Глава 1.

        Родился я в городе Миассе Челябинской области в 1924 году, был еще   дошкольником, когда мои родители переехали в Свердловск. Но почти каждое лето мы отдыхали в Челябинской области у многочисленных родственников. Мне приходилось бывать и в Миассе, и в Златоусте, и в Каслях, и в Чебаркуле, и в других городах и селах, где до сих пор проживают некоторые из моих родных. Был я и на озере Чебаркуль и на озере Кисегач, ходил на охоту и на рыбалку, собирал в горах дикую клубнику, в лесах грибы и ягоды, помогал взрослым работать в огородах, в садах, на сенокосе. Это была незабываемая золотая пора детства и юности!
        На фронте я постоянно вспоминал красавец Урал, мечтал дожить до Победы и побывать на родине.  В 1949 году, когда на экранах страны шел фильм "Молодая гвардия", я был приглашен в Челябинск на гастроли.
        Город я не узнал - он во много раз вырос и разительно похорошел! Неузнаваемы стали и другие города области. Повстречался со своими родственниками. Мужчин почти не осталось - погибли на войне.
        В последующие годы мне неоднократно пришлось приезжать на Урал.
        Земляки часто задают мне вопрос - как я стал артистом кино, кто пригласил меня играть роль Олега Кошевого? Об этом я и хочу рассказать...
        Мой отец, Иванов Николай Александрович, профессиональный певец и пианист, погиб зимой 1941 года в боях под Москвой.
        В то время наша семья, жившая в городе Серове, испытывала материальные трудности, и я поступил работать в мартеновский цех металлургического завода имени А.К.Серова слесарем по ремонту рельсовых кранов. Тогда мне было шестнадцать лет.
        Когда погиб отец, в моей душе затаилась мечта - стать артистом и "заменить" его на сценическом поприще. "Вот закончу десять классов, - думал я, - поеду после войны учиться в Москву и поступлю в театральный институт".
        Но в феврале 1942 - го я был призван в армию и сразу попал на фронт. Воевать пришлось на "катюшах" (машины БМ-13) и в отдельных истребительных противотанковых артиллерийских полках (пушки ЗИС-3, калибра 76мм). Артиллерист - разведчик, за время войны я был трижды ранен, несколько раз награжден, побывал в окружении возле Старой Руссы, видел сожженные дотла города и села, казненных фашистами соотечественников, словом, пережил очень много, как каждый побывавший на фронте солдат.

     Статьи, рассказывающие об их бессмертном подвиге, зачитывались вслух на комсомольских собраниях перед наступлением на врага...
     Встретил победу я в городе Митава (ныне Латвийская ССР). Демобилизовался в 1945 году в самую первую послевоенную демобилизацию, под которую попадали фронтовики, имеющие не меньше трех ранений, и женщины.
        Мои одногодки - солдаты, оставшиеся в полку, провожали меня с завистью. Им предстояло прослужить в армии еще несколько лет, в то время  как я возвращался к мирной гражданской жизни. Товарищи знали, что я решил ехать в Москву, поступать в театральный вуз. Однополчане сколотили мне из досок чемодан, обтянули его пестрой немецкой плащпалаткой: неудобно демобилизованному воину являться в столицу с обыкновенным солдатским мешком. В чемодан я сложил все, что выдал начпрод: десять килограммов муки, сухари, пять банок тушенки, мыло, новое запасное обмундирование вместе с нательным бельем, несколько пачек махорки, соль, сахар, сало. Пять тысяч денег в старом исчислении, полученные в финчасти, я зашил во внутренний карман гимнастерки.
        До Москвы добирался несколько суток, так как все станции были забиты военными эшелонами.

        Около недели пришлось ночевать на вокзале. Потом меня приютил в своей комнате знакомый фронтовик.
        1945/46 учебный год был в самом разгаре, и поступить в какой - либо из московских театральных вузов было нелегко. И все - таки мне повезло. В Государственном институте театрального искусства им. А.В.Луначарского меня согласились прослушать.
        На просмотре присутствовали народный артист СССР профессор М.М.Тарханов (художественный руководитель института), народный артист СССР Н.С.Плотников и еще несколько человек, мужчины и женщины - представители театрального мира.
Стоя на маленькой сцене аудитории, я читал отрывки из произведений Пушкина, Лермонтова, Чехова, Зощенко, Есенина, Маяковского, Симонова, Михалкова...
        Всякий раз, когда я заканчивал читать, М.М.Тарханов требовал:
        - Еще что - нибудь...
        В конце концов, я прочитал басню Крылова "Стрекоза и муравей" и признался комиссии, что больше ничего не знаю.
        - Надо принять, - громко проговорил Тарханов и объяснил, почему меня надо принять, - абитуриент в кирзовых сапогах и в гимнастерке. Человек молодой, но ранний. Принять его надо.
        Но тут вмешалась в разговор молоденькая секретарша в очках и прерывающимся голосом начала доказывать комиссии, что принимать меня нельзя, так как у меня нет десятилетнего образования, а только девять классов, что дирекция института, проверяя факультет, все это может обнаружить и случится страшный, непоправимый конфуз, хотя поступающий и написал диктант на "отлично".
        От ее слов у меня похолодело в груди. Все мои мечты и надежды рушились, как карточный домик. Я почувствовал в глазах горячую накипь слез.
        - Да он плачет! - услышал я громкий голос и, подняв глаза, понял, что это говорит Н.С.Плотников.
        - Посмотрите, у него на груди три нашивки о ранениях, а он плачет. Как же мы можем его не принять?!
        - Он зимой сдаст за десятилетку экстерном в вечерней школе и получит аттестат зрелости, - проговорил Тарханов и опять повторил: - Его надо принять.
        - А как же этюд? Он еще не выполнил этюд на предлагаемые обстоятельства, - напомнила полная дама с красивыми каштановыми волосами.
        - Сейчас мы ему зададим этюд на "купание", - объявил Тарханов и поднялся ко мне на сцену.
        Об исполнении этого этюда я до сих пор не могу рассказывать без стыда и краски на лице. Но что было - то было...
         - Здесь, где мы с тобой стоим, берег. А там, где начинается аудитория, река. Все будешь делать по моей команде, - пояснил Тарханов и скомандовал: - Раздевайся, будешь купаться!
         Я сел на сцене прямо на пол и стал изображать, как снимаю сапоги, разматываю портянки, расстегиваю гимнастерку. При этом я так старался, что пыхтел как паровоз. Я "разделся догола", что, вероятно, не следовало бы делать - в зале послышались громкие смешки. Но, увлеченный этюдом, я ничего не замечал...
         - Купайся! - донеслась из зала команда Тарханова.
         Я попробовал воображаемую воду ногой - холодная или нет. Потом спрыгнул вниз, пригнулся так, чтобы голова торчала над сценой и начал "плавать".
         - Вылезай!
         Я вылез на сцену, изобразил озноб и стал прыгать то на одной, то на другой ноге, чтобы вытряхнуть воду из ушей.
         - Белье украли!! - что есть силы крикнул Тарханов.
         Я начал рыскать по авансцене, недоуменно мычать, разводить руками.
         - Девушка идет! - крикнул Тарханов.
         И тут случилось непоправимое... Я обхватил руками "грешное место" и, пригнувшись, начал метаться по сцене из одного конца в другой, как ошалелый.
         В зале поднялся хохот. Воздух прорезал пронзительный женский визг.
         Сгорая от стыда, я спрыгнул со сцены и бросился к двери, чтобы сбежать от позора.
         - Куда же ты? Наза-ад!!! - послышалась команда.
         Я остановился, как вкопанный, чувствуя, что бледнею и что руки и ноги дрожат у меня мелкой дрожью.
         Ко мне навстречу, встав со своих мест, подошли Тарханов и Плотников.
         - Ты будешь учиться в классе Николая Сергеевича Плотникова, - подойдя вплотную, обрадовал меня Тарханов. - Поздравляю...
         - Поздравляю, - в свою очередь сказал Николай Сергеевич и протянул мне руку.
         Артист и режиссер театра им. Е.Б.Вахтангова профессор Н.С.Плотников был не только выдающимся деятелем театра, он много снимался в кино. Прекрасный педагог и удивительно душевный человек, именно он дал мне основы профессионального актерского мастерства. Попасть к нему на курс считалось большим счастьем. Нередко курсовые занятия проводил сам М.М.Тарханов.

<в содержание
продолжение>