Серия: Москва и москвичи. История города в рисунках  Владимира Семенова. XII - XVII век. Выпуск первый.
Набор открыток. Издательство "Изобразительное искусство". Москва. 1978.  Автор текста А. Курдыкин. Редактор Г. Храмцова. Литературный редактор М. Абсалямова. Технический редактор Л. Простова. Тир. 150 тыс. Ордена Трудового Красного Знамени Калининский полиграфический комбинат "Союзполиграфпрома" при Государственном комитете Совета Министров СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, г. Калинин.

   Приглашаю  посмотреть в фотоальбоме замечательные рисунки, на которых изображены архитектура древней Москвы, сцены из жизни "московитов". А также ниже прочесть короткие исторические справки, изложенные впечатляюще выразительным языком.

 

    Шумели когда-то на земле ростовской нетронутые дебри, звенели в березовых зарослях ручьи, бежали по оврагам к речке. В лесах водились лоси да медведи, зверя мелкого тоже хватало, а птицы всякой - так и не счесть. И жили по речным берегам славяне - вятичи, которые долго после Владимира, что Русь окрестил, еще верны были и старым поверьям и прадедовым обычаям. Пахали землю, охотились, устраивали на полянах игрища, женились, болели, умирали. Хотели обменять хлеб и меха на товары привозные - ехали в поселенье Москов, которое вдруг как-то выделилось из окружавших его селений и стало расти день ото дня. Место ли было удобное, боярин ли тамошний Кучка, что приехал сюда, другим не чета, люди ли особо работящие, так ли иначе, но богател московский посад, он же Кучково. Потом село забрал себе ростовосуздальский князь Юрий Долгорукий. Стояла Москва уже верный век, когда обнес ее новыми дубовыми стенами князь Андрей Боголюбский. Но еще до того, как насыпали мужики вал, укрепив его крюками, не мала и не бедна была будущая столица и стены еще и до князя имела. Когда в 1147 году князю Юрию Долгорукому нужно было встретиться со своим союзником князем Святославом Ольговичем, приехали они оба именно сюда, на берег Москва-реки и был тут устроен "обед силен", и князья "возвесилилися вкупе". Это первое о Москве упоминание в летописях, и славится она с тех пор своим хлебосольством, да и не им одним.

 

   Часто горели на Руси села, то займутся по оплошности старушечьей, то запалит их рука недобрая. И никакая летопись о том не поведает. Другое дело город, Москва например. Пожар или другая какая беда случится - все летопись упомнит. Радости московитам от этого, правда, мало, ибо, городом став, нажила себе Москва и врагов не в пример больше. Жжет ее в 1177 году князь  рязанский Глеб - и посад и села все.  В 1209 году напал на Москву Изяслав рязанский. В 1213 году подступила рать Юрия Всеволодовича. Это пока от своих разорение, а со своими хоть договориться можно, и язык один, и вера, и одного роду-племени.
   Но пришло из далекой Азии племя злое, хуже печенегов и половцев, всех огню и мечу предает, и ни спасенья от него, ни пощады. Где уж тут было Москве уцелеть со своими деревянными стенами в тот 1238 год набатный, когда подошел к ним враг жестокий, и Китай и Хорезм подчинивши, когда уже рухнули в пламени города русские, не молодой Москве чета, старые, великие. "Взяшо татарове Москву и воеводу убиша Филипа Нянка,  а князя Владимира сына Юрьева руками яша,  а людме избиша от старца до сущего младенца, и много имения взяше, отыдоша". Осталась от Москвы куча головешек, а от горожан - горстка малая, что в лесу попряталась.

 

    Сгорела старая крепость дубовая в 1365 году, и стоит стольный град великокняжеский, куда уж и митрополит давным-давно из Владимира перебрался, без укреплений и без защиты. А до литовской границы рукой подать, и Рязань рядом,  об Орде только подумаешь - она тут как тут. Решил князь Дмитрий Иванович со своими боярами, что пора бы уже Москву стенами снова обнести. Город задумали строить каменный, ожидали долгих войн с соседями, а камень дуба понадежнее. "Еже умыслиша, то и сотвориша". За 1367 год крепость была готова, всю Москву кольцом охватила, почти нынешних размеров достиг Кремль, не вошли в него только полоска берега по Неглинной да треугольник между воротами Спасскими и башнями Малой и Большой арсенальными. Башен этих тогда тоже не было среди тех восьми или десяти, что охранять стали с 1367 года белокаменную Москву.
   Пригодился тогда белый камень известняк, что везли окрестные мужики подводами из села Мягкова. Надежно прикрыли стены и жилища тысяч горожан, и княжеские хоромы, и двор митрополита, и Спаса на Бору, и Иоанна Предтечу, и Параскеву Пятницу, и соборы, которые еще Иван Калита поставил, словом, весь город от  врагов закрыли. И сразу жить спокойнее стало. Не вошел в белокаменный Кремль Ольгерд литовский, что два раза на Москву ходил, да и татарам не взять бы Москвы с бою, если б не измена. Разграбил в 1382 году хан Тохтамыш столицу князя Дмитрия, все, что смог, огню предал. Много брешей в стенах городских залатать потом пришлось, где камнем, а где деревом. И сто лет простояла еще крепость.

 

   Уже почти полтора века держалось татаро-монгольское иго, и конца края ему видно не было, когда править на Москве начал князь Дмитрий Иванович. Восставать восставали. Тверь, как один, в 1328 году поднялась, да пришла орда и усмирила непокорных. Москва с тех пор крепнуть начала, оттягала у Твери великое княжение. А как окрепла, сама разбила татар на реке Воже через полвека ровно после разгрома тверского. Ордынский хан Мамай решил урок тверской повторить, собрал сто тысяч воинов, вот-вот на Русь обрушится.
   "Тогда, точно соколы, поднялись от золотых колодок, из града Москвы, возлетели под синие облака, возгремели своими золотыми колокольчиками, хотят напасть на многие стада лебединые. Это поднялись сыны русские с государем, с великим князем Дмитрием Ивановичем, хотят ехать на силу татарскую". Благословил их Сергий Радонежский, радетель дела русского, и двинулось войско из Москвы  белокаменной на Коломну. Там рать огромная собралась со всей земли русской, только Олег, князь рязанский, не пошел со всеми, была ему старая вражда дороже Руси великой. Без него Мамая разбили на Куликовом поле у Дона (1380). Вернулся князь Дмитрий с теми, кто в сече уцелел, и церковь Всех святых на посаде заложить повелел там, откуда рать его выступила.
   Есть и по сей день в столице нашей церковь, что на месте той, древней, стоит и прозывается на Кулишках. Кулишки же - это островки, что среди талых вод  весною сухими остаются. В низине-то у Москвы-реки только там и можно было храм закладывать, чтоб его половодье не заливало.

 

   Деньком погожим на улицах московских всегда людно было, и в XIV веке и в XV. Но в распутицу и в дождь без нужды да без дела со двора никто и не показывался. Даже в самом Кремле в ненастье монахи  подворья Кирилловского из келий братских  выходить боялись - грязь была непролазная. А на посаде и того чище - воз утонет, как его и не бывало. Но если бы только от одной грязи становились улицы Москвы опасными, это было бы еще полбеды. Пошаливали на посаде лихие люди, и голь грабила кабацкая, и слуги боярские. Челяди на дворах господских не счесть было, и все голодные да озлобленные добром чужим кормились. Чуть стемнеет. спешили прохожие по домам, запирались и псов спускали.
   Но волей-неволей, а на улице показываться всем приходилось, чтобы по лавкам посадским походить или погулять выйти. Бояре да дворяне, те пешком не ходили, зазорным считали, не по сану, верхами ездили, а боярыни - в колымагах. Люд же простой пешим передвигался.
   И красились же тогда женщины московские, чем больше намажутся, тем краше считаются, без сурьмы на улице и не появлялись, засмеять могли.