- 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 -

Владислав КРАПИВИН
Рисунки Е. Медведева

Застава на Якорном поле
Повесть-сказка

5. Реттерхальм. Кристалл

Ежики любил вокзалы. А этот, Южный, — с громадными подземными залами, запутанными переходами, с неожиданно открывающимися закутками кафе, видеокомнат, «зеленых уголков» с фонтанами — любил особенно. Здесь у Ежики возникало ожидание  . Странная надежда, что может в его жизни случиться что-то новое. Чувство это смешивалось с другим — с ощущением Дороги .

Загадочная Дорога жила везде — в цветных светящихся указателях, в широких экранах оповещения и мерцающих табло, в шорохе эскалаторов и официальных голосах динамиков. В особом вокзальном запахе и мелькании тысяч людей.

Отсюда уходили за Перешеек дальние поезда, разбегались по всему Полуострову автобусы. Они увозили пассажиров и к взлетным полосам Воздушных линий, и к стартовым полям далекого Новочельского космопорта.

Ежики отсюда никуда не уезжал. Только на Кольцо. Но Кольцо — тоже Дорога. Думаете, замкнутая, без выхода? Но вот же — вывела на Якорное поле! Ожидание  не обмануло…
Рассказать про все Яшке, спросить, что он про это думает… Бедный Яшка! Ежики теперь мучила совесть: оставил Яшку в глухой железной камере почти на сутки!

Прыгая по эскалаторам, виляя в толпе, как электронный заяц в старой игре «Ну, погоди!», ныряя под плывущие на спинах туристов рюкзаки, он примчался в зал хранения багажа. Вот и дверца с любимым числом 333, вторая снизу… Чуть присев, Ежики прижал правую ладонь к черной пластине дешифратора. Сейчас, в полсекунды, электронные датчики снимут рисунок кожи, проверят и пересчитают тепловые точки… Ну же!

Бронированная дверца не шевелилась. А над ней, на матовом стекле, зажглось:
«Извините, Вы пользуетесь этой камерой уже десятый раз. Следует заплатить 15 к.».

Новое дело! Вот тебе и любимые цифры! Брал бы каждый раз новую ячейку — никаких забот. А теперь… Конечно, пятнашка — сумма грошовая, да в кармане-то ничего, кроме нескольких мелких дырок. Будь у Ежики, как у взрослого, магнитная чековая плашка, прижал бы к дешифратору, и все дела. Плашка такая есть, с мамиными сбережениями, но она у Кантора. Чтобы получить мелочь на всякие пустяки, надо каждый раз идти, выпрашивать. Противно. А сейчас тем более: «Матиуш, я же просил вас не уходить из лицея…» Да и бежать туда-обратно — полчаса уйдет!

Ежики остервенело почесал затылок сжатым кулаком. А в кулаке-то — монетка…
Размером точно с пятнашку…
Попробовать?
«Не надо, Ежики. Один раз уже отдал…»
«Но тогда я с перепугу! А сейчас, чтобы Яшку выручить!»
«Полчаса-то еще он потерпит…»
Но сам Ежики терпеть столько не мог. И слова кристаллика о том, что монетка, если вернется, поможет ему, Яшке, вспомнились отчетливо. Чего же тут думать!
А все же не по себе. Будто опять он делает что-то не то… Но ничего страшного с ним случиться все равно не может. Оно уже случилось год и три месяца назад…

Жаль монетку? Но из-за этой жалости он мучает Яшку… Один раз уже он получил его за денежку в десять колосков, надо и теперь… А то Яшка, чего доброго, обидится и разговаривать не станет…
Чтобы не мучить больше себя колебаниями, Ежики задержал дыхание, суетливо толкнул монетку в щель. Она звякнула где-то среди электронных потрохов. Надпись погасла.
Дверца не шелохнулась.

Ежики перепуганно, беспомощно дернул ее за рычаг. Потом уронил руки. Вот… Добился, дурак, чего хотел, да? Сразу все повернулось в голове по-другому: второй раз отдал монетку с Хранителем, вместо того чтобы сделать йхоло, сам накликал беду! Ничего страшного не может случиться? А если… если он больше не попадет на Якорное поле?

Показалось, что малыш Гусенок стоит сзади и с печальной укоризной смотрит в затылок. Ежики обернулся рывком. Проходили мимо люди, никто не глядел на мальчишку… А дверца камеры с никелированным рычагом на уровне живота была стальная, ей все равно… Ежики всхлипнул, еще раз дернул рычаг. И чтобы отомстить уже не дверце, а себе, трахнул по нижнему краю коленом!

Съежился, присел, переглатывая боль. Зажмурился… А когда разлепил ресницы, на матовом стекле горело крупно и ярко:

ВОЗВРАТ!
Звякнуло, выдвинулся рядом с дверцей латунный желобок. В него съехала монетка.
Милая ты моя! Он стиснул ее в кулаке, а кулак прижал к рубашке. Мячик сердца нервно прыгал и колотился под костяшками.
Ежики глянул на дверцу: «А с тобой мы еще поговорим!» И тогда случилось второе чудо: он увидел, что дверца отошла — между ней и стенкой растет щель…

Бить ногой по стали — дело неразумное. Всю дорогу до лицея Ежики хромал. Но не шел — бежал. И жалел даже полминуты, чтобы накрыть ушиб ладонью, унять боль. И про иттов не вспоминал. Дышал часто и нервно. Ох как не терпелось поговорить с Яшкой! Он сжимал его во вспотевшем кулаке, вместе с монеткой (сжимал так, что потом оказалось: грани кристалла поцарапали число 10 и колосок).

В комнате схватил он «Собеседник» — и в парк. Никого вокруг не было, но Ежики, как подраненная птаха, уковылял в самую лопуховую чащу: подальше от дежурных воспитателей, от объективов.
— Яшка… Привет, Яш… Ты не обижайся, ладно?
Медленно, важно и с тихим торжеством Яшка сказал своим мальчишечьим голосом:
— Спасибо тебе, Ежики.
Может, насмехается Яшка? Ежики растерялся, испугался даже:
— За что?
— Ты нес меня вместе с монеткой. Она мне помогла… — В углу экрана спокойно и радостно засветилось желтое окошко с переплетом в виде буквы «Т». Нет, Яшка не шутил.
— А… как помогла?
— Я — вспомнил! Знаю — кто я!

Желтое окно крошечно уменьшилось, вокруг зажглось еще множество таких же окошек. Вокруг них образовались в вечерней синеве дома с крутыми крышами и башни. Старинный город. Все было так неожиданно, что Ежики на минуту забыл о своих тревогах.
— Кто ты, Яшка?
Он сказал с ноткой ребячьего самодовольства:
— Меня вырастила и взлелеяла Валентина фон Зеехафен, самая ученая на свете женщина, бакалавр всяческих наук… Слушай…

Эта история — о городе Реттерхальме и его жителях. («Реттерхальм» — «Рыцарский шлем», — отметил про себя Ежики.) Случилась она давным-давно, однако уже и в те времена город был старинным. И жила там на улице Рыжего кота известная всему Реттерхальму очень мудрая женщина. Знакомые и друзья звали ее, несмотря на почтенный возраст и ученость, просто мадам Валентина. Была она добрая душа, хотя и со странностями. Одна из странностей — та, что среди друзей мадам Валентины водилось множество мальчишек…

Однажды мальчишки принесли и показали мадам Валентине монетку из города Лехтенстаарна… Да-да, в точности такую же: с профилем мальчика, числом «десять» и колоском. Эту монетку разглядел издалека (а вернее, ощутил с помощью нервов-лучей) маленький кристалл, который подрастал у мадам Валентины на подоконнике среди кактусов.
И сейчас он, Яшка, сразу узнал монетку! А узнав ее — вспомнил остальное!

Да-да, он вырос в обычном цветочном горшке. Но вовсе не из обычного зерна, а из редчайшей звездной жемчужины, какие иногда прилетают на Землю из космоса в период густых августовских звездопадов… И растила его мадам Валентина не просто так. Она создавала крошечную модель всеобщего Мироздания. Потому что была уверена: Вселенная имеет форму кристалла…

Обо всем этом кристаллический детеныш узнал впервые из разговора мадам Валентины с мальчишками — как раз в тот день, когда они принесли монетку. Потому так все и запомнилось…
Потом Яшка узнавал и другие подробности: и о мадам Валентине, и о Реттерхальме, и о всей Планете. И о Вселенной. Мадам Валентина учила его, читала ему умные книги, знакомила с науками.
И кажется, любила…
— Потому что она… раз она меня вырастила из капельки… она ведь все равно как мама, да, Ежики?
Ежики торопливо кивнул. Он почти не дышал и не двигался, только машинально тискал пальцами припухшее колено.

Яшка сказал:
— А еще меня любил один мальчик. По имени Лотик, по прозвищу Головастик. Самый младший из всех ребят. Хороший… Он сбежал от своих трех теток и жил у мадам Валентины. И поливал меня самой чистой водой, чтобы я рос быстрее… А потом из желтой бумаги сделал и наклеил на меня вот такое окошко… — На экране, заслонив город, опять выросло светящееся окно. — Мадам Валентина сперва рассердилась, а он говорит: «Это же Вселенная, значит, дом для всех, кто в ней живет…» Она тогда засмеялась…

— А потом? — тихо спросил Ежики. Он видел перед собой другое окно — там, на станции…
— Потом… — В Яшкином голосе послышался вздох. — Начались дожди. Они шли и шли, и совсем даже не стало солнца, на несколько лет. Что-то сделалось с природой. Дома стали сползать со склонов холма, люди начали уезжать… Наш дом тоже однажды пополз и развалился. Подоконник перекосило, на меня упала стена, я откололся от корня… А скоро я увяз под развалинами в жидкой глине. Надолго…

— А мадам Валентина не искала тебя?
— Наверно, искала, да не нашла…
— И долго ты там лежал? — стесненно спросил Ежики.
— Ой долго… Но в общем-то я умею отключаться… Меня разбудили радиоволны. Защекотали так… Это когда вы, люди, придумали радио.
— Значит, ты как детектор сделался?
— Н-не знаю… Тут другое… У меня каждая грань — антенна для всех частот… И я начал впитывать информацию…
— Поэтому ты и знаешь столько всего…
— Ага… — Желтое окошко на экране замигало. — Но много путаницы. К тому же у меня скол, нарушенная структура… Я понимаю, во мне нет системы…
— А кто тебя нашел? — Ежики хотелось отвлечь Яшку от грустных мыслей.
— Мальчишки. Они приехали из школы, из города Черемховска, чтобы делать раскопки на месте Реттерхальма. Хотели найти всякую старину… Только ничего, кроме меня, не нашли…
— Почему?
— Тут у меня путается… Не могу толком объяснить. Но, видимо, потому, что мадам Валентина перенесла город через Грань… Да, конечно! И ушла сама. Поэтому она меня и не отыскала. Так просто она бы меня не бросила… Она же… вырастила.

Желтое окошко разбилось на крупные капли, они скользнули за край дисплея.
— Как это «за Грань»? — спросил Ежики. Под рубашкой скользнул холодок — зябкое касание тревожной и неясной догадки. Намека на догадку…
— Ну, как… Ты разве не учил в школе? Если Вселенная — кристалл, у нее множество граней. Только они — не плоские, как у меня, а каждая — целый мир…
Крупный зеленоватый кристалл возник в глубине стереоэкрана. Потом его плоские грани-зеркальца вспухли пузырями, в них появились деревья, домики. И в каждом пузыре зажглось крошечное солнце.

— Вот, — самодовольно сказал Яшка. — Примитивно, зато наглядно. Конечно, это очень простая модель, на самом деле все во множество раз сложнее…
— И мадам Валентина перенесла город в другой… пузырь?
— Сам ты пузырь… Да, перенесла!
— Тут же сто тысяч машин и экскаваторов надо, — сказал Ежики, притворяясь глупее, чем он есть.
— Ты совсем бестолковый! — взвинтился Яшка и мигнул на розовом экране черными зигзагами. — При чем тут машины! Она создала эффект Мёбиус-вектора, она говорила, что умеет…
— Да ты не злись!.. Что такое Мёбиус-вектор?

— Скручивание и соединение пространств… — Яшкин голосок вдруг потускнел. — Я ведь тоже не все знаю… Я не целый кристалл, не взрослый, а только росток… Да к тому же отколовшийся.
«Яшка — росток. И якорек — росток…» — толкнулось у Ежики. И он сказал примирительно, осторожно:
— Не сердись, Яш… Послушай теперь меня. Как ты думаешь… Можно уехать на другую грань на поезде?
— На каком? — буркнул Яшка (экран не светился).
— На местном… По Кольцу.
— По Кольцу все можно, — отозвался Яшка насуплено. — Если Мёбиус-вектор… Вселенная вся завязана в кольцо…
— Да я не про Вселенную, а про наш город, про местную линию… Ты послушай…

Яшка выслушал историю про Якорное поле, не перебивая, не включая экран. И молчал, когда Ежики закончил.
— Яш… Может быть такое? 
— Ты же сам говоришь — было.
— А как объяснить?
Яшка не ответил.
— Яш…
— Я думаю, не мешай…
— Ладно, я подожду.

- 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 -