Лия Симонова
Повесть
(Журнальный вариант)
Рисунки А. Остроменского
продолжение
9
Ночью не утихал дождь. Он колотил по балкону, словно забивал гвозди, и Оля все больше чувствовала себя распятой и униженной. Теперь ей приходили в голову великолепные реплики, которые она могла бы бросить в лицо э т о й. И она думала только о том, как отомстить.
К утру она приняла окончательное решение: прекращает всякие отношения с Князем. И даже не посмотрит больше в его сторону. С этой мыслью она немного успокоилась и уже на рассвете задремала. А проснулась от резкого телефонного звонка. Телефон трезвонил, как колокол, созывающий на пожар, и Оля, забыв обо всем, босая, метнулась к аппарату и, отчаянно волнуясь, сорвала с рычага трубку.
- Привет! - услышала она насмешливый голос Холодовой. - Ну, как первый бал Наташи Ростовой?
Говорить с Холодовой не хотелось. После ухода Ники Мухиной они сблизились. Холодова - человек любопытный: много читает и мысли у нее неожиданные, не слышанные от других. Но холодность и равнодушие ко всему, что не затрагивало ее интересов, не позволяли довериться ей. Вот теперь Оля чувствовала, что ее тезке, многоуважаемому Сократу, как возвеличил ее клоун Прибаукин, нет ровно никакого дела до так называемой Наташи Ростовой. Просто хочется узнать новости...
Как князь Андрей на том далеком балу, Оля загадала: если спросит о Кустове, то, может, у нее еще наладится с Игорем? Но Холодова и не думала интересоваться Славиком. Она рассказывала о себе: на зимние каникулы ансамбль поедет в Бельгию. Ее руководитель в школе юных журналистов, очень симпатичный третьекурсник с факультета журналистики, дал ей задание написать об этих гастролях. Он сам пишет прозу, и его обещали напечатать в "Юности". У букинистов она достала четырехтомник Платона, можно изучать диалоги с Сократом...
- Твой Кустов, между прочим, - мрачно оборвала ее Киссицкая, - подпирал стенку возле Дубининой. Смотри, пока ты будешь гастролировать с балалайкой и тешиться диалогами с Сократос...
- Ой, как было бы хорошо! - обрадовалась Холодова. - Для меня просто спасение, если Славик к кому-нибудь пристроится. - Она презрительно хмыкнула и вдруг встрепенулась: - А ты-то, Кися, что, собственно, такая... сердитая? Не занял ли вакантное место возле Дубининой твой великосветский Князек?
- Почему ты всегда обо всем говоришь насмешливо? - сорвалась Киссицкая, и тут же пожалела, что выдала себя - Не все темы подлежат осмеянию!
Холодова, оставив излюбленный ироничный тон, сказала серьезно и спокойно, как истину, которую выстрадала:
- Нельзя, Кися, настолько зависеть от других людей. Нужно освободиться. И жизненную силу черпать в себе. Я стараюсь ни от кого не зависеть...
- Да уж, - почти плача пролепетала Киссицкая, - ты у нас сильная личность. Я иногда удивляюсь тебе, а иногда завидую.
- Ну, Кися, пока! - заторопилась Холодова. - Все ясно: чем меньше общаешься с нашим классом, тем больше сохраняешься для дела. Будь!.. - И положила трубку.
Оля побрела на кухню, обдумывая, как ей жить дальше. В ее комнате снова трезвонил телефон. "Наверное, кто-то из стариков", - раздраженно подумала Оля и неохотно сняла трубку.
- Сударыня. - В трубке звучал голос, который она не могла перепутать ни с каким другим. - Не желаете ли вы составить компанию симпатичному и вполне преданному вам юному господину?
Оля заметалась. Все-таки позвонил! Зовет! Радость вытесняла обиду, и после затянувшейся паузы она по возможности равнодушно произнесла:
- Не знаю. Честно говоря, после вчерашнего...
- Не будем осложнять жизнь, - не дав ей договорить, перебил Игорь. - Зачем устраивать сцены?..
Бессонной ночью Оля Киссицкая вспоминала все, что только могла вспомнить дурного об Игоре. Все, что когда-то смущало ее или не нравилось Нике Мухиной. Но только увидела Игоря на бульваре у старого тополя, где они и раньше встречались, не сумела сохранить на лице задуманную угрюмость, улыбнулась.
Игорь сорвался ей навстречу, лицо его осветилось улыбкой, и Оле показалось, что и вправду вокруг его головы обозначился ореол сияния.
- Кися, - весело сказал Игорь, - нам надо спешить. Сеанс начинается через пять минут. Бежим... - И они, взявшись за руки, побежали.
Показывали дрянной фильм. Но судьба героя, вернее, главного действующего лица, тронула ребят. Вполне современный человек, начитанный и даже образованный, оставил инженерную должность, где ему так мало платили, и поступил слесарем по обслуживанию легковых автомашин. Здесь он зарабатывал гораздо больше. Спекулировал ворованными запасными частями, попался и предстал перед судом... В общем, банальная история. Поразило, что во время отпуска, который этот человек проводит на пароходе, все принимают его за физика-атомщика и уверены, что в силу секретности своих занятий он не может о них рассказывать.
- Вопрос, - сказал Игорь, когда они вышли на улицу, - кого считать интеллигентом? Все грамотные, все читают, смотрят телевизор. В театр билетов не достанешь!.. Продукция всеобщего среднего образования...
- Ну, мы уже говорили, - покровительственно произнесла Киссицкая, - интеллигент от слова "интеллект". Интеллигент - человек умственного труда.
- Это раньше так было. Бурлаки тащили лямку, а Ньютон открывал закон всемирного тяготения, в теперь у нас слияние... Умственного и физического... Ученые пашут не меньше пахарей, а пахари мыслят не хуже ученых. Я летом, когда ездил с отцом по Волге на этюды, таких людей встречал в деревнях, во как мыслящих! - Игорь показал большой палец. - Многим, так называемым интеллигентам позавидовать...
- Мыслящие люди среди работяг всегда были, наверное? Иначе кто же входил в первые рабочие кружки в России?
- Интеллигенция тогда объединяла и просвещала их. Действовала! У нее организаторская роль была в революции. А теперь? Уснула интеллигенция! Интеллигентность не получается раздавать вместе с дипломом, как лычки к мундирам, - задумчиво проговорил Игорь. - Интеллигентность - это величие и сила духа... Независимость мысли... Верность принципам... Забота об Отечестве... Умение страдать не только за себя...
- Да уж чего-чего, а вот страдать наша интеллигенция умеет. - Оле хотелось во всем соглашаться с Игорем, но ей мешало привычное высокомерие. - Сидя за столом, так наболеются за судьбу державы, что раскиснут и расстроятся...
- Только страдают они на словах, в компании, а живут каждый для себя...
- Что же ты считаешь, что наши родители не приносят пользы?
- Да нет, я так не считаю, они вкалывают и дело свое делают. Исправно исполняют. Исполнители. Соглашатели. Живут одним днем, в вечной суете... Я не умею объяснить, но что-то потерялось в дороге... За что же лучшие люди умирали в войну, в революцию? В степях и в тайге, возводя заводы, электростанции, восстанавливая их потом и снова строя? Чтобы их дети, ожирев от достатка, успокоились и расхватали все завоеванное. И все только для себя, для себя. Даже театр, кино, книги! Кто больше? Как там у Хлебникова?
Не затем высока
Воля правды у нас,
В соболях-рысаках,
Чтоб катались глумясь.
Не затем у врага
Кровь лилась по дешевке,
Чтоб несли жемчуга
Руки каждой торговки...
- А где ты взял Хлебникова? - некстати спросила Оля.
- Дубинина давала, ей какой-то поэт принес... - сказал и спохватился, попытался отвлечь от сказанного, но уже не получилось. Оля надулась, замолчала. У дома вместо прощального приветствия она заявила свои права:
- Вот что, дорогой мой князь Игорь, или я, или Дубинина. Понял? - Слезы были наготове.
- Хорошо, Кися, - согласился Игорь. - Я подумаю. Лицо его стало непроницаемым, как тогда, на вечере.
У Оли перехватило дыхание. Все испортила. Испортила! Опрометью бросилась она в подъезд. Прижавшись к стене, приходила в себя, надеясь, что Игорь войдет следом. Но Игорь не шел. Она выбежала на улицу, плохо соображая, что делает. Игоря там не было. Навернулись злые, непрощающие слезы. Впервые в жизни она не могла получить сразу то, что хотела.
10
Олеся Дубинина, как могло показаться на вечере, не была человеком злым, те м более мстительным. Но Киссицкая который год раздражала ее своим высокомерием, категоричностью, шумным поведением. Олесе казалось, что Киссицкая нарочно создает видимость бурной деятельности, чтобы покрасоваться, оказаться в центре внимания. Олеся презрительно называла Киссицкую "деятельницей" и подчеркнуто сторонилась ее.
Беспокойная жизнь, когда нервы на пределе, обостряла давнюю неприязнь двух девчонок, сталкивала их, поводы находились.
К праздникам, как всегда, принимали в пионеры и в комсомол. Комсоргу Валерику Попову, человеку вялому и несамостоятельному, никак не удавалось собрать не только всех комсомольцев, но даже бюро. И обсуждение кандидатов помимо его воли возникло стихийно, на перемене.
- Попик, - дождавшись, когда в кучу сойдется побольше ребят, позвала Валерика Дубинина. - Попик, я все хочу у тебя спросить: почему это вы не приобщаете Машу Клубничкину? Она вроде вполне политически грамотная и патриотически настроенная... О себе, как видишь, я не пекусь, подружкиной судьбой интересуюсь...
Оля Дубинина редко выступала прилюдно. Она вообще говорила мало и тихо. Но как только произносила первую фразу, слушатели, и именно те, что ей были нужны, оказывались рядом.
- Да я... я... - растерявшись от неожиданности, мямлил Попов, поглядывая на Пирогова, Кустова, Киссицкую и Холодову. От них зависело все, и Валерик хотел понять их отношение к происходящему. - Лично я не против. Маша мне нравится... - Сказал и осекся, смутился, покраснел, стушевался больше прежнего. Вокруг все ехидно заулыбались.
- Достойный аргумент! - съязвила Холодова, и ее глаза, не знающие улыбки, приняли знакомое ироничное выражение. - Если ты "за", то помог бы нравящейся тебе Маше исправить двойки. Как ты, Мария, насчет улучшения показателей? - Вопрос, обращенный к Клубничкиной, прозвучал примирительно, и все поняли, что Холодова возражать не будет.
- Дружбаны, что тут происходит? - шумно ворвался в образовавшийся кружок Вениамин Прибаукин - Обсуждаются показатели Клубничкиной? На мой взгляд, они у нее подходящие! Улучшать не надо!
- Что ты паясничаешь! - раздраженно оборвала его Киссицкая. - Идет серьезный разговор. Мог бы он идти и не на перемене, - она неприязненно посмотрела на Попова, - тогда бы те, кому не положено, не совали нос не в свои дела. Комсомол, между прочим, не кружок для начинающих клоунов, а коммунистический союз молодежи.
- Ну, мне-то, если ты меня имеешь в виду, - с презрением сказал Вениамин, - сто лет твой комсомол не нужен. - А вот если по тебе судить, драгоценная ты наша Цица, то принимают в комсомол начинающих демагогов. Чем тебя не устраивает Дубинина или Клубничкина, чем? Власть свою показываешь? Принципы у тебя! А в чем принцип-то?
- Учатся Дубинина и Клубничкина кое-как, хуже, чем могли бы, - откровенно высокомерно стала перечислять свои претензии Киссицкая. - Обещали сводить всех в театр, не получилось.
Маша Клубничкина от возмущения закипела, тряхнула бронзовой гривой, приготовилась к бою. Но не успела. Олеська легким прикосновением руки остановила ее.
- Я не закончила свою мысль, - медленно и очень спокойно проговорила она. - Наш класс, руководимый коммунистическим союзом молодежи, давно уже ни на какие совместные действия, кроме выяснения отношений с учителями, не способен. Мы достали билеты в театр, ждали вас, никто не пришел. У кого же не получилось? И потом нам таким-сяким с кого пример брать? У вас даже бюро вовремя провести не получается... - И она скользнула колючим взглядом мимо Киссицкой, к Попову.
- Да, у нас с этим туго, справедливая критика, - забеспокоился, невольно подыгрывая Дубининой, простодушный Попов. Он вечно перед всеми оправдывался, чувствуя, что не справляется с обязанностями комсорга. - Но ничего же нет страшного в том, что мы советуемся с народом. Правда?
Все захохотали, а Дубинина тут же использовала ситуацию:
- Ах, с народом? Это хорошо! Это демократично! Вот ты меня как представителя народных масс и просвети. Маша в Академию наук баллотируется или в молодежную организацию хочет вступить, которая, кстати, призвана воспитывать? Комсомолу люди нужны или отметки? А тех, у кого отметки похуже, их куда, за борт?
- И за борт ее бросает... - дурачась, в полный голос запел Прибаукин. - Стенька Разин... Пирогов... - И покровительственно похлопывая по плечу Пирогова, спросил озабоченно:
- А кто княжна-то, князь Игорь, вот в чем еще вопрос?..
Пирогов понял, что на сей раз ему не отмолчаться. Правила игры требовали пошутить:
- Господа! - Он сделал шикарный мушкетерский реверанс. - Не будем ссориться, господа. Хорошие люди нужны всем. И комсомолу тоже. Должен вам совершенно конфиденциально сообщить: нынче дефицит... на хороших людей. - И он долго продолжал раскланиваться и расшаркиваться, возможно, затем, чтобы не встречаться глазами ни с Дубининой, ни с Киссицкой.
Дубинина немедленно поспешила согласиться с ним:
- Игорек прав. На хороших людей дефицит. Слишком много развелось болтунов и демагогов. - Она неторопливо перекинула свои золотистые волосы на плечо, скрутила их жгутом. По плечу поползла золотая змейка. И вдруг, о чудо! На глазах у всех рассыпалась, обернулась искрящимся золотым дождем.
Мальчишки завороженно смотрели на Дубинину. Киссицкая сразу заметила, что и Пирогов, ее Пирогов, тоже не спускает с Олеськи глаз. Она почувствовала, что у Игоря к Дубининой возникает нечто такое, что ей не преодолеть, не переменить. И она уже плохо владела собою. А Прибаукин раздувал пламя, нарочно распаляя страсти.
- Кстати, - тараща глаза и изображая удивление, осведомлялся он, - не вступая в комсомол, хорошим человеком не станешь, что ли? А я, непросвещенный, собирался. Вот дурень!..
- Опять паясничаешь! - не умея уйти от неприятного разговора, нервничала Киссицкая, - Ленин говорил, организация удесятеряет силы каждого.
- Я согласен, - серьезно сказал Прибаукин. - Только мои силы удесятеряют "фанаты", тоже ничего компаха.
- Фанатизм во всех своих проявлениях слеп, - продолжала в одиночку сражаться Киссицкая. - У вас нет цели!
- А у вас какая цель? - насмешливо спросил Прибаукин.
- Ты отлично знаешь, - возмутилась Киссицкая. - Построение коммунизма.
- Разве вы его еще не построили? Обещали же, что через двадцать лет все войдут в светлое здание. Где оно? Можно подумать, что вы слепо не верили и не горели энтузиазмом. Наша команда, "Спартак", нас почти никогда не подводит, выигрывает!
- Ну, от "Спартака твоего, может, и есть какая-то польза, - с интонацией человека, в любом случае чувствующего превосходство, произнесла Киссицкая, - а от "фанатов"? Комсомол в самые трудные времена стране помогал, на самых сложных участках работал. Ты только об ошибках говоришь, но не ошибается тот, кто ничего не делает...
- Ну, понесло, - зло, необычно для себя грубо, сказала Олеська. - Сейчас будет говорить о "роковом времени", об "исторической неизбежности", о том, что "история не рассчитана на одну человеческую жизнь..." А у меня всего одна жизнь, слышишь? И хватит болтать об ошибках и достижениях с чужих слов. Сама-то ты, комсомолия, какую кому принесла пользу?
- Я учусь хорошо, это главное. И все, о чем комсомол меня просит, выполняю!
- Ну, и о чем он тебя просит? Монтаж подготовить к празднику по выдержкам из газет и журналов? Или пару песен исполнить на районном вечере политической песни? А когда мы поехали на виноградники, почему ты отказалась работать под дождем? Нам же объяснили, что это очень нужно совхозу, вовремя успеть убрать урожай...
- У меня ревматические ноги...
- А как же твой идеал, Павка Корчагин?! Он о ногах не думал. И Машка Клубничкина не подумала о том, что у нее легкие слабые, то и дело воспаление. Вместе со всеми виноград под дождем собирала. Но ты ее в комсомол не пустишь, по какому праву? Кто дал тебе право распоряжаться моей судьбой? Ненавижу таких, как ты! На словах активных. Умеющих суетливость свою выдавать за активную жизненную позицию...
Все вокруг будто опешили от незнакомого поведения Олеськи. Стояли молча, неподвижно, не вмешиваясь.
- Я тоже ненавижу таких, как ты, - Киссицкая сузила глаза. - Таких, которые пекутся только о своих радостях. Палец о палец никогда не ударила ни для класса, ни для школы!
- Если человек не участвует в том, что ему кажется демагогией и бюрократией, то это, между прочим, тоже активная позиция. И имей в виду, что иногда честнее не участвовать, не ударять пальцем... и никак по-иному не ударять... Твои заслуженные дедушки, которые так хорошо объясняют тебе все о разных временах, никогда не подсказывали тебе таких мыслей?..
- О чем спорит подрастающее поколение? - поинтересовался Анатолий Алексеевич, появившись в классе.
- Обсуждаем горячо, кого принимать в комсомол, - изображая подобострастие, за всех ответил Вениамин Прибаукин. - Никак не решим, кому отдать предпочтение наших сердец.
- Может обсудить это после урока, - Анатолий Алексеевич в этом классе старался держаться построже.
- А мы исторических проблем тоже касаемся, - не унимался Венька. - Только не по учебнику. Вы это допускаете?
- Допускаю, - согласился Анатолий Алексеевич. - На политклубе. Там можем провести любую дискуссию.
- Любую? - переспросила Холодова с отчаянной иронией. - Ну-ну, посмотрим...
И начался урок.
- 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 -