Вот моя деревня
Повесть
Владимир Арро
Рисунки Т. Капустиной
(Журнал "Костер". 1970)
Кто пескарей хочет ловить
Кто пескарей хочет ловить, у нас может поучиться. Мы в песке канавку прорываем, в нее вода из реки заходит, а с нею и пескари, они ведь любят по песчаным отмелям гулять, оттого рыба и зовется пескарь. А в конце канавки у нас бутылка установлена - в горлышке пробка, а дна нет. Отбито дно камнем начисто, для безопасности сточено, в том-то вся и штука, что дна нет.
Побежим мы по канавке вслед за пескарями, а они - в бутылку! А куда ж еще, больше-то им деваться некуда, а тут и надо закрывать бутылку рукой. Вот как надо пескарей ловить.
Вот ловим мы пескарей, уже у нас их скоро поллитровая банка будет, вдруг по кильковскому прогону Шурка и Тришка бегут.
- Эй, равки, - кричат.
Я шепчу своим:
- Молчите!..
И мы молчим. Будем мы еще с ними разговаривать, кильки несчастные, сколько мы из-за вас вчера километров наколесили да еще людей невиноватых в испуг ввели.
Загоняем пескарей, а Шурка снова:
- Эй, равенские! Антошка! Колька! Оглохли, что ли?
- От глухого слышу! - кричит Колька. - У тебя и дед глухой.
Тришка говорит:
- У него дед глухой, а ты щербатый!
- А у тебя руки в бородавках!
Ах ты, Колька, снова не выдержал.
- Молчите вы, ребята, - говорю я. - Молчите!..
Но куда уж там! Пошло-поехало.
- А у вас в деревне, - кричит Шурка, - два очкарика!
Это он про Саньку с Ванькой. А они очки только в школу носят. Тут и я не выдержал.
- Ты физических недостатков не касайся!
- А у Тришки что, не физические?
- У Тришки, может быть, и физические, а пусть жаб не трогает!
- А я жаб и не трогаю! - кричит Тришка.
- Он не трогает! Это у него от обмена веществ!
- Что это еще за обмен веществ? - кричу я Шурке.
- Обмена-то не знаешь? Что у тебя, чирий никогда не вскакивал?
- Чирий-то вскакивал, - говорю, - только это отношения не имеет.
- А вот имеет!
- Почему ты знаешь?
- Знаю! Нам Люба говорила!
Ах вот что, Люба им говорила, а нам, значит, нет. Тоска на меня напала.
А Шурка кричит:
- Мы пришли вас в клуб звать!
Звать они, видишь, нас пришли, какие вдруг вежливые. Мы их в амбулаторию не пустили, а они к нам с приглашением. Видать, мы им сильно понадобились.
Я кричу:
- А что у вас там?
А Шурка с Тришкой не отвечают.
- Эй, - говорю, - кильки, вас спрашивают!
А на том берегу молчат. Дразнят, значит. Отвернулись от нас и камешки в руках перебирают.
Очень мне любопытно стало, что же у них в клубе. Я кричу:
- Ну, как, будете отвечать?
Подождали мы еще немного, и я говорю:
- Коля, поди к Куварину за велосипедом, сгоняй в Кильково. У клуба так и так объявление висит.
- А вот и не висит! - говорит Шурка. - Это нам с Тришкой поручение в сельсовете дали ребят собрать.
- А что же не собираете?
- Мы-то собираем, да вы откликаться не хотите.
Я от возмущения даже в воду ступил.
- Вы не собираете, а людей оскорбляете, особенно ты, Тришка!
А Тришка тоже в воду ступил.
- Да?.. Я сам от вас оскорбление понес, будто я жаб трогаю! А я и не трогаю жаб! Я их боюсь!
- Ну и трус!
- Нет, не трус, а брезговаю!..
- Я и сам брезговаю...
- Вот так!
- Вот и так!
- Ну, ладно, - говорит Шурка и камешки свои в воду бросает. - Приходите, значит, в четыре. Пионерский лагерь из Красной Горы прибудет. Концерт поставят, в футбол хотят с нами сыграть.
- В футбол - это можно, - говорю.
- Ну вот. Так надо бы собрать нам с двух деревень сборную команду.
Я говорю:
- Ну, ладно, поглядим... Мы тут у себя в Равенке подумаем...
- Думайте, думайте, - говорит Шурка, - только чтобы трусы справные были, не так, как у Саньки с Ванькой в прошлый раз.
Шурка с Тришкой к себе побежали.
А Санька тут покраснел.
- Я, - говорит, - и вовсе, может, не приду...
- И я, может, вовсе не приду, - говорит Ванька.
Вот те раз! А это у нас в Равенке самые сильные полузащитники. Не то чтобы у них хорошая техника или там точный удар, нет, а просто они выручают друг друга сильно. Если противник, допустим, напал на Саньку, то Ванька тут как тут. Вертится, крутится, толкается, ну просто замечательно выручает. И наоборот.
Я им говорю:
- Вам что, не дорога честь деревни Равенка?
- Честь-то дорога, - отвечает Санька, - да трусов справных нет.
Я говорю:
- Так неужто из-за трусов пойдем на попятную?
- Не пойдем! - кричит Коля Семихин. - Не ходили и не пойдем на попятную! Это пусть кильки идут!
Тут мы спрятали бутылки в кусты и пошли к себе на гору готовиться к встрече.
У Саньки с Ванькой дома
У Саньки с Ванькой дома была только их сестра Зойка. Она грызла семечки и баловалась с котенком.
Я сказал:
- Зойка, а ну выдавай мужикам трусы!
Зойка плюнулась шелухой и сказала:
- А ты кто такой, чтобы указания давать?
- Я?.. Да я... Я, Зоя, капитан сборной команды.
Зойка подумала и сказала:
- А мне больно наплевать.
Я говорю:
- Да ты погоди, Зойка, не злись. Вот скажи, тебе дорога честь деревни Равенка?
- Ну и что?
- А то, что без Саньки с Ванькой мы никак не можем играть. Ведь они же лучшие полузащитники!
Тут и Санька молвил слово:
- У нас, Зойка, понимаешь ли, сегодня мач...
- Не мач, а матч, - шепнул ему Ванька.
- Ну, мачт... вот нам и надо полузащищать...
Зойка засмеялась.
- Говорить-то правильно не умеете, полузащитники. Горе мне с вами. Ванька, утрись! Надо говорить - матч.
Ванька шмыгнул носом и утерся. Утерся на всякий случай и Санька.
- Вот мы, Зойка, тебя и приглашаем, - сказал я. - Зови всех девчонок и приходите за нас болеть. Ты бы поискала, Зоя...
- Напасешься на них! - фыркнула Зойка, но все же вынула откуда-то ключи и открыла шкаф. Из кучи белья она достала две пары трусов, и Санька с Ванькой пошли в клеть переодеваться.
Мы вышли на дорогу
Мы вышли на дорогу в тот момент, когда возле нашего поворота остановился автобус. Он как раз в это время из Красной Горы в Кильково идет. У нас остановка называется "по требованию". Если потребуешь, автобус и остановится, а не потребуешь, то и нет. Но он остановился, значит, кто-то потребовал.
Нас было шесть человек, все мальчишки деревни, даже Куварин. В сборную я назначил себя, Колю Семихина и Саньку с Ванькой, а остальных запасными. Пока шли, Федяра все ныл: возьми да возьми его в основные. А ведь он правил не знает, как же мне его взять?
Я говорю:
- Федяра, ты ведь правил не знаешь!
- Знаю, - говорит, - знаю!
- А вот что такое офсайд?
Федяра думает, что офсайд - это когда мяч в овес закатится.
У нас возле футбольного поля овес растет. Только туда мяч кто-нибудь запузырит, Федяра кричит: "Овсайт, овсайт!"
- Я знаю, - говорит Федяра, - только выразить не могу.
Я говорю:
- Ну вот, когда выразишь, тогда и возьму, а пока, Федяра, тебе в основные рановато.
Но возле автобусной остановки положение резко изменилось. Из автобуса вышла тетя Валя Семихина, мать Кольки. Она нас увидала и говорит:
- Коля, поди-ка сюда, чего скажу...
Колька думал, что она из города чего-нибудь ему привезла и так скоренько к ней подходит. А она сумку поставила и - хвать его за ухо!
- Ты на кого Вовку бросил, а? А ну-ка марш домой!
А Вовку мы оставили бабке Тарарихе, она все равно всегда сидит у своего двора.
И вот Коля пошел обратно.
В автобусе все смеются, и Федяра с Кувариным вдруг: га-га-га! Ну, Куварин, понятно, он одиночка, а Федяра чего? Он же Кольке друг.
- Нет, - говорю, - Федяра, мы хоть и потеряли одного из лучших нападающих, но тебя все-таки не возьму в основные.
Набились мы все в автобус, чтобы, значит, через мост переехать и по берегу до Кильково - чтобы ноги зря не ломать.
Шофер дядя Коля дверцу закрыл и спрашивает:
- Куда это равенские собрались?
Я улыбаюсь ему и отвечаю:
- В гости к вам, дядя Коля, в Кильково.
Дядя Коля говорит:
- Ну, тогда плати.
- Мы, дядя Коля, значит, это... городские пионеры к нам едут, дядя Коля...
Я подталкиваю ребят, мол, помогайте, не могу же я один, в таких случаях нужно всем скопом нажимать.
- Мы, может, так проедем, дядя Коля, - загудели наши, - мы вот и садиться не будем, постоим тут у двери...
Я говорю:
- Мы, дядя Коля, с городскими сегодня встречаемся, у нас тут сборная...
- Ну да, - говорит дядя Коля. - Это конечно...
Вдруг он на обочину свернул, дверь открыл и говорит:
- А ну-ка, сборная-крохоборная, вылезай!
Глянул я вниз, а подо мной канава, и в ней крапива выше нашего роста, ба-атюшки, думаю, как же тут быть!..
В автобусе все смеются, а дядя Коля подгоняет:
- А ну, поживей тут у меня, поживей, чтобы мигом!.. Все как один!
Прыгнул я в крапиву, а за мной и все наши повыкатывались. Стоим посреди крапивы, руки-ноги поджимаем, шипим от боли, а она во как жжет! А дядя Коля еще и не отъезжает, смеется.
- Ну, как, будете в другой раз платить?
- Откатывай! - кричу. - Кильковские зажималы! Своих небось бесплатно возите, кильки вы и есть! И все пацаны у вас кильки, и девки кильки!..
В автобусе все хохочут, носы давят об стекло. Наконец, он отъехал, и мы выбрались на дорогу...
Федяра больше всех ноет:
- Ой, обстрекался!.. Ой, как обстрекался!
Я говорю:
- Не визжи, Федяра! Плюнь да слюнями разотри!
А Федяра все равно ноет:
- Ой, больно!.. Где же я слюней столько возьму!
Вот стоим мы посреди дороги и плюемся. А ноги у всех паленые, красные, да и руки горят.
Я говорю:
- Еще землей хорошо потереть.
Санька с Ванькой самые терпеливые оказались: сели на дорогу и молча ноги себе посыпают землей.
Федяра говорит:
- Кольке-то Семихину как повезло!
- Нет, - говорю, - Федяра, я тебя в основные не возьму, ты второй раз слабину проявляешь.
Минут пять только сильно болело, а потом отлегло.