продолжение
Юрий КОВАЛЬ
Рисунки Л. Тишкова
Промах гражданина Лошакова
Повесть (Иронический детектив)
Глава 5. Бильярд по-кармановски (продолжение)
Шаря скатили в средину бильярда, накрыли их деревянным треугольником, выравнивая пирамиду.
Журавель наточил мелом кий, сложил из кисти левой руки какую-то немыслимую дулю, сунул в дулю кий и тыркнул по шару.
Стремительно покатился шар по зеленому сукну и врезался в пирамиду. Она развалилась от удара, и два шара сразу провалились в лузы, забитые мятыми трехрублевками.
- Неплохо начал, куриный крючок! - сгрубил гражданин Лошаков. - Я и не думал, что такой пачкун на что-то способен. Бей дальше, но прежде скажи мне "дорогой сэр".
- Не скажу, - ответил Зябликов, сжав зубы.
- Тогда игра недействительна. Сейчас же выковыриваю из лузы сторублевку и иду пешком в город Курск. Говори, свинья двухмордая!
- Дорогой сэр, - скрипя сердцем и нервами, сказал Зябликов и снова ударил в шар. На этот раз удар не получился. "Двухмордая свинья" сделала свое черное дело. Шары бестолково потолкались друг о друга и стали по местам. Для Лошакова образовалась самая настоящая подставка! Бильярдисты меня понимают!
- Какой мелкий таракан! - приговаривал Лошаков, намусоливая мелом кий. - Пельмень с камнем! Дуб! Не понимаю Кудасова. Как он мог подарить кий мракобесу?!
Наевшись, Лошаков всегда обнаглевал до безумия.
- Смотри, свисток! - кричал он Зябликову с другой стороны бильярда - Смотри, блокнот кооператора! Сейчас я ударю, и с твоей, с позволения сказать, "головы" посыпется прах! Только попрошу над бильярдом не сорить. Отойди в угол, к урне и сыпь прах там.
Так разговаривал гражданин Лошаков, обходя бильярдный стол со всех сторон, а бить по шару он никак не собирался. Наконец, все-таки приложился, прицелился основательно, вздохнул и сказал:
- Нет, не могу. Стыдно играть против такого млекопитающего настоящим кием. Дайте мне половую щетку.
И он схватил половую щетку, стоящую у стены, приложился и вмазал - и шар влетел в лузу.
Дикий рев раздался в бильярдной, и под этот рев Лошаков загнал щеткою в лузы еще два шара.
Зябликов омертвел.
- Не знаю, чем дальше бить, - жаловался Лошаков ревущим и стонущим зрителям. - Даже играть щеткой против этого паразита - роскошь. Дайте мне стул и оторвите от него ножку. Буду играть ножкой стула. Впрочем, не отрывайте, я буду играть цельным стулом.
И он взял стул и стал прикладываться к шару стулом.
- Ножки уж больно кривые, - рассказывал он зрителям. - А ничего не поделаешь, против этого натюрморда надо играть кривым предметом. Сейчас ударю, только пускай он снова скажет "дорогой сэр".
- Не скажу, - сжав зубы, пробормотал Зябликов. - Игра аннулирована!
- Э. нет, нет! - заорало общество, из которого Зябликов повынимал в свое время немало трехрублевок. - Сдался! Сдался!
- Если сдался - деньги мои! - сказал Лошаков. - А если играешь, говори "сэра". У, какие глаза! Как помоями налиты! Говори!
- Я не сдался, дорогой сэр, - сказал Зябликов. - Бейте!
- Сейчас вдарю! Вдарю стулом по твоим трехрублевым нервам! У тебя ведь и вся душа стоит три рубля! Не больше, никак не больше! Бью по трем рублям! Играю свояка!
С огромным стулом на плече Лошаков прицеливался особенно тщательно, да и шар-то был трудный, свояк.
- Тишина в павильоне, - приказал Лошаков. - Я готов! Замрите! Мотор!
Все замерли, и Лошаков легко катнул стулом шар. Шар с номером на боку 13 повлекся по зеленому сукну, стукнулся об шар с номером 8, отскочил от него и медленно провалился в лузу, где лежала лошаковская сторублевка.
Обвал воплей рухнул в бильярдной. Шара, забитого стулом, кармановцы еще не видывали. Они кинулись обнимать Лошакова, тискали его и целовали, требовали автограф. приглашали в театр. Многие просили подержаться за стул. Трогать понапрасну победный стул гражданин не позволил, сел на него, успокаивающе замахал ладонью:
- Должен передохнуть... нервное перенапряжение... Чем играть дальше - вот вопрос. Нет ли у кого ззубной щетки?! Или урной попробовать? Дайте урну!
В этот момент триумфа и славы на плечо гражданина Лошакова легла тяжелая и властная рука и послышался хриплый стальной голос:
- Урны не надо! Ваши документы?
Глава 6. Звуки бака
- Когда же? - спросила Шурочка.
Она прижимала к груди эмалированный бак с огурцами и глядела на Васю.
- Чего когда?
- Когда полюбил?
- Да пока ты ползала взад-вперед. Нахлынуло.
- Тогда ползем вон туда, - сказала Шурочка, и, толкая перед собой бак с огурцами, она поползла на четвереньках в ту сторону, где бурьян был погуще. Вася тронулся за ней.
Вставать на ноги, подниматься во весь рост было неловко. Влюбленные, казалось им, должны ползти.
Забравшись в глубину бурьяна, девушка оглянулась.
- А я что тебе, понравилась, да? Хочешь огурца?
- Очень понравилась. Хочу.
- И ты мне понравился, - сказала Шурочка, выбирая огурец поукропистей. - Потом понравился, когда я выползла назад с баком. Ты так жутко на меня глядел.
Вася и сейчас глядел на нее самым неожиданным образом, и Шурочка глядела в ответ, а в воздухе над ними что-то происходило, что-то шевелилось, возникали какие-то запахи и дуновения, какая-то пыль, отблески и дрожь. Все это, взятое вместе, постепенно скалывалось в небольшое облако, которое все расширялось, расширялось. Скоро это было уже совершенно круглое облако, которое имело полтора метра в диаметре. Это было облако взаимной любви, которое и колебалось над бурьяном.
Когда облако окончательно сформировалось, Шурочка достала из бака еще один огурец, обдула его, обтерла, кокетливо поцеловала этот огурец и, хихикнув, протянула Васе. Куролесов схватил огурец, бешено откусил с хрустом, прожевал, проглотил и, чувствуя, что становится круглым болваном, поцеловал огрызок огурца и передал через бак даме. Прикрыв глаза, она многозначительно заглотила остатки поцелуев.
- А мама дала мне телеграмму: приезжай за огурцами. Ну, я и поехала, а ты там, в погребе, вот уж не ожидала.
- Да и я-то сижу, зрение в темноте тренирую, вижу - рука! Ну, думаю, надо кидаться! Кинулся, а это ты! Я и влюбился!
Тут Вася придвинулся к девуше поближе, хотел ее обнять, да бак с огурцами мешался. Он отодвинул бак, но Шурочка вернула бак на место. Тогда Вася обеими руками обхватил и Шурочку, и бак. Бака попалось в его объятия побольше. Куролесов изловчился и через бак поцеловал девушку в щеку.
- Убери бак, - сказал он.
- Ни за что.
- Так и будем разговаривать? Через бак?
- Ага, - хитрила Шурочка.
- Ну ладно, согласен, - сказал Вася, а сам хитроумно пополз вокруг бака к ней, но она уползла на другую сторону.
- Давай еще по огурчику, - сказала она.
Пыльные цветы бурьяна склоняли над ними свои буйные головы, и случайные прохожие никак не могли понять, что за звуки доносятся из придорожной канавы. А это был хруст огурцов и поцелуи. А уж редкие гулкие звуки - это были удары Васиной головы об бак.
Глава 7. Бильярд по-кармановски (окончание)
- Нет! Нет! Я требую урну! - кричал гражданин Лошаков, вырываясь из рук старшины Тараканова. - Я буду играть с ним урной.
Зрители в бильярдной в первую минуту не могли сообразить, что, собственно. происходит. Почему этот длиннорыжеусый схватил вдруг мастера ударить стулом по шару?
Первым сообразил дело Журавель Зябликов. Он вдруг нервно принялся выковыривать из луз свои часы с трешками.
- Кажется, облава! - прошептал кто-то.
- Облава, облава! - шепотом закричали зрители. - Берут всех подряд! - И зрители брызнули из бильярдной.
Зябликов кинулся к двери, но не смог пробиться сквозь человеческую пробку и, спотыкаясь об кий от Кудасова, выпрыгнул в окно.
- Стой! - орал вслед ему Лошаков. - Держи его! Да я его этажеркой обыграю! Умывальником!
- Спокойно, гражданин! Стоять! Руки! Руки! - Старшина быстро пробежал пальцами по пиджаку и другим карманам гражданина Лошакова. - Спокойно, гражданин, стоять!
- Стою, стою, - отвечал Лошаков. - Чего тебе надо?
Гражданин Лошаков совершенно ничего, что происходит, не понимал и сообразить не мог. И только тревожная мысль, что правды на свете нет, приходила ему в голову.
- Товарищи оперативники! - сказал Носкорвач, подойдя вплотную к Лошакову. - Это грабитель Пахан, я узнаю его.
- Молчи, цыц! - сказал капитан Болдырев, обходя и разглядывая Лошакова со всех сторон. Первым делом почему-то он оглядел его ботинки, вперился в глаза, и в них почудилось ему что-то родное.
- Так, - сказал капитан. - Дело об угоне кобылы и снятии сапогов. Гражданин Коровин?
- Лошаков, - сказал Лошаков. - Отдайте стольник.
- Эх, Носкорвач, - сказал капитан, - обманул, значит? Невинного нам подсунул? Так?
- Конечно, подсунул, - радостно засмеялся Носкорвач, - обманул. Обязательно обманул. Как же мне вас не обмануть-то, таких доверчивых? Оперативников обманывать - моя гордость, моя радость.
- Со следа свел? - вскричал Тараканов.
- Обязательно свел! - веселился Носкорвач. - Я ведь камикадзе. Знаете, у японцев были такие камикадзе? Их сажали в торпеду, и они мчались на корабль. Они корабль взрывали, но и сами, конечно, отдавали концы. Вот и я в конце концов взорвусь. Правда, я кармановский камикадзе, торпеды у меня нету - шкаф с носками.
Носкорвач размахивал рукавами, но тут в бильярдную быстро влетели два милиционера и увели его под крики: "Осторожно, вхрываюсь!"
Капитан со старшиною кинулись на улицу, прыгнули в двустороннюю машину и помчались на улицу Сергеева-Ценского. Они ворвались в дом, рухнули в погреб, разбросали брюкву, выскочили на улицу через потайную дверь и остановились около бурьяна.
Над бурьяном висело странное облако. Абсолютно круглое и мутное, оно имело в диаметре около трех метров. Из-под облака, откуда-то снизу доносились гулкие, как удар колокола, звуки.
- Кто-то бьется головой о бак, - предположил Тараканов.
- Проверьте, - скащал капитан, - только осторожно!
Старшина вынул наган и двинулся к бурьяну.
А покинутый милицией гражданин Лошаков долго еще стоял у бильярдного стола, глядел на стул, которым забил немыслимого свояка, вспоминал минуты своей славы и триумфа.
Потом он покачал печально головой, прощаясь с бильярдной, вышел на улицу и отправился куда-то, вероятно, разыскивать все-таки город Курск.
"Хорошо хоть стольник вернулся, - думал он. - Да и на сорок рублей удалось, пожалуй, нахамить. Одна "свинья двухмордая" червонца стоит".
Глава 8. Капитанский кашель
Облако, странное облако висело над бурьяном. То, казалось, в облаке этом мелькает радужная пыль, то вроде моль, то мыльные пузырьки или цветочки липы.
Но не было в облаке ни моли, ни пыли, в нем были только чувства. Это облако состояло из чистых человеческих чувств, прозрачных и нежных, в которых не было ничего мутного, ничего пыльного. Это было облако истинной и нежной любви.
Обойдя облако слева, старшина Тараканов раздвинул бурьян и даже не понял поначалу, что он увидел. Он отпрянул и нервно взвел курок, а после снова сунул в бурьян усы. Приглядевшись, он сообразил, что видит двух человек, которые обнимают оцинкованный бак. И один из них, в котором старшина с трудом узнал Куролесова, бьется в бак головою, приговаривая:
- Но я же люблю, люблю!
Боком, боком старшина вывалился из бурьяна и обратился к старшему по званию.
- Разрешите доложить, - шепотом сказал он, убирая оружие. - Там Куролесов бьется головою в бок. С ним какая-то баба белого цвета.
- Что за белая баба? - вздрогнул капитан и решительно шагнул в бурьян. Довольно скоро, впрочем, он вышагнул обратно, зацепив известное нам облако правым плечом.
- Мда... - сказал он. - Непонятная история... неясно... неясно...
- Кажется, они борются за обладание баком, - предположил старшина. - Возможно, в баке находится что-то ценное, какая-нибудь важная улика. Вот Куролесов и вцепился в бак.
- Вряд ли, - сказал капитан. - Слышите? Они целуются!
- Фу, неловко-то как! - застыдился старшина. - Ой, как мне неудобно!
- Надо его оттуда как-то вызвать. Только поделикатней.
- Хотите, я его кашлем вызову?
- Как это?
- А вот так: кхе-кхе-кхе. - И старшина деликатненько закашлял.
Некотое время они поджидали, какое впечатление произведет Таракановское "кхе-кхе-кхе". Никакого эффекта не последовало, только раздался особенно гулкий удар в бак, от которого облако любви подпрыгнуло повыше.
- Чего тянуть и кашлять? - раздосадованно сказал старшина. - Пойду сейчас и арестую обоих, а бак отберу, как вещественное доказательство.
- Товарищ старшина, вы эти старые методы бросьте. Сейчас не те времена. Ладно, я сам кашляну, черт подери!
Капитан набрал в грудь воздуху и что есть силы кашлянул:
- Гррррхххммм!
Через две, как потом подсчитали, секунды из бурьяна выкатился всклокоченный Куролесов. Он растерянно озирался, дожевывая очередной огурец.
- Товарищ капитан, - сразу, с ходу начал он, - нужно срочно в Глухово. Они ушли в Глухово к Хрипуну. Это ведь был сам Харьковский Пахан.
Глава 9. Раздвоение облака
Потягивая за собою бак, из бурьяна вскорости выбралась и Шурочка.
- Вась, это кто же? - изумленно спросила она.
- А это наш председатель колхоза, - сразу нашелся Куролесов, делая капитану бровями знаки-намеки, - а уж это бригадир - товарищ Тараканов.
- Уй, какие усы! - засмеялась Шурочка. - Вась, отрасти себе такие!
- А вас как звать-величать? - по-председательски строго спросил капитан.
- Шурочка я, Александра.
- Хорошее имя, - одобрил бригадир, довольный похвалою в адрес усов. - Бодрое имя! Как у Пушкина!
Шурочка потупилась в сторону бака.
- Где проживаете? - спросил председатель.
- В городе Картошине. Улица Сергеева-Ценского, 8.
- Позвольте-позвольте, это в Карманове улица Сергеева-Ценского.
- У нас тоже. Мы от Карманова не отстаем.
Старшине Тараканову хотелось задать какой-нибудь вопрос, желательно колхозно-бригадирский.
- А как у вас в Картошине с картошкой? - деловито осведомился он.
- Хорошо, - обрадовалась Шурочка. - Из Кашина привозят. Синеглазку. Ну, такую картошку с голубыми глазами.
- Вы любите синеглазку? - кокетничал старшина.
- Уй! Натурально!
- Да-да! - сказал капитан. - Синеглазка - хороший сорт, но нам сейчас не до картошки. Мы ведь по срочному делу. - И тут капитан хлопнул Васю по плечу. - Надо налаживать механизацию. Понял? Поехал в Карманов, а технику не отремонтировал? Нехорошо, товарищ!
- Да как же товарищ ка... председатель? Редуктор перебрал и гусеницы откувалдил.
- Многое, очень многое нам еще надо откувалдить, дорогой товарищ.
- Ты уж, Васьк, прости, - встрял и Тараканов, - но я как бригадир должен поддержать товарища ка... председателя. Кувалдить так кувалдить!
- Давай, давай, Вася, срочно прощайся с гражданкой... машина ждет. Вы уж простите, Александра, Вася у нас мастер, без него, как...
- Как без пассатижей! - подсказал старшина новую техническую мысль.
- Шура, - сказал Вася, - пойми... отойдем в бурьян.
Они отошли в сторону, и облако заколебалось, заволновалось.
- Ты, главное, не беспокойся, - говорил Вася, - Поезжай в Картошин, и будь в Картошине. Я тебя найду. Только в Картошине будь. И оставь для меня в баке хоть пару огурцов.
- Обязательно, обязательно оставлю. Килограмма два точно.
Вася оттолкнул бак, крепко обнял Шурочку и выбежал из бурьяна.
И облако немедленно разделилось на две части. Одна часть полетела за Куролесовым, а другая осталась на месте. Когда-нибудь они снова воссоединятся, найдут друг друга, сольются в одну большую грозовую тучу, и тогда разразится такая гроза, такой грохнет гром...
Отчего-то взгрустнулось Шурочке. Вася ведь ей и вправду понравился. Хороший все-таки, чувствуется, парень. Конечно, он все врет, никакой он не тракторист и в подвал попал неизвестно почему. А эти, конечно, не колхозники, а скорей всего оперативники, да ведь не в этом дело. Дело в том, что парень хороший.
- Ладно, - решила она, - поеду в Картошин и буду ждать.
И она поехала в город Картошин с остатками облака над головою и с огурцами в баке и терпеливо ждала. Ждала и ждала. Долго.