<к содержанию
<предыдущая страница

 

 

 

 

Письма
 

Коля пишет Оле
       Здравствуй, Оля!
     Сегодня к нам в класс прибежал Феликс и прямо не заговорил, а закричал:"Ура! Ура!" Ребята еще не знали, в чем дело, но все тоже закричали на всякий случай: "Ур-ра!"
      Феликс говорит: "Поздравляю вас! Вы не напрасно летом придумывали разные имена для нашего города. Я их все переписал и послал прямо в горсовет. Оттуда еще выше переслали. И вот нашему городу дали новое имя... Знаете какое? Крылатый! Город Крылатый! Завтра в газете будет напечатано". Все стали орать от счастья, прыгать по партам. Лева Звонцов крикнул: "Вот видите, как я хорошо это придумал!"
      И тут уж не помню, кто именно... кажется, я... сказал ему:" Это не ты придумал, это Оля придумала!" - "Но дискуссию-то я организовал, - стал спорить Лева. - Если бы не было дискуссии, так и Оля бы ничего не стала придумывать!"

      Да, между прочим... Совсем забыл. Если для тебя это так уж важно, я могу выполнить твое задание.
                                                                                                    Коля

Оля пишет Коле
      Я целый день перечитываю, Коля, твое письмо. Оно очень-очень хорошее... С самой первой строчки! Наконец-то ты вспомнил мое имя и написал: "Здравствуй, Оля!" Спасибо тебе за это.
       Но самое главное - это новое имя нашего города! Неужели так и назвали - Крылатый?! Как же теперь, интересно. будут называть всех нас? "Дети Крылатого"? Или "Крылатые дети"? А может просто: "Крылатики"? Звучит неплохо.
       Может быть, и тебе приятно узнавать о моих новостях? Давай так и будем: ты расскажешь мне, я - тебе...
       А о моем задании и о сюрпризе забудем. Ты пишешь:"Если для тебя это так важно..." Не надо, Коля. Вышли посылку обратно. Будем считать, что она не нашла адресата. А я завтра или послезавтра поручу свое важное дело кому-нибудь другому. Подумаю, выберу кого-нибудь понадежней и напишу ему письмо. Время не ждет!
                                                                                                                        Оля

Телеграмма
Никому не пиши. Все выполню.
                                     Коля

Оля пишет Коле
      Добрый день, Коля!
     У нашего старого заветного дуба, когда, помнишь, так жарко горел костер, никто не поручал нам посылать друг другу телеграммы. Так что ты, можно сказать, даже перестарался.
     Но телеграмма твоя пришла вовремя - в тот самый день, когда я уже собиралась поручить свое важное дело кому-нибудь другому. Сидела на уроке и шептала себе под нос смена всех наших ребят - прямо по алфавиту, как вызывала к доске наша учительница литературы. Оказалось, что я все тридцать девять фамилий помню наизусть, по порядку, как они в классном журнале записаны. И, называя шепотом фамилию, я сразу вспоминала и лицо, и характер, и любимые словечки, и даже походку...


     И почти все мне кажутся отсюда, издалека, очень хорошими, благородными, а плохое куда-то улетучивается из памяти, будто его и не было.
     Даже ты, Колька, представляешься мне отсюда просто ангелом. Особенно по сравнению с Вовкой Артамоновым, с которым я сижу за партой. Он раньше один восседал. Меня рядом с ним, на свободное место, и посадили. Он мне на первом же уроке записку написал:"Откажись лучше со мной сидеть. А то хуже будет! Впереди тоже свободное место есть. Давай-ка туда уматывай!"


     Я бы могла пересесть, но из принципа осталась. А он на каждом уроке пишет: "Давай, давай отсюда! А то хуже будет!,," Многие его боятся. "Не связывайся!" - говорят. А ведь с ним и не связываюсь, это он сам связывается. Посмотрим еще, кто победит. "Я, - говорит, - с первого класса всегда один за партой сижу. У меня парта люкс! Ее так в классе и называют. Или еще по-другому: "персональная парта". Я тебя здесь прописывать не собираюсь. Так что мотай отсюда!" И обязательно свою любимую фразочку прибавит: "А то хуже будет!"


     Подумай, Колька: почему он должен один сидеть, если все сидят по двое? Это же несправедливо! И я не уступлю! Пусть хоть мину под меня подкладывет - не уступлю!
      Я только что из школы пришла, а там с этим самым Артамоновым поссорилась и никак успокоиться не могу. Многие перед ним трясутся. Но ведь должны же быть и смелые ребята в этом шестом классе "В". Отцы у них рыбаки, капитаны... И сами с рождения у моря живут. Смешно: Артамонова испугались!


      Но я же не об этом хотела тебе писать. Я должна была дать тебе свое важное задание. И очень срочно, потому что моя мама, которая пока еще находится там, у нас. или, вернее, у вас (никак не могу привыкнуть!), в городе Крылатом, через десять дней кже уедет вслед за нами. Письмо до тебя будет добираться дней пять, так что времени у тебя почти не останется. Ты, наверно, пока ничего не можешь понять, да? При чем тут моя мама и ее отъезд?..
     В следующем письме все объясню. А сейчас очень устала. До свидания!
                                                                                                                Оля

 

Оля пишет Коле
     Здравствуй, Коля!
   Сейчас тебе подробно все растолкую.
   Мама моя задержалась в Крылатом  (эх, здорово, значит!), потому что еще не довела у себя в больнице до полного выздоровления, до выписки то есть, пятерых своих давнишних больных. Через десять дней они выписываются, и тогда мама приедет сюда.
   Она-то уедет из вашего города, а две наши замечательные комнаты на первом этаже в доме строителей, где мы жили впятером (еще с папой, моей сестренкой и бабушкой), останутся. Ты знаешь, как трудно пока у нас в Крылатом с квартирами, - эти комнаты сразу же займут. И вот важно, Коля, очень важно (запомни это!), кто туда к нам въедет!  Ты должен сделать так, чтобы въехала наша школьная гардеробщица Анна Ильинична – ну, та, которая зимой каждого из нас предупреждает: «Застегнись получше! Шапку получше натяни – уши отморозишь!» А если у кого вешалка на пальто оторвется, то сядет за своей перегородкой и пришьет.
 
     Я давно уже заметила, что она как придет с работы, так со своими дочками-двойняшками, девчонками лет пяти, до темноты у нас во дворе гуляет. Я как-то даже спросила ее об этом.

«Разве, - говорю, - они в детском саду за день не нагулялись?». Она мне стала объяснять, что свежий воздух девчонкам очень полезен. А по голосу ее почувствовала, что воздух тут ни при чем. Стала я тогда соседок потихоньку расспрашивать, и они мне рассказали, тоже потихоньку, чтобы Анна Ильинична не слышала, что ее семья на девяти метрах умещается – в маленькой комнатушке, при кухне. А ведь их пятеро, представляешь себе!

 

 

     У нее еще, оказывается, взрослая дочь есть, - в нашей школе в десятом классе учится. И муж Анны Ильиничны заочно какие-то экзамены сдает. Так вот, чтобы двойняшки им не мешали, она, не отдохнув даже после работы, по двору слоняется. И зимой с ними до темноты гуляет. Они-то бегают, им тепло, а она руками по бокам колотит, на одном месте прыгает, а домой не идет: пусть те двое в тишине занимаются! И те-то, конечно не виноваты. И никто, наверно, не виноват, потому что город наш еще совсем молодой, не обстроился, но Анне Ильиничне от этого, по-моему, не легче.
 
     Я много раз ее девчонок к себе забирала, чтобы она наверх домой подняться могла (они в нашем с тобой подъезде на пятом этаже живут) и отдохнула бы хоть немного. А когда узнала, что папу в Заполярье командируют, так сразу решила, что в наши комнаты должна переехать Анна Ильинична со всей своей семьей.
 
      Они сами такие люди, которые никогда за себя не попросят и никаких бумажек собирать не станут. Им кажется, что если по закону положено, так о них и без напоминаний вспомнить должны. Только иногда никто не вспоминает, а они молчат…  Но тут уж наш «Отряд Справедливых» вмешался. Все справки за них собрали, я в жилищно-коммунальный отдел раз пять бегала. Всем все доказала, все сочувствовали Анне Ильиничне и даже согласились уже выписать ордер. Но тут Еремкины на дыбы встали.
 
      Это наши бывшие соседи, муж и жена. Ты знаешь их: они между рамами своего окна железную решетку соорудили и часто сквозь нее, как из тюрьмы, во двор выглядывают. Вы им однажды в окно футбольным мячом попали, когда еще решетки не было, они этот мяч в отделение милиции отнесли, оттуда он к нам в «Отряд Справедливых» (для принятия мер!) попал, а от нас снова во двор вернулся…  Теперь вспомнил?
 
       Я Еремкиным тоже обо всех бедах Анны Ильиничны много раз рассказывала, даже прибавляла кое-что для большего впечатления. Но есть, я заметила, такие люди: им о чужой беде говоришь, а они в этот момент только о себе, только о своих делах думают. И даже рады, что несчастье с кем-то другим случилось, а их стороной обошло.  Расскажи им, что где-то землетрясение, а они будут думать: «Как хорошо, что вблизи от нас нет ни гор, ни вулканов и земля под нонами не шатается!,,»  Расскажи, что человек умер, они даже фамилии не узнают, а первым делом спросят: «Отчего?» И скажут один другому:»Вот видишь, надо к врачу пойти провериться!»
 
      Я Еремкиным про Анну Ильиничну рассказывала, а они в этот момент (по лицам их видела!) думали только об одном:»Как хорошо, что у нас на двоих большая комната – высокая, светлая и не при кухне!». Ну, а когда они услышали, что мы хотим Анну Ильиничну вселить к ним в квартиру, сразу же о справедливости заговорили. Не по закону, мол, и несправедливо, чтобы в хорошую квартиру дома строителей въезжали люди, которые на стройке не работают. Еремкины все законы наизусть знают, но только, я заметила, всегда так выходит, что законы обязаны срабатывать в их пользу, и справедливость они как-то всегда к своим интересам умудряются приспосабливать.
 
      Они стали всюду заявления строчить, и выходило, будто они о правах строителей беспокоятся. А на самом деле они просто не хотят, чтобы сразу трое детей въезжали в квартиру. То есть старшая-то дочь Анны Ильиничны уже взрослая, школу кончает, а двойняшки их очень перепугали. Они ведь и со двора ребячьи голоса спокойно слушать не могут, все передергиваются:»Покоя нет! Отдохнуть невозможно!,,»
       Я однажды услыхала, как Еремкина говорила своему мужу:
       «Когда этот крик издалека доносится, и то хоть убегай на край света. А тут он будет под самым ухом. К тому же учти, что они двойняшки и, значит, вопить будут сразу в два голоса!»
 
        Я могла бы, конечно, ответить ей, что очень хорошо знаю этих двойняшек, что они никогда не орут в два голоса и вообще никак не орут, потому что они совсем не избалованные девочки. Но с Еремкиными разговаривать бесполезно, и я решила их перехитрить. Перед самым моим отъездом мы письмо от имени «Отряда Справедливых» в стройуправление написали, и все поставили свои подписи: мол, мы дети строителей, а Анна Ильинична работает а нашей школе – значит, и она имеет к строительству самое прямое отношение. В жилищно-коммунальном отделе с этим согласились. И Еремкины приумолкли.
 
        Но, приехав сюда, я вдруг подумала, что они, может быть, снова развернули наступление на Анну Ильиничну. Я Белке, как своей лучшей подружке, перед отъездом поручила за этим следить, она ведь член нашего «Отряда Справедливых». Но Белка все-таки девчонка, и потом она очень доверчивая, восторженная, Еремкины ее могут обмануть.
        А ты все-таки парень, мужчина, с тобой им будет труднее…
 
        В общем, ты должен помочь Белке. Или, вернее, пусть она тебе помогает. Только не смущайся, пожалуйста, когда они станут восклицать: «Мы будем бороться за правду!» Они так всегда говорят, когда им нужно за самих себя постоять. И вообще красивые слова для них вроде дымовой завесы… Так что ты к словам Еремкиных не прислушивайся. Ты лучше их планы разгадай – и расстрой! Очень на тебя надеюсь.
        Это и есть мое испытание. Если справишься с ним, такой сюрприз получишь, о каком даже и не мечтаешь! Хотя я об этом уже писала.
         Ну, вот пока  и все. Действуй, Колька!
         Я тебе такое длинное письмо посылаю, что оно вполне может сойти за два (видишь, от тебя научилась подсчитывать!), целых три дня его сочиняла. Так что я немного передохну, а ты пиши – сообщай, как идут дела.

                                                                                                        Оля.

 

 

продолжение>
 
-1- 2- 3- 4- 5- 6- 7- 8- 9- 10- 11- 12- 13- 14- 15- 16- 17- 18- 19- 20- 21- 22- 23-