Вот моя деревня
Повесть
Владимир Арро
Рисунки Т. Капустиной
(Журнал "Костер". 1970)
Как же так получилось
Как же так получилось?.. Гоняли мы по площади, брызгались, целые фонтаны из луж вышибали. Дождик к тому времени утих.
Вдруг Коля как закричит:
- Агафонова! Агафонова!
Смотрим - машина по площади едет, воду колесами рассекает. Мы - к ней.
- Агафон! - кричим. - Агафоша!
Прыгаем вокруг, за борта хватаемся, а Агафон нам гудит. В самом деле, негоже это - возле машины прыгать.
- Санька! - кричу. - Куда!.. Ванька! Под колеса захотели? А ну отцепись!
Остановился Агафон возле базарных лотков и спрашивает:
- Вас что это столько здесь?
Я говорю:
- Да вот... тебя ждем.
- Зачем ждете?
- Стало быть, - говорю, - ехать надо.
Агафон кричит:
- На чем ехать?
Я кричу:
- На чем, на чем!.. Не на тебе, чай! Места у тебя, что ли, в кузове мало?
- В кузове? - кричит Агафон. - Ах, в кузове!.. Поди взгляни!
Полез я на колесо, слышу, чем-то сильно несет, запах какой дурной, едкий.
- Чего это у тебя тут? - кричу Агафону. - Никак барда!..
- А ты думал, пуховые перины?
Батюшки, думаю, что же делать, барда - это ведь корм для свиней, отходы пивного завода, как в ней поедешь, в ней не только ехать, а противно рядом стоять.
Слез я на землю, смотрю на Агафона, а Куварин с матерью уже в кабине сидят.
Я говорю:
- Куварин, ты почему ж не сказал, зачем Агафон в город поехал?
Куварин из кабины как закричит:
- А почем я знал!
Я говорю:
- Эх ты, Куварин... Вот тебя бы макнуть в барду.
На ребят гляжу. У них у всех губы вниз поопускались, Федяра чуть не плачет.
- Агафо-он, - тянет, - Агафон, нас сегодня уже один раз бросили, не оставляй...
- Ну, садись, садись на капот! - Агафон сердится. - А места мало будет, так мне на шею полезай! Так, что ли ?.. Охламоны какие. Вот скажу отцам, где вас черти носят.
Коля просит:
- Не говори, Агафон, мы пешком дойдем!..
- Натопаетесь еще. А сейчас ждите. Тут в Антониху пойдет фургон.
Отшумел дождик
Отшумел дождик, вроде его и не было. Ворчат тучи далеко над лесом. Площадь чистая стала, потемнела, текут по ней мутные потоки. Куры вышли на охоту за дождевыми червями. С навеса в лужу капли со звоном падают: кап!.. кап!..
Чужие люди сидят на лавках, ждут фургона на Антониху.
Я все спрашиваю:
- Когда он будет-то?.. Доколе его ждать?
- Не знаем, - отвечают, - сами ждем.
Коля говорит:
- Айда пешком, есть-то как охота.
- Не, - говорит Санька, - мы с Ванькой потерпим, нам не дойти...
И усаживаются на лавочку.
Какая-то тетка мешок развязывает и говорит:
- А ну-ка, у меня тут есть батон.
Стали мы жевать, смотрю: ребята мои сидят, как сироты, носами шмыгают, босые ноги под себя подбирают и смотрят непонятно куда. А тетка, которая батон нам дала, да и другие пассажиры так жалостливо на нас поглядывают. Этого, думаю, еще не хватало!
- Санька! - говорю. - Утрись! Ванька, то же самое. А ну, седлай боевых коней, затягивай потуже подпруги, поскачем сейчас с вами вперед, пока будет возможность, все ближе к дому продвинемся.
- Не, - говорит Санька, - мне в кавалеристы играть неохота.
- И мне неохота, - говорит Ванька.
- А чем же тогда будем заниматься?
Федяра тогда говорит:
- Давайте запруду устраивать, вот время и пройдет.
Набрали мы возле остановки камней, побросали их в самый большой поток, а дыры мокрым песком залепили, получилась плотина. Вода все накапливается возле нее, накапливается, мы ее и так и этак со всех сторон дамбами закрываем, ну, думаю, сейчас будет ГЭС. Вдруг обвалилась в один миг наша дамба, закрутилась мутная пена, хлынул весь поток прямым путем под ноги пассажирам.
- Авария! - кричу. - Дамбу прорвало!
Закричали тут пассажиры, с лавок попрыгали, расхватывают свои мешки и чемоданы, поджимают ноги.
- Ах вы, окаянные! - кричат. - Что хотят, то и делают, вот чертова вольница, никуда от них не денешься!
Тетка кричит:
- Они смирно сидели, это вон тот ушастенький их хулиганничать наущал!..
- Надрать ему уши!
Что ты будешь делать, кричат, пальцами на меня показывают, не понимают, что дамбу прорвало, а мне сразу с ними сидеть расхотелось, я говорю:
- Догонит фургон-то нас, пошли. Чем тут околачиваться, мы потихоньку к дому пойдем.
А дальше-то что случилось
А дальше-то что случилось, дальше вышло самое неожиданное! Только мы отошли от навеса, глядь - на площадь влетают два велосипедиста. Батюшки, думаю, кто ж это такие? Да ведь это Тришка! Да ведь это Шурка Шаров! А за ними еще трое катятся: Сизиков Николай и братья Орловы.
Мы как закричим:
- Наши!.. Да ведь это наши!
А Шурка как закричит:
- Вот они!..
Бросились мы к ним, а они с велосипедов попадали, еле на ногах держатся, мокрые все, грязью заляпанные.
- Это вы? - кричу, глазам своим не верю. Они дышат тяжело, а улыбаются.
- Да мы это, мы...
Стали мы тут толкаться, по плечам друг друга ударять, а я-то кильковских чуть не обнимаю, наши ведь это, наши, ах ты, и они рады, стоит от нас на площади сплошной крик.
- А вы-то чего!
- А мы-то чего!
- А дождь-то, а гроза какая!
- А плевать, зато встретились!
- Вот ка-ак!
- Ишь ты-ы!
Я у Шурки спрашиваю:
- Шурка, вы зачем сюда на велосипедах поехали?
А он отвечает:
- Мы сначала, как Сизиков нам рассказал, думаем: не бывать вам первыми у городских пионеров! А потом Агафон нам навстречу попался, езжайте, говорит, скорей, там равенские одни пропадают, мы и газанули!
Я говорю:
- Значит, вы за нами?
- Выходит, что за вами.
Я говорю:
- Вы, кильковские, молодцы.
А кругом кричат, уняться никак не могут:
- Ну, как там у нас?
- Ну, как там у вас?
- А мы мороженое ели!
- А мы автобус встретили!
Я говорю:
- Шурка, а пионеры-то лежат больные животами, объелись, стало быть, а Митю мы не нашли, значит, Люба за Славку вашего выйдет, это нам обидно...
А Шурка отвечает:
- Это все вранье! Ошибка вышла, вчера к Славке из городу невеста приехала, свадьбу замышляют, а Любу он по дружбе и товариществу провожал.
Эх, весело мне стало! Я кричу:
- Вот как!
Ничего еще, думаю, не пропадет наша деревня, жить можно.
- Шурка! - кричу. - А мы тоже, время придет, вас выручим! Верно, пацаны, мы кильковских не оставим?
- Факт, не оставим!
- А ну, садитесь, - говорят кильковские, - поехали, будем по переменке крутить.
Коля говорит:
- По переменке мы куда хочешь уедем.
Уселись мы по двое на велосипеде, один педали крутит, другой на багажнике сидит. Воздух чистый после грозы, лес смолу источает, едем мы и друг с другом перекликаемся.
Коля кричит:
- Шурка, знаешь, какие местные красногорские вредные! Нас вон как по огородам гоняли, давайте мы соберемся вместе как-нито и красногорских-то приструним!..
А я кручу педали и думаю: эх, мать честна, все не так, глупость какая выходит, вовсе и не так надо делить. Я говорю:
- Колька, не так ты все делишь-то, гляди, мы в своей деревне какую одиночку вырастили - Куварин-то, Куварин!.. Вон кого надо учить!..
А земля у нас, думаю, вон какая большая, спорить нам не пристало, какое место лучше, кто где хочет, тот пускай там и живет, и всякому, конечно, свое место дороже, вот я, к примеру, прирос к нашей деревне Равенке, она у нас на горке стоит. Ветерок дунет - ни слепней нет, ни комаров. По берегу крутому вязы растут, а за рекой луга заливные...
Мы, когда подъезжали, во все глаза глядели на свою деревню, так сильно соскучились. А у меня в голове стишок трепыхался: вот моя деревня, вот мой дом родной.
Конец