Глава 3.

      Чем больше я репетировал спектакль, тем больше он мне нравился.
      Сценический вариант "Молодой гвардии" был написан по роману
      А.А.Фадеева самим С.А.Герасимовым.
      Спектакль состоял из четырех актов и тридцати шести картин. Такого количества картин нельзя встретить ни в одном спектакле. Это была как бы сценическая экспликация будущего фильма. Чрезвычайная изобретательность и смелость большого художника позволили осуществить такую постановку.
      На сцене, во всю ее плоскость, стояла огромная деревянная платформа, в которую были вмонтированы два вертящихся на роликах круга. По краям кругов были сделаны незаметные квадратные лунки. Рабочие сцены вставляли в них обыкновенные палки и легко вращали круги в нужном направлении.
      Вместо занавеса были установлены три шторки, тоже на роликах, обтянутые белым полотном.
      Любая из шторок, скользя по роликам, легко открывалась, и не сцене в одну треть портала появлялась новая декорация.
      Но и этого было мало. Некоторые сценические эпизоды были перенесены на авансцену, а на полотняных белых шторках в это время проецировались или бегущие облака, или бараки, обтянутые колючей проволокой, когда, к примеру, нужно было показать сцену освобождения военнопленных молодогвардейцами.
      Помимо картин, перед занавесом на авансцене разыгрывалось немало интермедий, где действующие лица высвечивались прожекторами - пистолетами.
      Были картины, когда все три шторки открывались одновременно и действие шло на полной сценической плоскости.
      Оригинально была решена сцена концерта, когда Люба Шевцова танцует перед немцами испанский танец, поет немецкие шансонетные песни. Немцы входили в зрительный зал, разговаривали, заполняли ложи. Открывался занавес, и молодогвардейцы начинали свой концерт. У зрителей создавалось полное впечатление, что они сами присутствуют в зрительном зале на концерте.
      Во время сцены поджога биржи труда на шторках проецировались языки пламени и бегущие тени. Слышался треск огня. Казалось, что весь сценический портал объят пожаром. Становилось даже жутко.
      Во всем этом была большая заслуга рабочих сцены, осветителей и художника спектакля заслуженного деятеля искусств РСФСР С.Манделя.
      Спектакль почти на всем его протяжении сопровождала музыка. Оркестра не было. Музыка передавалась в зал через мощные динамики. Звучали отрывки из произведений Бетховена, Чайковского, Рахманинова... Музыка имела большое эмоциональное воздействие на зрителя.
      Как известно, музыку к кинофильму "Молодая гвардия" написал Дмитрий Дмитриевич Шостакович. Но когда мы играли спектакль, он еще не приступал к работе над "Молодой гвардией".
      Вся премьера промелькнула в моем актерском сознании как странный фантасмагорический сон. Я жил жизнью образа, видел глаза своих партнеров, действовал согласно предлагаемых сценических обстоятельств и больше ничего не замечал.
      Частые аплодисменты зрителей в середине действия казались мне посторонним шумом, каким бывает шум улицы, к которому привыкаешь и не придаешь значения. Мы играли на сцене то, что недавно на самом деле имело место в жизни. Это обстоятельство придавало нам внутреннюю веру.
      ...Сценическое действие подходит к концу. Мне показалось, что оно прошло очень быстро. Финал спектакля - молодогвардейцев ведут на казнь. Звучит музыка Бетховена. Она переворачивает душу. Я мысленно прощаюсь с мамой, с товарищами, с жизнью... подхожу к краю обрыва. Передо мной стоят враги. В их руках мелькают огни карманных фонарей. Музыка смолкла.
      И тут я услышал странный протяжный гул - из зала доносился плач зрителей.
      Передо мной стоят враги. И я произношу, нет, я кричу им в лицо свой последний монолог:
 - Страшны не вы... Страшно то, что вас породило!
      Вслед за мной молодогвардейцы поют "Интернационал".
      Гитлеровские палачи толкают меня в грудь. Я лечу с обрыва...
      Обрыв высокий. Поэтому внизу лежат спортивные маты, начиненные опилками. Кроме того, на лету меня подхватывают рабочие сцены, чтобы я не расшибся. Все заранее отрепетировано.
      И все - таки я приземляюсь неудачно - ударился головой о толстый дощатый пол. Но боли не чувствую, хотя и с трудом стою на ногах. Я слышу свой собственный всхлип и понимаю, что зрители "заразили" меня, и я тоже плачу...
      Зубы стучат о край алюминиевой кружки. Это заботливый Коля Салычев принес мне воды. Набрав воду в рот, он брызжет мне в лицо, обливает голову.
      Постепенно я прихожу в себя. Но тело охватила беспомощность, чувствую невероятную усталость. Все окружающее мне безразлично. Душа живет теми чувствами, которые я только что пережил на сцене.
         Спектакль окончен. Зрительный зал бушует. Открыты шторки занавеса.
        Мы, исполнители главных ролей, выходим на сцену, кланяемся. Крики зрителей захлестывают друг друга:
 - Любке Шевцовой, бра - во!
 - Олегу Кошевому, ура - а!
 - Сергею Тюле - енину - у!
 - Бондарчуку - у!
        Вдруг в середине зала кто - то громко выкрикнул:
 - Режиссера на сцену! Герасимова - а!!
        И весь зал стал скандировать:
 - Ге - ра - си - мов!!
        Мы. ухватившись за руки, выходим кланяться вторично. В середине стоит Сергей Аполлинариевич. Взяв за руки меня и Инну Макарову, он выводит нас вперед. Он аплодирует молодым артистам.
        Все уходят со сцены. Но зал не унимается.
 - Ге - ра - си - мов!!
        Все опять ищут Герасимова. Но его нет. Милый Сергей Аполлинариевич! Он не выдержал "грома  литавр", быстро сел в машину и уехал домой. Сбежал от успеха...
        Мы кланялись потом еще бессчетное количество раз. Но и после премьеры, когда мы, сняв грим и переодевшись, вышли из театра, зрители встретили нас аплодисментами. Они провожали артистов до Садового кольца, а некоторых до самого дома.
        Так происходило потом каждый вечер. Достать билеты было почти невозможно. На первых спектаклях присутствовали видные писатели, композиторы, знаменитые артисты и режиссеры, театральные критики, передовые рабочие и известные ученые. Посмотреть спектакль приезжали члены правительства со своими семьями.
        Спектакль "Молодая гвардия" шел в то время во многих театрах страны, в том числе и в нескольких московских. Но, как мне кажется, из всех сценических вариантов герасимовская трактовка была наиболее приближена к роману А.А.Фадеева.
        Успех можно объяснить и тем, что основные роли в нашем спектакле играли молодые исполнители, внешне очень похожие на молодогвардейцев.

<к содержанию
<глава 2
глава 4>