Владислав Крапивин
Тайна пирамиды
Повесть
Рисунки Е. Стерлиговой
БЛИЖЕ К ЮГУ...
Как-то в начале декабря послк уроков директор окликнул Джонни на улице недалеко от школы.
- Воробьев! Придержи свой стремительный бег! Есть разговор...
- Ой, здрасте, Борис иванович! - обрадовался Джонни.
- Здравствуй... Что-то давно не заходишь. Так и застряли мы на ничьей.
- Евдокия Герасимовна сердится, - со вздохом сказал Джонни. - Да и вы заняты все время. Комиссии какие-то...
- И ты занят сверх головы, я смотрю.
- Угу.
- Джонни... - задумчиво сказал Борис Иванович. (Взрослые никогда не называли так Воробьева, считали это имя несерьезным, но директор иногда называл. Только не часто и один на один) - Джонни... Дал бы ты мне доработать до конца полугодия...
- А что случилось? - перепугался Джонни. По-настоящему перепугался.
- Комиссии, про которые ты говоришь, ходят в школу не просто так. Ты не маленький, должен понимать. Они все смотрят и задают всякие вопросы. В том числе и такие: "Почему, уважаемый Борис Иванович, ваши младшие школьники по всему городу лазают на мусорных кучах и собирают всякую ржавую дрянь?"
- Это же операция "Горыныч"!
- Вот именно. Под руководством Евгения Воробьева, известного и другими скандальными операциями.
- Люди банки собирают, что тут такого? - обиделся Джонни. - Из чего чешую Горынычу делать?
- Лазанье по свалкам - это антисанитарное явление, - деревянным голосом сказал директор.
- Как металлолом собирать - это пожалуйста, - огрызнулся Джонни. - Все комиссии только поздравляют и радуются. А как для Горыныча - сразу придираются...
- Придираются не к Горынычу, - сказал Борис Иванович.
- А к кому?
Борис Иванович усмехнулся.
- Ни к кому... Просто делают вполне справедливые замечания: "Почему в прошлом году школа нарушила план "Зарницы" и вместо состязаний на полосе препятствий устроила форменный бой?" "Почему дети в теплую погоду ходят в школу без установленной формы?" "Почему старшеклассники выпускают такие разухабистые стенгазеты и позволяют себе критиковать учебный процесс?" И кстати: "Что это за слухи об антинаучном эксперименте с пирамидами?"
- Теперь десять лет будут вспоминать, - буркнул Джонни.
- Будут, пока я директор... А тут еще твой Горыныч...
- Банки мы уже собрали, - успокоил Джонни. - На трех драконов хватит.
- Дело не только в банках. У вашего дракона три головы, и ты наверняка в каждую пасть вставишь огнедышащий аппарат...
- Ну...
- Вот именно, что "ну". Давай сразу договоримся: чтобы никаких пиротехнических эффектов.
- Как это?
- Так это. Чтобы ни пороха, ни селитры, ни секретных адских смесей...
- Я что, совсем идиот? - оскорбился Джонни. - Третьеклассники, они же еще маленькие, при чем тут смеси...
- А операция "Зеленый слон"? Там были первоклассники.
- Так я и сам тогда... ну, не очень был, - самокритично признался Джонни. - А сейчас мы в глотки Горынычу импульсные лампы вставим. От фотовспышек. Братцы Дорины обещали сконструировать систему.
- Это безопасно?
- У них всегда все безопасно. Специалисты же...
- Может, все же прицепить к Горынычу огнетушитель?
Джонни понял, что это шутка, и деликатно посмеялся. Но директор остался серьезным и задумчивым. Джонни сбоку глянул ему в лицо и спросил прямо:
- У вас опять неприятности, да?
- Как тебе сказать... Не очень крупные, но... постоянные какие-то. Я, товарищ Воробьев, не справляюсь со своей работой.
- Ну уж! Это кто так говорит? - возмутился Джонни.
- Те, кому положено. Многие...
- А вы сами тоже так думаете?
- То, что думаю я, мало кого интересует.
- А что думаем мы... ну, вся школа? Тоже никого не интересует?
- Боюсь, что тоже... Поскольку я вас распустил.
- Как это?
- Слушай, Воробьев! Ты же вполне интеллигентная личность. Откуда у тебя такая привычка: "Как это"?
- Больше не буду. А как это вы нас распустили?
- Так это распустил. У меня излишне "пионерские" методы работы.
- Как э... Почему пионерские?
- Потому. Я же много лет работал вожатым. Вот и говорят: "Вы, Борис Иванович, до сих пор не забыли пионерское детство. А школа не летний лагерь, здесь главное дисциплина и стопроцентная успеваемость". Справедливо говорят, я это и сам отлично понимаю.
- Что, наша школа хуже других? - обиженно возразил Джонни.
- Отнюдь... В ней много хорошего. Но не директор.
- Ну уж, - опять сказал Джонни.
- Вот тебе и "ну уж". Так что постарайтесь не осложнять мне жизнь. Уяснил?
- Уяснил. Постараемся, - пообещал Джонни. И встревожился: - Только что-то мне все равно не нравится...
- Что?
- Вы сказали... Вот это: "Дай мне доработать до конца полугодия". А потом что?
Борис Иванович сказал медленно и внушительно:
- Милый Джонни Воробьев! Как, по-твоему, чем директор отличается от ученика? Подумай своей лохматой головой.
Джонни подумал.
- Ну... многим.
- Прежде всего тем, что ученика невозможно выставить из школы, если только это не законченный малолетний преступник... А с директором гораздо легче.
- И выставят? - шепотом спросил Джонни.
- Всякое может быть. Вот я и хочу дотянуть до зимних каникул, а там уступить место более опытным товарищам. Тихо и мирно.
- Не надо, - быстро сказал Джонни.
Борис Иванович невесело хмыкнул.
Джонни пообещал:
- Если мы виноваты, мы что-нибудь придумаем. Мы во всей школе...
- Дело не в вас. Дело во мне. Я не директор...
- Директор!
Борис Иванович тихонько засвистел на ходу. Это был "Марш юнармейцев школы № 2", сочиненный Сергеем Волошиным.
- Куда же вы денетесь-то? - горько спросил Джонни.
- Поделиться с тобой жизненными планами?
- Ага, - сумрачно сказал Джонни.
- Ладно, раз уж начал... На Южном берегу Крыма строят пионерский лагерь. Одно геологическое управление строит для своих ребятишек. Хороший лагерь, вроде "Артека", только поменьше. меня туда зовут начальником.
- Кто зовет? - насупленно спросил Джонни.
- Зовут... Люди, которые помнят меня вожатым. Считают, что это дело как раз по мне... Там хорошо. Там то, что я люблю.
- А здесь... уже не любите, что ли? - не очень вежливо сказал Джонни.
- Не любил бы, так и не раздумывал бы. А теперь маюсь... Только, пока ломаю голову, может случится, что не окажется у меня дела ни здесь, ни там.
- Посреди учебного года директоров не меняют, - напомнил Джонни. Кое-что в школьной жизни он понимал. - И не отпустят вас.
- Отпустят. У меня зав. гороно давний друг, вместе учились. Он меня директором поставил... Он теперь и отпустит с радостью.
- Вот это "друг"! - сурово проговорил Джонни.
- Зато на Юге буду... К Ленке поближе. Тоже обстоятельство...
- Вы в нашу школу столько сил вгрохали, - напомнил Джонни.
- Ну и вгрохал. Думаю, что не зря.
- А теперь...
- А теперь... Ладно! Это все еще так, размытые в воздухе проекты. Может, ничего и не будет. Женька...
- Что, Борис Иванович?
- Только твое честное слово, что про это молчок.
- Я что, не понимаю?
- Знаю, что понимаешь. Только бывает, что разговорится человек с друзьями о жизни, захочет поделиться и не выдержит, сболтнет незаметно.
Джонни прикинул, с кем бы это он мог так разболтаться? И спросил хмуро:
- С кем, например?
- Ну... - Борис Иванович улыбнулся. - Например, с Катей Зарецкой.
- Вот уж! - вспыхнул Джонни.
- А что? Вы же такие друзья. Разве нет?
Джонни помолчал. Потом сказал, глядя под ноги:
- Не знаю.
- Да? Ну, извини... Кажется, я вторгся в личные дела.
- Да вторгайтесь, пожалуйста, - тихо сказал Джонни. - Только я правда не знаю.
Мама сердилась. Они с отцом пришли на обед, а сын болтается неизвестно где, вместо того, чтобы разогреть суп и сходить за хлебом...
- Где ты был? У вас четыре урока...
Сбор проводил у третьеклассников. Потом еще с директором беседовали.
- Господи... - Что ты опять натворил?
Джонни обиделся:
- Сразу "натворил"! Просто так разговаривали, по-хорошему.
О чем это можно по-хорошему разговаривать с директором школы?
- О жизни, - веско сказал Джонни. - Разве директор не человек?
- Он-то человек... - многозначительно произнес папа.
- "Не то, что ты, дорогой Евгений", - закончил фразу Джонни.
- Именно... Я имел беседу с вашей учительницей математики. Что это за трюк с пирамидами?
- С ума сойти! Этими пирамидами меня будут изводить до пенсии. Даже собственные родители...
- Дело не в родителях, а в учительнице.
- Я же перед ней извинился!
- Она говорит: "Он извинился так, будто сделал большое одолжение".
- Мне что было, голову песком посыпать?
- Голову посыпали не песком, а пеплом, - назидательно сказал отец. - И не в знак раскаяния, а в знак траура. Не трогай древние обычаи, если ты такой невежда.
- Почему это невежа?
- Я сказал "не-веж-да". Значит, ужасно необразованный.
Джонни оскорбился:
- То ругаетесь, что меня от книжки не оторвешь, то необразованный...
- Смотря какие книжки, - заметила мама. - Ты читаешь всякую фантастическую дребедень. А надо читать классику.
- Классику я тоже читаю, - сказал Джонни, устраиваясь за столом.
- Вымой руки, читатель!
- Я уже мыл... Я недавно "Петра Первого" прочитал.
- "Петра" ты осилил, потому что там пахнет приключениями, - проницательно заметил отец.
- А Пушкин? Тоже приключения?
- Конечно. "Дубровский", "Пиковая дама"...
- Я и "Евгения Онегина" читал.
- Всего? - недоверчиво спросил отец.
- Угу, - жуя горбушку, - ответствовал Джонни. - Интересно стало: он Евгений, и я...
- Ах, ну если с этих позиций...
Мама спросила издалека, от газовой плиты:
- И что же ты там понял?
- То, что они оба болваны, - сообщил Джонни.
- Что-о? - сказала мама и уронила поварешку в горячую кастрюлю.
- Кто?! - сказал папа.
- Онегин и ленский. Вздумали стрелять друг друга из-за такой бестолковой девицы... Это, значит, нам с Алхимиком тоже надо было дуэль устраивать?