Набор открыток. Худ. Владимир Семенов. Издательство "Изобразительное искусство". Москва. 1978.  Автор текста А. Курдыкин.

Серия: Москва и москвичи. История города в рисунках  Владимира Семенова. XII - XVII век. Выпуск первый.

Баня на реке Неглинной   XVI век

Есть и сейчас на Неглинной улице бани Сандуновские, но не о них пойдет речь, а о тех, что когда-то в XVI веке на реке Неглинной стояли, москвичей радовали.  И бани-то были всамделишные.  Воды из колодца натаскаешь, дровами березовыми камеленку докрасна натопишь да дашь бане выстояться, чтобы гарь вышла через прорезь в стенке бревенчатой. А закроешь заслонку - начнет сруб прогреваться, там и мыться можно. И чем жарче в бане, тем оно здоровее считалось. Веником помахивай да парься, тут тебе и удовольствие  и польза. Выскочишь, как рак. красный на снег, а потом назад опрометью - зимы морозные были , трескучие. Любую хворь баней лечить советовали, иному и впрямь помогало. И здоровый парился, и хворый, и малый, и мужик и баба, и порознь и вместе, ибо нравы тогдашние это позволяли.

На московском Печатном дворе  XVI век

   Ходили и раньше по Москве книги печатные, неведомо где и кем набранные, но отродясь не было у государя своей друкарни, до самого 1563 года не было,  когда "благоверный же царь повеле устроить дом от своея царские казны идеже печатному делу строитися". А через год уже "Апостол" свет увидел - первая на Руси книга. С той поры и повелось у нас книгопечатание, спасибо дьякону Ивану Федорову и помощнику его Петру Мстиславцу.
    Недолго простояла их типография, но дело печатное уже не заглохло, нужным стало. До Ивана Федорова ведь как с книгами обстояло: сидели писцы, перьями скрипели, тексты старые наново переписывали. Чуть зазевался писец - ан уже и ошибка, а ее потом другой перепишет и своих еще добавит. Темен смысл книжный становился. Да и дороги книги были, самое же главное, мало их, рукописных, всегда не хватало. Москва-то уже третьим Римом зовется, вон какая вымахала, народу не счесть, грамотных тоже хватает. Прочтет такой в книге духовной невесть что, и пойдет соблазн да ересь. А станок печатный не соврет, какую букву наберут, ту и печатает. И все книги одинаковые, без ошибок писцовых. Напечатал Федоров "Апостол" - у всех один "Апостол", напечатал "Часовник" - все по одному "Часовнику" читать учатся.
   Палат, где был Печатный двор когда-то, теперь не найти, еще в 1810 году разобрали. А улица та осталась, 25 Октября сейчас называется.

Заморские гости   XVI век

   Век XVI. Неказиста Кутафья башня, приземиста, да и зовется не ахти как, но ведь не обойтись было без нее, и не для красоты ее построили в конце XV века. Башня защищает мост через Неглинную, а за рекой - Троицкие ворота в Кремль, а в Кремле неприятелю делать нечего, а раз так - стоят и день и ночь в воротах и у бойниц часовые. Стоят, комаров отгоняют, низина-то болотистая, зацветает Неглинная, мелеет, всякой мошкаре раздолье. Но, несмотря на комаров, у Кутафьей всегда людно, с утра и до заката не смолкает там шум голосов. Вдруг пронесся по толпе хохот, побежали куда-то праздные зеваки с криком: "Фрыги, фрыги!" Ну, так и есть, идут иностранцы, как тут над ними не позубоскалить: и одеты бог знает как,  и бороды носят не по-нашему, и что лопочут, не разберешь, смех, да и только.
    С XVI века жили иноземцы своей слободой на Кокуе, но никак не смогли привыкнуть к ним москвичи.

В доме боярина  XVI век

      Бедно ли жили москвичи, богато ли, в хоромах ли или в домишке бедном, кров им всем, и бедным и богатым, давала клеть. Клеть бревенчатая - строение немудреное, избой еще звалась, или истопкой. Чем больше у хозяина достаток, тем клетей в его доме больше. И горницы там с комнатами белыми, и сени, и комнаты черные, и переходы, и все это, вестимо, из дерева срублено. В комнате против дверей столярного дела угол передний с иконой. В углу том стол дубовый, красками расписан. Место, что под образами, - первое большое, туда во время трапез старший  в семье садился. Вокруг стола лавки, с опушками, где-нибудь рядом поставец стоит, тоже красками расписан. Оконца маленькие не пузырем бычьим затянуты, как у бедноты, а слюдяные, прозрачные. Топят кое-где по старинке, по-черному, а есть уже и покои "белые", с печами ценинными, изразцовыми, и тепло с ними, и чисто. Живут в таких покоях бояре многоплотные  в наслаждении и упитии, о временах старых, дедовских вспоминают, когда еще не поисшатались обычаи и головы на плечах крепче сидели. Не выручает в грозное царствование царя Ивана Богородица Казанская, никто в дне завтрашнем не уверен.   Но если гроза пока не над тобой, можно и в шашки поиграть - удовольствие недорогое, в овощном ряду доска 10 копеек стоит,  только и всего.

Дворец в Коломенском  XVII век

  "1667 года мая 2-го в четверток, после столового кушанья за два часа до  вечера, государь пошел с Москвы в Коломенское для окладывания своих государевых хором". В мае строение начали плотничий староста Сенька Петров и стрелец плотник Ивашко Михайлов, а к осени  вчерне уж кончили. Осталось старцу Арсению резьбу навести да Ивану Кульпе, котельного дела мастеру, гребень медный сделать на крышу. В 1669 году расписали на хоромах кровлю чешуйчатую деревянную зеленью, а живописцы пленили всех "предивною хитростью, пречудною красотою". Сам Симон Ушаков руку приложил, как тут красоте не быть. Удались хоромы царские на славу. А на воротах парадных, что к ним вели, львов поставили, хоть и не живых, да рыкающих:
Яко живши льви глас испущают,
Очеса движут, зияют устами,
Видится, хощут ходити ногами.
   Двести семьдесят помещений было во дворце деревянном, резьбой и позолотой изукрашенном. Над рундуком верхним шатер, а в середине шатра орел двоеглавый, по кровлям коньки, а сами кровли бочками - затейливые. Блестели под солнцем окна слюдяные, покои освещали. Частенько гостил в хоромах этих царь Алексей Михайлович и двор царский. Тешились в Коломенском охотой, в садах гуляли тенистых. Было "место зело весело и хорошо, видеть поля далече и видеть вся Москва, монастыри и на Москву-реку, под самым двором текущую". Любили цари село свое Коломенское, да быстротечна любовь царская. Сто лет только и простоял дворец, "восьмое чудо света", разобрали его в 1767 году за ветхостью и ненадобностью.

Московская школа   XVII век

    Задолго до рассвета заснеженными московскими переулками спешили в школу дети. Бежали по сугробам и малыши семилетние, а то и недоросли великовозрастные, лет по 15-16. Учиться в Москве допетровской начинали обычно с возраста нежного, лет с семи, а к девяти годам со школою прощалися. На все воля родительская, могли и вовсе не пустить в школу, так в большинстве случаев и было. Ну а ежели заплатят родители священнику-учителю, то обучит он несмышленыша и азбуке, и псалтырю, и часослову, и апостолу. Все наизусть зазубривали, каждый отрок даже азбуку успевал осилить, но иного метода на Руси не знали. "Аз да увяз, да и не выбрахся" - гласила пословица. А кто азбуку превзойдет, тот и читать выучится по мудростям по букварным: "Не наступай на лицо сильного человека, да не впадеши в сеть яко ластовица в кохти ястребу". Отвечать же, урок зазубрив, полагалось на коленях стоя, и горе нерадивому, что в ответе спутается. Будут бить его глупого, "чтобы  было и разумно, и больно, и страшно, и здорово".

Медный бунт

    Многое помнит старая церковь Вознесения в селе Коломенском. Построили ее в 1532 году при князе великом Василии, отце Ивана Грозного. Повидала церковь и царя Ивана с его опричниками, и государевых бояр, и крестьян восставших Болотникова.
   Бунташным был век XVII. Много раз гудела мятежным набатом Москва. Ударил набат и утром25 июля 1662 года, когда Медный бунт начался. Недород много лет кряду свирепствовал, с Польшей война шла, конца краю ей не видно было, от той войны поборы росли, слободы разорялись. Ни хлеба не стало, ни денег. Думали, думали в Кремле бояре, как дела с казной поправить, и, наконец, порешили медную монету чеканить, а народ заставить принимать ее с серебряной наравне, дескать, "не металл, а царское имя дорого; оно дает ценность монете". Как порешили, так и сделали, на двадцать миллионов медяков начеканили.  "Как Мамай по Руси прошел", плач и стон стоит, да слезами горю не поможешь, медяков у всех много, а купить нечего. Пухни с голоду. Вот и поднялись тогда москвичи, пошли толпой огромной в Коломенское,  к царю,  а Алексей Михайлович на службе в церкви Вознесения тогда стоял и молился. "Тишайший" был царь. Вышел он на паперть к восставшим, поговорили, письмо зачитал от народа, что ему Лучка Жидкий, человек посадский, вручил. Обещал многое толпе, били с ним по рукам, время шло, а из столицы войска спешили. Многих тогда поубивали на лугу перед церковью, а сколько в реке потонуло - не счесть. Деньги медные, правда, отменили все же.