остановиться, пустился бежать. Он не хотел с ними разговаривать. Ни с кем: ни с Наташей, ни с Генкой, ни с Каланчой. Обида душила его. Они его нагнали у москательной лавки.
- Чего вам? - остановился он. - Чего вам нужно?
- Зачем ты идешь к нему? - допытывалась Наташа. - Он выгнал нас. Он посмеется над тобой!
- Посмеется? Пускай только попробует! А не пойти нельзя. Не могу я так уйти с завода. Неужели вы не понимаете? А... ладно! Как хотите, ваше дело - валяйте домой.
Генке стало жаль оставлять своего лучшего друга в трудную минуту.
- А что, если Колька прав? Я с тобой. Понимаешь, я вспомнил, какие у мастера кулачища.
Наташа и Вася, постояв немного, тоже тронулись за Колькой.
Часть 3
Глава 19
ДОМА У МАСТЕРА
За забором деревянного дома, в котором жил мастер Грачев, раздавалось хрюканье и визжание свиней, тявканье собак.
Колька осмотрел свою команду, лица у всех были серьезными. Он постучал в калитку.
Они терпеливо ждали. Перестало накрапывать. Тучи отнесло за реку. Там стояла серая стена дождя, а здесь, под лучами выглянувшего солнца, все ожило, посветлело.
Внезапно послышался бабий окрик, и калитка открылась. Перед подростками появилась белобрысая женщина в сарафане. "Жена Грачева", - вспомнил Колька. Скрывая волнение, он спросил, дома ли мастер. Женщина неласково осмотрела их:
- Проходите, да ноги получше вытрите... Паша, к тебе!
Еще с порога они увидели - в большой, мрачной комнате с низким потолком, обставленной громоздкой мебелью, облокотившись о стол, под образами сидел Грачев.
Комнату заполняли полумрак, прохладная тишина и стойкий запах цветов.
Грачев потянулся за икону и вытащил бутылку с водкой.
- Зачем пожаловали? - спросил он, не отрывая взора от стаканчика, куда наливал вино. - Ну, так зачем заглянули? - крякнув, повторил мастер и толстыми пальцами взял помидор.
- Мы хотим на завод!
- Напакостили - и опять туда же?
- Но мы не хотели, - горячо заговорил Колька. - Это не нарочно!
- Важно придумано! А кто хотел, я, что ли?
Колька почувствовал, как стоявшая сзади Наташа глубоко и часто задышала. Если она вмешается, то все будет испорчено.
- Сейчас мы не о том, - заторопился он. - Мы без вас не сможем возвратиться на завод. Вот почему и пришли.
- Верно! Сто девяносто раз провалиться, верно, - подтвердил Вася.
- Ишь, стервецы, - покосился на них мастер и задержал тяжелый взгляд на Наташе. - Хорошо же. - Он выпил. - Ну, раз с повинной, чего ж... Можно в цеховую столовку. Там рабочие нужны.
- А почему не в цех? - строго спросил Колька.
- Других взяли. Некуда!
- А если не пойдем на кухню? - не соглашался Колька.
- Дело хозяйское. Мать, - позвал он жену, - мать, иди сюда.
- Соглашайся, - тихо посоветовал Вася. - В столовке не худо, брюхо петь перестанет.
- Чего тебе7 - вошла в комнату женщина.
- Выпроводи гостей!
- А если обманете, - сказала Наташа, - пожалуемся в губком. Вот...
- Идите, идите. Я человек честный.
- Честный?! - начала было Наташа, но Колька дернул ее за рукав:
- Молчи!
Подростки, сопровождаемые женой Грачева, вышли на улицу.
Некоторое время шли молча, потом Колька спросил:
- Почему все-таки он нас взял?
- Испугался, - выпалил Генка.
- Нет, - покачал головой Колька. - Нет. Не то.
...Ни он, ни другие не могли знать, что Мария Ивановна рассказала Глебу Дмитриевичу об увольнении, и тот вмешался в эту историю. Не знали они и о другом: чтобы не отменять приказ, их решили пристроить в цеховую столовую.
- Во всяком случае, - заключил Колька, - мы сами добились возвращения на завод.
Часть 3
Глава 20
КУХОННЫЕ РАБОЧИЕ
В трех котлах булькали щи, на длинных черных противнях, шипя и стреляя, жарились небольшие куски рыбы. На кухне стояла духота, пахло перегорелым маслом. Старший повар Степан Степанович Кочкин, в прошлом солдат, а ныне одноногий инвалид, сидел на высокой бочке из-под капусты и зорко следил за своими подчиненными. По натуре мягкий, но вспыльчивый, Степан Степанович не терпел небрежности в работе. Поставил он у себя дело на военный лад и строго следил за точным выполнением своих приказов....Вот он заметил непорядок. Красное от жары и пара лицо его сердито задвигалось. Он быстро соскочил с бочки и, стуча деревяшкой, подбежал к крайнему котлу. Так и есть. Повариха, толстая Зинка, не досыпала в котел картошки!
- Сорока-вертихвостка! За такое на трое суток на губу... Колька! Мундиры сняли?
Колька, как и его товарищи, за несколько дней привыкнув к порядкам дяди Степы, вытянулся по-военному и отчеканил:
- Так точно, сняли!
- Ко мне шагом арш!
Кольку эта игра забавляла. Сохраняя серьезность на лице, он подхватил ведро с очищенным картофелем и, выбрасывая вперед босые ноги, зашлепал по полу.
- Стой, - сурово пробасил повар. - Промыл картошечку?
- Забыл, Степан Степанович!
- Кругом арш, исправляй!
Засыпав в котел промытую картошку, старик начал сокрушаться:
- В Зинке никакого понятия нет, ни в военном деле, ни в приготовлении продукта. Один пар в голове.
Рассуждения о Зине не мешали Степану Степановичу, прикрыв по привычке один глаз, наблюдать за действиями своих помощников - судомоек, кухонных рабочих.
- Колька, - снова крикнул он, при этом открывая второй глаз. - Все к бою готово?
Вопрос означал - все ли миски, ложки и вилки вымыты.
- Все, Степан Степанович!
- Отставить! Так я тебя учил?
- Так точно, готово!
- То-то же!
Теперь - Колька и Наташа знали - Степан Степанович не оторвет глаз от часов. Он внимательно следил за ходиками. Это были старые часы. В помощь гирям висел секач без ручки. Время 11 часов 50 минут.
- На передовую! - крикнул Степан Степанович и ударил деревяшкой об пол.
Все заняли свои места и распахнули двери. Колька, Каланча и Наташа (Генка несколько дней не ходил на работу, дежурил у кровати отца) превратились в подавальщиков. Зал заполнился людским гулом, нетерпеливыми возгласами, звоном посуды.
То и дело слышно было:
- Наташа, вытри стол!
- Коля, унеси грязную посуду!
- Вася, соль кончилась!
Подростки собирали со столов опорожненные тарелки, ложки, вилки. Трудились без передышки, зевать не приходилось. Ребятам приятно было кормить рабочий народ. Не сразу пришло это к ним. Сперва не нравилась им работа. Когда Зина сказала Каланче: - А ну, Рыжий, помоги вынести помои! - Каланча взбеленился.
Зинка хохотала, потом ей надоело слушать его, и она прикрикнула:
- Небось, сам ешь за троих. А работать за одного? А ну, бери бадью, а то доложу Ротному (так все в шутку называли Степана Степановича).
Вскоре ребята полюбили Степана Степановича, свое дело.
...Около часу дня наступал самый торжественный момент. Степан Степанович, постукивая деревянным обрубком и выпячивая грудь, выходил, как он говорил, на смотр. Минуту эту все ждали с удовольствием. Повара любили за то, что не щадил себя для дела.
Степан Степанович поднимал руку и в наступившей тишине по-военному спрашивал:
- Братцы, какие будут замечания?
Большинство дружно, со смехом отвечало:
- Нет замечаний!
- Благодарствуем, Степан Степанович!
Но сегодня, перекрывая голоса кто-то крикнул:
- Соленой рыбы на базаре дополна, а у нас через два дня на третий!
Степан Степанович, не ожидавший такого оборота, растерялся, словно в этом был виноват.
Другой голос зло бросил:
- Спекулянтам лафа, вовсю наживаются.
Повар выпятил колесом грудь, хлопнул деревяшкой о здоровую ногу:
- Учтем, братцы!
Обед продолжался...