Вот моя деревня
   Повесть

   Владимир Арро
   Рисунки  Т. Капустиной

   (Журнал "Костер". 1970)

   После этого у нас все тут перемешалось

   После этого у нас все тут перемешалось, пионерский строй рассыпался, все повалили в клуб.
   Я кричу:
   - Федяра, первый ряд занимай, Федяра!..
   Но Федяру где-то там притиснули. Я сам чуть не первым в клуб ворвался. Зацепился в торопливости своей за лавку и вместе с лавкою на пол - грох! Но все же успел занять первый ряд для наших, для равенских.
   - Равенские! - кричу. - Санька, Ванька, сюда!
   Но тут Куканов, который вчера за нами погнался, подбежал и плюхнулся на нашу лавку.
   Я говорю:
   - Ну, чего ты!
   Он говорит:
   - А ничего!
   Я говорю:
   - С нашего места, как с соленого теста!
   Куканов сидит и за лавку держится.
   - А птичку, - говорит, - видел?
   Я говорю:
   - Может, на травку выйдем?
   Он говорит:
   - Выйдем!
   А сзади девчонка с челкой сидит.
   - Сережа, - говорит, - иди к нам.
   Куканов перешагнул во второй ряд и говорит мне:
   - Еще встретимся...
   Я говорю:
   - Встретимся...
   - Потолкуем...
   - Потолкуем...
   - Ну и молчи!
   - Ну и сам молчи!и
   А девчонка с челкой:
   - Ну, чего это вы, мальчики... А еще такую хорошую речь говорит.
   Тут мальчишка черненький вышел на сцену, руки в карманы сунул и говорит:
   - Начинаем наш концерт! Первым номером нашей программы...
   Сзади ему шепчут:
   - Руки, Ломтик, руки!..
   Черненький вынул руки и продолжает:
   - ...выступает пионер третьего отряда Саша Ломтев. Песня, которую он, то есть я, сочинил, называется "Вечерняя лагерная". Ее, правда, надо петь на мотив "Варяга", но я пою очень плохо, поэтому я ее вам прочитаю.
   - Наверх вы, товарищи, все по местам.
     Еще одна ночь наступает.
     Врачу не сдается наш гордый отряд
     И дрыхнуть никто не желает.

   Все городские засмеялись, захлопали и оглянулись на Полину Марковну. А она сзади крикнула:
   - Ты что это, Саша, ты что?
   - А я ту песню забыл, Полина Марковна!
   - Пусть читает! - закричали все. - Пу-усть!..
   И мы на первом ряду закричали:
   - Читай, читай!
   Тогда черненький сунул руки в карманы и сказал:
   - Гремит, и шумит, и грохочет кругом,
      Подушки летят, как снаряды,
      И стал наш бесстрашный и гордый отряд
      Подобен кромешному аду.

   После каждого куплета мы так смеялись и хлопали, что черненький сам покатывался от хохота и даже не мог читать.
  - Руки из карманов, Саша!.. - шептала ему девчонка с челкой, но он уже ничего не слыхал.
   Потом вышла долговязая рыжая девочка. Она отвернулась в сторону и запела:
   - Ви-ижу чу-удное приво-олье...
      Ви-ижу ре-еки и леса-а...

   Я посмотрел в ту сторону и говорю:
   - Где? Где?
   Сзади нас засмеялись, а Куканов сказал:
   - Эй, ты, не мешай!..
   В это время Сашка высунулся из-за  кулис и стал делать мне какие-то знаки, как будто приглашал на выступление.
   Я говорю:
   - Выступать, что ли? Не...
   Вдруг сзади меня встала девчонка с челкой, прыгнула на сцену и убежала за кулисы. Оказывается, это он ее звал.
   - Выступает Лена Скворцова, - сказал черненький. - Акробатический этюд.
   На сцену Лена Скворцова вышла в одном купальнике. Она стала наклоняться в разные стороны и делать всякие движения руками. Позади кто-то засмеялся и засвистел.  Я тоже свистнул.
   Куканов за моей спиной говорит мне:
   - Ты, оратор, кончай!..
   Я говорю:
   - Я начал, а ты кончи.
   Он говорит:
   - Схватишь...
   Но тут Лена Скворцова встала на стойку, и все в зале захлопали. Потом она сделала мостик и под конец шпагат. Все захлопали сильнее прежнего, а Куканов закричал:
   - Би-ис!
   А я:
   - Головой вни-из!
   Он говорит:
   - Еще встретимся...
   Я говорю:
   - Встретимся...
   - Потолкуем...
   - Потолкуем...
   - Ну и молчи!
   - Ну и сам молчи!
   В это время Сашка высунулся из-за кулис и снова стал делать мне какие-то знаки, как будто приглашал на выступление.
   Я говорю:
   - Выступать, что ли?.. Не...
   Но от второго ряда встал Куканов и пошел на сцену. Оказывается, во втором ряду сидели одни артисты.
   - Следующим номером нашей программы, - сказал Сашка, - выступает фокусник Валя Куканов.
   - Значит, так, - хмуро сказал Куканов. - Вот у меня в руках шарик от настольного тенниса. Сейчас я его проглочу. Внимание!.. Я его глотаю - хоп! И шарика нет. Ловкость рук и никакого мошенства.
   Все захлопали. Федяра говорит:
   - Во обманывает! Давайте-ка за ним следить!
   Давай-ка, думаю, посмотрим, посмотрим, как это никакого мошенства, и стал во все глаза смотреть, что делает Куканов. Но из-за кулис высунулся Сашка и опять помахал мне рукой. Я оглянулся. На втором ряду позади меня больше никого не было.
   Я говорю:
   - Ты что, меня?..
   Он кивнул. Я говорю Федяре:
   - Федяра, раз он так просит, я уж пойду, взгляну, что у них там за кулисами, а ты за фокусником поглядывай.
   Вошел я за кулисы, а там Лена Скворцова стоит, рыжая певица и Сашка. Он говорит:
   - Значит, так, тебя как звать?
   Я говорю:
   - Антоном. А что?
   Он говорит:
   - Мы тебя сразу наметили.
   Я спрашиваю:
   - Выступать, что ли?
   - Да нет. Вот все сейчас пойдут колхоз смотреть, а мы давайте отколемся.
   Я спрашиваю:
   - А Куканов пойдет?
   - Куканов-то? Куканов куда хочешь пойдет!
   Но мне не хотелось, чтобы с нами Куканов пошел. В это время он как раз кончил показывать свои фокусы и подошел к нам.
   В зале хлопали.
   - Ну, пошли, - говорит Сашка, - тут у вас со сцены есть дверь на улицу, я уже посмотрел.
   Куканов говорит:
   - Ты поди объяви, что концерт окончен!
   А Сашка отвечает:
   - Ничего, пусть пока посидят.

   Зрители остались

   Зрители остались, а мы вышли на улицу позади клуба. Куканов все подальше от меня держится, а я к нему и не очень стремлюсь. Я иду рядом с Леной Скворцовой.

   - Понимаешь, чего наша концертная бригада больше всего хочет, - говорит Сашка. - Наша концертная бригада больше всего хочет чего-нибудь такого вашего пожевать! Например, кислой капусты!

   - Да! Да! - говорит Лена. - Или соленых огурцов!

   - Огурцов можно и свежих! Или еще вот этой... брюквы!

   - И репы! И моркови! - кричит Сашка. - И капусты! И турнепса! Чтобы все время грызть, грызть, грызть!..

   Я говорю:

   - Не кормят вас, что ли?

   - Кормить-то кормят, да все такое мягкое, сладкое, перетертое. А мы хотим, чтобы хрустело! Чтобы рот вязало! Вот мы тебя и наметили.

   Вдруг за стенкой клуба захлопали,  затопали, засвистели.

   Сашка говорит:

   - Сидят покуда еще, надо бежать!

   Я говорю:

   - Ну, тогда айда в Равенку!

   - Ой, как я хочу в Равенку! - захлопала Лена Скворцова. - Я еще вчера, когда вы на нас напали, в Равенку захотела!

   И мы быстро пошли по дороге.

   Сашка говорит:

   - Знаешь, Антон, я думаю, что я даже стих сочиню про то, как ты любишь свою  деревню. Он будет начинаться так: вот моя деревня, вот мой дом родной. То есть, конечно. это твой дом и твоя деревня, но там вместо тебя я буду, это всегда в стихах такая ерунда.

   Я говорю:

   - Валяй!

   Вдруг от клуба закричали:

   - Вон они! Вон они!

   - Кажется, нас усекли, - говорит Сашка. - Давайте бегом!

   Мы побежали, но за нами погнались на велосипедах. Шурка с Тришкой подъехали и говорят:

   - Куда это вы? А как же футбол? Евдокия Петровна уже футбол объявила! Это ты их, Антоша, сманиваешь?

   - Ничего я не сманиваю!

   - Нет уж, если вы у нам приехали сюда, то давайте проводить товарищескую встречу.

   Сашка говорит:

   - Так разве у нас не товарищеская? И вы товарищи, и они товарищи, и все мы товарищи!

<<<         >>>