Мария Прилежаева
Маняша
Повесть для детей и родителей
Рисунки С. Трофимова
Глава тринадцатая
Идет пароход. Второй день путешествия близится к концу.
Мама почти не покидает палубу. Невыразимая печаль и нежность в маминых глазах.
Низкий бархатный гудок парохода извещает прибытие - Симбирск, Казань, скоро Нижний. Родные города! В памяти встает пережитое: любовь, семья, дети, счастье, горе...
Маняша жадно ловит скупые мамины слова, каждое больно отзывается в сердце. Порою, не стерпев жалости, убежит ненадолго в каюту, упадет в подушку лицом и горько плачет.
Наконец долгий, густой гудок: прибываем в Нижний. Живописна нижегородская набережная, ярко-зеленый откос круто падает вниз, поодаль видны тяжелые стены кремля, уступами идущие с горы на гору.
- Володя! - в тревоге тянется к брату Маняша.
- Не хнычь, пичужка, задержусь ненадолго в Нижнем, а там скоро увидимся. Перед Питером явлюсь к вам в Москву.
"Зачем ему Нижний? Давно он не был так приподнят. Какое-то просветленное лицо, надежды, предчувствия, нетерпеливые ожидания. Неужели будущая служебная должность в Санкт-Петербурге так его вдохновляет? Что ты! Или забыла?" - стыдит себя Маняша.
Нет. Крепко помнится одно алакаевское утро.
Оля подбирает на рояле незнакомый мотив, Володя сначала напевает без слов, потом вместе с Олей они поют по-французски слова гимна, изданного нелегально во французском городе Лилле, на русском языке этих необыкновенных слов еще нет.
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим...
Маняша понимает смысл гимна. Из переговоров старших узнает - это Интернационал, призыв рабочих к революционной борьбе.
Вот зачем ее брат остается в Нижнем. Чтобы тайно от полиции и чиновников встретиться с товарищами, как встречался в Самаре, вот зачем едет в Петербург, там много заводов и фабрик, могучий рабочий класс.
Мы наш, мы новый мир построим...
Наступает день и час, когда поезд отправится из Нижнего в Москву. Первый звонок, второй. Отъезжающие теснятся у окон вагонов, машут провожающим платками, шлют поцелуи.
- Владимир Ильич! - кричит Митя на платформу в опущенное окно вагона. - Господин чиновник Владимир Ильич, желаем успеха на поприще... До свидания!
- До свидания, дорогие, будьте здоровы. Скоро увидимся.
Поезд медленно, как бы нехотя, трогается. "Владимир Ильич, - раздумывает Маняша, - наш Володя только дома будет так зваться, для всех он Владимир Ильич".
Мама, поникнув, смотрит в окно, пока не миновали платформу.
Погромыхивая на стыках рельсов, поезд набирает скорость. По обе стороны рельсового пути лес, изредка полустанок помигает зеленым огоньком, паровоз шлет приветствие раскатистым басом. И мчит дальше. Оживленно в купе второго класса, где у мамы собралась семья Ульяновых-Елизаровых.
- Ребята! Не Москва ль пред нами? Умремте ж под Москвой! - актерски вскинув руку, декламирует Митя.
- У Лермонтова Москва за нами, - поправляет Аня. И умирать нам ни к чему.
- А мне позвольте народным языком выразить наши добрые чувства: "Москва - всем столицам голова".
- Марк пословицей кланяется Москве и я пословицей: "Кто в Москве не бывал - красоты не видал".
- Анюта, ты от няни эту пословицу взяла, - помнит Маняша. - Она и мне ее говорила, когда совсем заболела. Все мечтала, что с нами поедет.
На минуту в купе смолкают. Потом снова взрывается Митя:
- Эх, братцы! Как я был доволен, когда церквей и колоколен, садов, чертогов полукруг передо мной открылся вдруг.
"Что такое! - мысленно досадует Маняша. - Я эти стихи готовилась сказать. Всегда кто-нибудь перегонит, всегда я последняя. Постойте, вспомнила! Жуковский".
Лодку вижу... где ж вожатый?
Едем!.. будь, что суждено!..
Паруса ее крылаты
И весло оживлено.
Марк встает, плечистый, высокий, затылком едва не упирается в потолок купе.
- Где вожатый? Вот! - И бережно целует руку матери.
- Умник, Марк, угадал? Именно это я хотела сказать, ликует Маняша.
- Мамочка, мамочка! - растроганно вторит Аня, - как себя помню, ты наш вожатый.
- Ах, дети, - только и находит вымолвить мать.
"Ах, дети, - думает она, - мне нужно долго жить. Для вас".
В закрытую дверь слышится негромкий стук.
- Прибываем в Москву, - объявляет проводник вагона. - Прикажете носильщика?
Поезд замедляет ход. Шумно дышит, отдыхая, паровоз.
Прибыли.
Первый, второй, третий день суета, хлопоты, устройство в снятой Марком квартире. Здесь будет мамина комната, рядом Ани и Марка, Мите выделяется кабинет, тесненький, скажем прямо, не очень солидный, но отдельный, в чем и ценность: Митя студент, предстоит много работать.
- Где поселим Маняшу?
- Мамочка, я с тобой. Я буду неслышно спать, забьюсь в уголок. А уроки учить и играть в столовой.
Где бы не приходилось Ульяновым жить, музыкальный инструмент - непременный спутник дома. Раньше был рояль. В Москве мама купила пианино. Как будто новый друг вошел в дом. Маняше кажется, она не одна в комнате, если к стене прислонилось их пианино с барельефом Моцарта. У Моцарта высокий, покатый лоб, устремленный вдаль взгляд. Маняше кажется, пианино знает их беды и радости. Иногда, прежде чем тронуть клавиши, тихонько с ним поговорит, как с живым, поделится мыслями.
В доме еще не вполне закончено устройство. Повесить занавески на окна, приколотить к стене две-три картины и непременно большую географическую карту, как велось, когда дети росли, и прочее и прочее - хозяйственными делами под руководством мамы занимаются Аня и Марк. А Маняша и Митя отпущены исследовать "святые места" Москвы.
- А Москве много святых мест, исследуйте! - наказал на прощание Володя.
Москва белокаменная! Нет дивнее в мире столицы. Ни в одном городе мира нет стен, храмов, зданий, сложенных из белого камня. Только в Москве! Разны и милы ее улицы, уютные кривые переулки, тенистые сады и бульвары, величественные башни. Многолики дома: одноэтажный особнячок, с затейливыми наличниками над невысокими окнами, а в нескольких шагах вельможный дворец, с флигелями по бокам для гостей и прислуги. Литой из чугуна, узорчатой решеткой обнесен широкий двор-сад, с газонами и парадной въездной дорогой, вымощенной торцовыми шашками.
Поближе к окраинам домишки ремесленников, мещан, мелких чиновников. В палисадниках цветут мальвы и золотые шары, на задворках квохчут куры, голосит петух. А совсем уж на окраинах угрюмятся невзрачные рабочие хибары, казармы.
Вся история России, все испытания России, все победы России связаны с Москвой - сердцем страны.
Святые места Москвы! Их много. Понятно, в первую очередь Митя привел Маняшу к Московскому государственному университету. Могучий купол венчает монументальное трехэтажное здание с колоннами, барельефом, львиными лепными масками, полукружием строгого без росписей входа, ведущего в храм науки.
- Торжественно, даже немножко боязно, - шепчет Маняша.
- Представь, Маняша, далекий Север, Белое и Баренцево моря, Ледовитый океан, Заполярье. Коротко здесь лето, редко солнце. Бесконечна зима. Жгучие морозы режут лицо. Или ветер нанесет тяжелые туманы с морей, в белесой мгле незрячи глаза: не видно неба, утонули очертания домов, не найдешь родного крыльца. Там, в деревне Денисовке Архангельской губернии, под свист ноябрьских метелей в семье крестьянина-помора Ломоносова родился сын Михаил. рос пытливый, смышленый мальчишка. С отцом ходил в море на рыбный и зверобойный промыслы. С малолетства хотел все на свете понять. Отчего зимой полыхает Северное сияние, а летом грохочет гроза? Отчего там на сотни верст болотистая непроходимая тундра с полчищами комаров, а там множество разного зверья обитает в нехоженой тайге? Как, когда, почему образовалась Земля? Отчего звезды на небе?
Знать, знать, знать!
Каждую зиму из селений Поморья шли обозы с мороженой рыбой в Москву. Сквозь вьюги, морозы сутки за сутками движутся, достигая столицы. С одним таким обозом прибыл в Москву девятнадцатилетний Михаил Ломоносов. Высшее учебное заведение в Москве называлось тогда Академией. Принимали только дворянских сынов. Ломоносов сказался дворянским сыном. Не стыдился, что ложь: будь ты стократно умен и талантлив, нет тебе хода, если из низшего класса, такие в матушке России законы. Ломоносов поборол препятствия, стал известным всему миру ученым - физиком, химиком, естествоиспытателем - нет науки, в которой бы не был Ломоносов велик.
-Митя, значит, чтобы победить, надо очень, очень хотеть?
- Важно знать, чего хочешь. Ты знаешь?
Маняша молчит.
- Неполных полтораста лет назад по проекту Ломоносова был создан Московский университет. При нем публичная библиотека, типография, издававшая первую газету России "Московские ведомости", книжные лавки, научные лаборатории, музеи. Заграница подивилась: считали Россию темной, вдруг такой ошеломительный взлет! Выдающиеся ученые вышли из стен Московского университета - химики, физики, биологи, медики, философы, литераторы - Радищев, Фонвизин, Жуковский, Грибоедов, Лермонтов, Герцен, Огарев, Чехов.
- И... ты будешь учиться здесь! - в изумлении восклицает Маняша. - Воображаю: ты, наш Митя, входишь в аудиторию, в которую, может быть, входил Чехов.
- Ну, писатель-то из меня не получится.
- А доктор? Ты счастливый, Митя, у тебя цель.
- Теперь Кремль, - объявляет Митя. - Вот он, рядом. В давние времена Кремль был крепостью. Мощные дубовые стены опоясывали крепость. Позднее Дмитрий Донской впервые в России сменил дубовые стены каменными. Потом на их месте воздвигнуты новые, такие необыкновенные, что народ назвал их "Стенным видением". Башни на стенах разные, ни одна не повторяет другую, у каждой своя форма, свое украшение. "Дивным узорочьем" назвал народ украшение башен.
- Митя! Мы будто в сказке. И слова-то какие: "узорочье дивное"! Не слышала таких чарующих слов.
- Да, Маняша. В Кремле так много чудес, за один день всего не ухватишь, а запомни особо вон тот белоснежный столп в центре. Колокольня Ивана Великого. Заграничные архитекторы восхищаются.
- Чудо! Строгая простота и величие, - говорят архитекторы всего мира, как приедут, посмотрят.
Когда-то это самое высокое здание в России было сторожевой сигнальной башней. С нее на тридцать - сорок верст обозревались окрестности. На колокольне двадцать один колокол. Сторожевые люди дежурят день и ночь. Завидели неприятеля, бьют в кремлевские всполошные колокола. Темная ночь, мирно спит Москва, вдруг тишину ночи обрывает грозный, властный зов колокола: "Вставай, поднимайся, народ, защищать родную землю!"
- Митя! Откуда ты это все знаешь?
- Еще бы мне не знать! - удивляется Митя. - Готовился стать московским студентом. Как выпадет свободный от занятий час, читал о Москве. Что можно в Самаре достать, прочитал.
- Ты очень образованный, Митя. Я даже не подозревала, я даже стыжусь за себя.
- Э, Маняша! Володя, вот кто образованный! И Оля была... Далеко мне до них. Но пошагаем дальше.
Через торжественные въездные ворота Спасской башни они выходят на Красную площадь. Красная - по-славянски значит красивая. Верно, красива!
Зубчатая Кремлевская стена вдоль площади с одной стороны, с другой - длинное здание Торговых рядов со шпилями, кокошниками узорчатых арок не теснят простора Красной площади. Пара кляч тащит по рельсам бренчащую звоночками конку, рысак лихо мчит лакированную коляску с дамой в широченной, как зонт, шляпе. Не спеша везет телегу с грузом коренастый битюг, несколько прохожих нерабочего вида пересекают вдоль и поперек площадь.
- Митя, это что? А то что?
- Погоди, не стрекочи, Маняша, не будем разбрасываться, оставим до другого раза. Сегодня... да, узнаю... да, точь-в-точь видел в книге, но как поражает в натуре! Смотри, Маняша, жемчужина Красной площади, так называют храм Василия Блаженного. Построен во славу русского оружия, отражавшего в разные времена нашествия врагов. Смотри, церкви и церковки, а вместе храм-памятник. Как хорош! У каждой церкви свое значение. Разные формы, какое богатство фантазии, как ярки краски, смотри, смотри, Маняша! А ведь строили не ученые архитекторы, а народные умельцы, мастера каменных дел. Талантлив народ, а, Маняша? Но ты устала...
Они прибрели домой, в полном смысле слова, еле волоча ноги. Но в упоении увиденным, растроганные, побогатевшие.
- Москва, как много в этом звуке! - восклицает Митя.
"Довольны, мои дорогие. И, слава богу, сдружились еще больше, чем раньше", - думает мать, любуясь детьми, молодым румянцем щек, радостным сиянием глаз.
День за днем жизнь входит в свою колею. Марк добился получить довольно хорошую службу счетовода в управлении железной дороги. Аня занимается переводами, но не всегда удается напечатать, а если да, денег перепадает немного. Средства на жизнь дают порядочная доля жалованья Марка и целиком мамина пенсия.
- Отец и теперь нас кормит, - делится мама с детьми. - Если бы была загробная жизнь, он любил бы нас оттуда, знал каждый наш день. Но загробной жизни нет, и отец живет лишь в нашей памяти и памяти народной. Он много сделал для народа. Много за это терпел. Начальство опасалось его влияния на людей, авторитета, передовых педагогических взглядов. И за то преследовало, мешало святому - да, святому! - труду твоего отца, Маняша. - Глаза матери сияют тихим светом.
Чувства бурной любви, нежности закипают в сердце Маняши. Она гордится отцом, своей семьей.
Отец и мама шаг за шагом готовили к жизни разумной, будили стремления благородные. "Спасибо вам! Чем отблагодарить мне вас?"
Маняша учится в гимназии. Учителя хвалят ее, ставят хорошие отметки. Есть в классе подруги. Все вроде бы есть. А чего-то не хватает. Хочется чего-то большого, что до краев полнило бы душу, возвышало, счастливило.