Вадим Фролов
Рис. И.Харкевича

Трудное решение

 Я опять чмокнул ее в щеку и пошел к дяде Саше, не очень, впрочем,  надеясь, что он дома. Но он был дома и, засучив рукава, наводил в своей комнате порядок.
   - А, Семен, вот кстати, - сказал он. - Давай-ка помогай, а то я один не управлюсь. - Он посмотрел на часы и присвистнул. - Определенно не управлюсь.
   - Улетаете? - спросил я.
   Он всегда делал генеральную уборку, перед тем как улететь куда-нибудь надолго.
   - Нет, дружище, на этот раз не улетаю, - сказал он и заулыбался во весь рот. - Как ты думаешь, сумеем мы этот шкаф передвинуть вот так, чтобы встало сюда... Чтобы встало трюмо?!
   - Трюмо? - удивился я.
   - Ага. Женщины, понимаешь ли, не могут без трюмо.
   - Женщины?
   - Ага. Женщина. Чудесная женщина. Прекрасная женщина.
   Я ничего не понимал.
   И в это время открылась дверь и вошла она, та самая - ее фотографию мне дядя Саша показывал. Она была в халатике и с полотенцем через плечо - только что из ванной. Вот так! А я даже и не заметил, когда она тут появилась.
   - Кого это ты нахваливаешь? - спросила она сердито. - Кто это чудесная и прекрасная?
   - Действительно, кто это? - спросил летчик. - Ты, Семен, случайно не знаешь?
   Они засмеялись. И тут она посмотрела на меня и спросила:
   - Это, наверно, Сеня?
   - Он самый, - сказал летчик, - боевой парень. - Он подмигнул, и я не понял: то ли он всерьез говорит, то ли смеется.
   Пока я думал, обижаться или нет, женщина подошла ко мне совсем близко и я увидел, что она действительно очень красивая, даже лучше, чем на фотографии. Вот так. Значит, теперь уж к дяде Саше так запросто не заскочишь. Теперь он не один. Ну, что ж, на то и взрослые, чтобы жениться. И сам не знаю почему, я вдруг вздохнул. А женщина эта, улыбаясь, протянула мне руку.
   - Ну, давай познакомимся. Я очень много о тебе слышала.
   - Я тоже, - вежливо сказал я.
   - Вот как? - удивилась она и засмеялась, а дядя Саша погрозил мне кулаком.
   - Меня зовут Галя, - сказала она.
   Я пожал ей руку и спросил:
   - А отчество ваше как?
   - Просто Галя, - она опять засмеялась, - ну, тетя Галя.
   "Какая она тетя", - подумал я. Но называть ее Галей мне почему-то не хотелось, и я повторил:
   - Нет уж, лучше отчество.
   - Ух! - сказал дядя Саша. - Ты сегодня с церемониями, как английский лорд. Алексеевна она, Галина Алексеевна.
   - Очень приятно, - сказал я. - Дядя Саша, вол ваши три рубля.
   - Не пригодились? - Он внимательно посмотрел на меня.
   - Нет. Ну, я пошел. Не буду вам мешать.
   - Ты какой-то... занудный сегодня, Семен, - сказал дядя Саша. - Стряслось чего-нибудь?
   - Нет, - сказал я, - ничего не стряслось. Просто я хотел с вами посоветоваться, но... - и я развел руками.
   Дядя Саша сердито швырнул на пол тряпку, которой вытирал шкаф, подошел ко мне.
   - Давай! - сказал он и сел напротив меня в кресло.
   -  Нет, - сказал я. - Лучше в другой раз. Вы заняты.
   - Слушай, - сказал дядя Саша. - Помнишь, когда ты составлял свой, - он усмехнулся, - хронометраж. Я тебе сказал тогда, что не считаю время, потраченное на друзей, потерянным. Выкладывай!
   Я замялся. Как бы так рассказать, чтобы он не понял, что все это со мной случилось? Ну, в общем, кое-как, крутя и вертя, спотыкаясь и запинаясь, чего-то придумывая, а чего-то не договаривая, я ему рассказал историю, которая будто бы в прошлом году случилась с одним моим приятелем. Только про подвал не сказал.
   Дядя Саша внимательно взглянул на меня, и я постарался выдержать его взгляд.
   - По-моему, - сказал дядя Саша, - и та девочка, которой он дал слово молчать, и сам он... твой приятель - довольно... хм-м... глупые люди.
   - Она не глупая! - сказал я и осекся.
   - Как же не глупая? - сказал дядя Саша. - Зачем же тогда она... брала с него слово? И он глупый, что  дал такое слово. Нельзя о таких делах молчать! Понимаешь, нельзя.
   - Но он все-таки дал слово, да еще девочке, - сказала Галя.
   - Я бы на месте твоего приятеля, - сказал дядя Саша, - все рассказал бы кому надо. И убедил бы эту глупую девчонку...
   - Она не глупая! - почти закричал я. - Она ведь тоже дала слово!
   - Она его нарушила, рассказав все этому... твоему приятелю, - сказал дядя Саша жестко.
   Фу-ты, ну-ты! Час от часу не легче. Не надо было рассказывать.
   - Я пришел посоветоваться, а вы только ругаетесь, - сказал я обиженно.
   - А ты-то чего обижаешься? - спросил дядя Саша хитро. - Мы ведь про приятеля твоего говорим.
   - Ладно, - сказал я. - Что было, то было, но раз уж так получилось, то что бы вы сделали?
   - Я бы пошел к этой глу... - начал дядя Саша, - к этой девочке, - поправился он. - И убедил бы ее, что она взяла с меня слово неправильно, и пусть она вернет его мне обратно. Вообще, я бы поступал сообразно обстоятельствам.
   - Я так и думал, - сказал я с облегчением.
   - А почему бы тебе не посоветоваться с отцом? - спросил дядя Саша. - Ведь он-то,  наверное, в таких делах больше нашего понимает.
   Я замотал головой.
   - Напрасно, - сказал дядя Саша озабоченно. - Напрасно. Дело-то, кажется, серьезное. И, если ты сам не хочешь... - он замолчал и испытующе посмотрел на меня.
   - Да почему я не хочу? - сказал я. - Я просто не могу.
   -  А не кажется ли тебе, - сурово сказал дядя Саша, - что в данном случае ты больше думаешь о себе, чем о других?..  Так что, наверно, придется мне подумать о других.
   - Дядя Саша, - взмолился я. - Только...
   - Ладно. Иди, а я подумаю.
   От дяди Саши я сразу же помчался к М.Басовой. Будь что будет. Пусть она злится и шипит, но я скажу ей все, что думаю об этом деле, и потребую, чтобы она вернула мне мое слово.
   М.Басовой, конечно, не было дома. Открыл мне Григорий Петрович. Вот гляжу я на него и никак не могу представить, что он был таким геройским парнем - разведчиком. А как бы он поступил на моем месте? Но неожиданно для себя я спросил его совсем о другом:
   - Скажите, Григорий Петрович, а вот для того чтобы сделать доброе дело - можно наврать?
   - Наврать?
   - Ну, слово нарушить?
   - Х-мм, слово нарушать, конечно,  не годится... Но вот что интересно: сегодня уже второй человек спрашивает - можно ли нарушить слово. Удивительное совпадение.
   Я, конечно, сразу сообразил, что это за человек. Ага, значит, и она переживает! Хотя, может, она про какое-то другое слово спрашивала.
   - Семен, - осторожно сказал Григорий Петрович. - Это ваш секрет. Но что это все-таки за слово, которое вам нужно нарушить?
   - Григорий Петрович, - сказал я, - можно, я вам ничего сейчас не скажу? Вы в разведку когда ходили, наверное, попадали в разные переделки?
   - Случалось, - сказал он скромно.
   - И самому решать, что делать, тоже, наверное, приходилось?
   - Приходилось.
   - Вот и я хочу попробовать сам решить.
   - Что ж... - сказал Григорий Петрович задумчиво. - Что ж, это по-мужски. И я приветствую. Но имейте в виду, Семен, если вам потребуется моя помощь, я всегда к вашим услугам.
   - Спасибо, - сказал я.
   - Ну вот... Хорошо, что с Машей вы дружите.
   - А где она сейчас, Маша? - спросил я, чему-то обрадовавшись.
   - Она пошла к какой-то новой подружке. Татьяна, кажется, ее зовут.
   Так, М.Басова откалывает очередной номер. Зачем ей понадобилась Татьяна, которую она вроде терпеть не может? Странный народ девчонки.
   И тут я разозлился на себя: только разговорчики да разговорчики, а дела ни на грош! Не долго думая, я помчался к дому у рынка, где живет тот старичок, который выручил меня в магазине. Я мчался сломя голову, и когда мне открыли дверь, долго не мог ничего сказать, а только пыхтел.
   - Вам кого, молодой человек? - спросил старичок.
   - Вы сказали, что у вас есть внучка, которая знает про гвозди? - выпалил я, наконец, отпыхтевшись.
   - Какие гвозди? - очень удивился старичок.
   - Н-ну, эти... из которых людей делают... то есть наоборот, из людей - гвозди...
   - Ничего не понимаю, - сказал старичок и вдруг заулыбался. - А-а, вот я вас и узнал! Вы тот мальчик, который стихи пишет.
   Я кивнул: пусть его думает, что хочет.
   - Так ты за стихами пришел? - спросил он. - Ну, заходи, заходи.
   - Нет, я за внучкой.
   - За внучкой? - опять удивился он.
   - Ну да, вы говорили...
   - Есть внучка, есть, только она в Пензе живет. А зачем она тебе?
   И чего это я решил, что Татьяна его внучка? Вот дурень! Я ужасно расстроился, и он, посмотрев на меня, тоже огорчился.
   - Она тебе очень нужна? - спросил он ласково.
   - Очень, - сказал я и спохватился. - Нет, не она, а... другая.
   - А другой у меня нет, - с сожалением сказал старичок и развел руками. Очень славный старичок.
   И тут из передней раздался чей-то знакомый голос:
   - Дед, с кем это ты там?
   - Понимаешь, Апик, тут один мальчик ищет внучку, - сказал дед.
   - Какую внучку? - спросил голос, и в дверях появился... трясучий Апологий.
   Я вылупил глаза и разинул рот. И он вылупил глаза и разинул рот. И так мы стояли довольно долго. Старичок даже забеспокоился.
   - Э-э, молодые люди, - сказал он. - Что с вами? Вы знакомы?
   Апологий захлопнул рот. И я захлопнул рот.
   - Здорово, Половинкин, - сказал Апологий. - Какая я тебе внучка?
   - Да не ты, - сказал я. - Мне одна девочка нужна. Я думал, она здесь живет.
   Я махнул рукой и начал спускаться по лестнице.
   - Куда же ты? - спросил старичок. - Заходи.
   - В другой раз, - сказал я. - Спасибо. До свидания. Извините.
   Я помчался вниз. Апологий догнал меня около рынка.
   - Ну и мчишься ты, - сказал он, переводя дух. - Как наскипидаренный. Кого ты ищешь?
   - А тебе какое дело? - сказал я, разозлившись. - Ты все равно не знаешь, где она живет.
   - Я все про всех знаю, - сказал апологий. - Я такой!
   - Трепло ты, - сказал я, но подумал, что чем черт не шутит, может, он и верно знает.
   - Танька Шарова, - сказал я.
   - А зачем? - спросил он.
   - Катись ты, - сказал я.
   - Тайна, - сказал он. - Ужасно люблю тайны. Знаю я, где она живет. А расскажешь?
   - Не расскажу. Где она живет?
   - Не знаю.
   - Ну и...
   - Я знаю, но скажу, если ты расскажешь.
   Я остановился, взял его за грудки и тряхнул.
   - А ну, говори! - заорал я.
   - Не скажу!
   Я хотел еще раз тряхнуть его, но какой-то дядька оттащил меня.
   - А ну, пацаны, не драться, - сказал дядька и погрозил мне пальцем.
   - Мы не деремся, - сказал Апологий, - мы отрабатываем приемы самбо.
   Дядька засмеялся и ушел.
   "Смотри-ка ты, - подумал я, - какой благородный Апологий".
   Он дернул меня за рукав.
   - Идем, - сказал он, - покажу, где она живет. - И кисло добавил: - Не такой уж я...
   Молча мы дошли до большого серого дома, и он ткнул пальцем в окно третьего этажа. Я посмотрел на него.  Он вдруг покраснел и отвернулся.
   - Спасибо, - сказал я и побежал к парадной.
   Дверь мне открыла сама Татьяна и вроде даже не удивилась.
   - Здорово, Шарова, - сказал я. - А Басова не у тебя?
   - У меня, - сказала она серьезно. - Проходи.
   - А этот еще зачем здесь? - спросила Машка, когда Татьяна ввела меня в комнату. - Ты мне надоел! Ходит за мной, как... прилипало.
   "Я тебе сейчас покажу... прилипалу", - подумал я и заулыбался во весь рот. Она, когда я так улыбаюсь, совсем из себя выходит
   - Ори! - сказал я, улыбаясь. - Все равно я знаю, как ты ко мне относишься.
   - Как? Как? - она сощурилась.
   - Хорошо. Хорошо ты ко мне относишься, - сказал я.
   Она даже задохнулась и зашипела сразу.
   - И нечего шипеть как кошка, - сказал я. - Дело надо делать, а не шипеть.
   Она вдруг успокоилась.
   - Воображай, что хочешь, - сказала она презрительно, - а с тобой у меня никаких дел нет и не будет. Понял? Потому что ты рохля, сам ничего решить не можешь. Потому что ты добрячок. И трус.
   Вот как? Очень мне захотелось рассказать ей про подвал, но я удержался - еще хвастуном назовет.
   - Ладно, сказал я. - Не во мне сейчас дело. Понятно?
   Тут вступила Татьяна.
   - Слушай, Маша, - сказала она спокойно. - Раз уж я все знаю, разреши мне... Он правильно говорит. Надо что-то делать, и быстро.
   - Ну, давайте решать, - послушно сказала Машка.
   Я удивился, как это вдруг они подружились.
   - Ничего я решать сейчас не буду, - сказал я. - Я Машу искал только чтобы сказать, что она взяла с меня дурацкое слово и пусть она вернет мне его обратно. А я уж знаю, что дальше делать.
   - Не могу я слово вернуть, - сказала Басова, - я сама Веньке слово дала.
   - И сама разболтала, - сказала Татьяна.
   - Кому разболтала? Кому?! - чуть не плача, закричала Машка.
   - Нам, - сказал я.
   - Так то - вам... - сказала Машка.
   Я хотел чертыхнуться, но Татьяна, посмотрев на меня, строго сказала:
   - Выйди, Половинкин, и подожди нас на улице.
   Я ждал их на улице. И вдруг вспомнил, как дядя Саша сказал мне однажды, что я "плыву по воле волн". Как меня волна повернет, так я и плыву. Парень-то я, мол, хороший, сказал он, но вот живу, как придется: прожит день - и ладно. А так нельзя. Мне стало довольно тошно: что я, щепка, что ли, какая, в самом деле? Я задумался и не заметил, как из дома вышли девчонки.
   - Двинули! - решительно сказала Татьяна.
   - Куда? - спросил я.
   - К Балашову. К Веньке. Поговорим с ним начистоту и поймем что  к чему.
   - Пошли! - сказал я. И такая решительность на меня напала, что я понесся вперед как очумелый. Девчонки еле поспевали за мной.
   На Моховой, не доходя до Венькиного дома, мы остановились.
   - Кто пойдет? - спросила Татьяна.
   - Я! - сказал я.
   - Нет, - сказала Татьяна, - тебе нельзя. Вы с Венькой дрались.
   - Ну и что? - сказал я, но сразу замолчал. Это чепуха, что дрались, а вот после того подвала мне к Веньке, и верно, ходить не стоит.
   - Я пойду, - сказала Маша. - Я была у него, меня там знают.
   - Хорошо, - сказала Татьяна. - Ты его вызови. Мы будем ждать вас на Фонтанке возле библиотеки.
   Маша ушла. А мы пошли на Фонтанку.
   - Чего такой кислый? - спросила Татьяна.
   - Так, - сказал я.
   Не хотелось мне ничего говорить, и пока мы ждали Машу, болтали обо всякой чепухе.  Я рассказал, как искал ее и налетел на Апология. Она засмеялась.
   - А откуда он знает, где я живу? - спросила она.
   - Он говорит, что все про всех знает.
   - Да, - задумчиво сказала Татьяна, - странный он какой-то.
   Но поговорить об Апологии мы не успели. По Фонтанке бежала Машка.
   - Венька пропал! - с ходу выпалила она.
   - Как пропал?!
   - Я говорила с его матерью, но ничего не поняла. Она, по-моему...  - тут Машка перешла на шепот. - Она, по-моему, пьяная... Соседка говорит: нет его второй день...
   - Так, - сказала Татьяна. - Идемте!
   - Куда? - спросила Маша.
   - В милицию! - воскликнула Татьяна. - Вы что, совсем дураки?
   - Нет, нет! - закричала Машка. - Ему тогда совсем плохо будет. Может, этот братец... его куда-нибудь запрятал. И.. и... убьет.
   Она вдруг замолчала и стала смотреть на воду. И мы стали смотреть на воду. А вода текла себе и текла под мостом, и под нами у самой гранитной стенки крутился в маленьком круговороте спичечный коробок. Крутился и никак не мог отплыть от этой стенки.
   Тихо было, только машины изредка фырчали за нашими спинами.
   Мы стояли, опершись о решетку набережной, и молчали. Я все смотрел на этот проклятый спичечный коробок, который никак не мог уплыть.
   - Ладно, - сказал я. - Пошли.
   - Куда? - спросила Маша.
   - К бате, - железно сказал я.


<<<к содержанию раздела
<<<предыдущая страница