Леонид ЯХНИН
Из цикла рассказов
"Студеная река - красные берега"
Рисунки Н. Шеварёва
РОДНЫЕ МЕСТА
Сплавал я в соседнюю деревню Селище повидать старого деда Мартына. Ему девяносто лет, и он знает все поморские сказки и присказки.
Деда Мартына я не застал. Он хоть и старый, но любит разъезжать по соседним селам, где у него все до одного родные и знакомые.
Зато встретил я в Селище мальчика Васю Дерягина. Он хоть не больно взрослый еще, шестилетний, но ему и за коровой надо присмотреть, и за водой сбегать, и по хозяйству матери помочь. Она почтарша. У нее своя работа - письма штемпелевать, на телеграфном аппарате срочные телеграммы отстукивать.
Вася меня по деревне водил. Первым делом со своей коровой познакомил. Она рыжая, красивая, а глаза у нее зеленые, как у козы. И зовут ее Олька Орешина. Потому что отец ее был Орех.
Погода в тот день была настоящая северная. Дул с реки сельдяной ветер сиверко, нагоняя на небо тучи, а в реку Мезень мелкую рыбу сельдь из Белого моря. Лиловые тучи бежали так низко, что казалось, вот-вот пропорят себе брюхо о верхушки острых лиственниц. Избы на красном обрывистом берегу стояли черные от долголетних дождей и непогоды. Окошки у них высоко прорезаны под самую крышу, а сами они на высоких подклетях, чтобы не заносил снег. Интересно мне стало запомнить эти необычные северные избы. Я вынул из кармана блокнот, уселся на бревно и стал для памяти делать быстрые рисунки - зарисовки.
Мальчик Вася Дерягин так и застыл за моим плечом. Нарисовал я деревенскую улицу. Хотел сунуть блокнот в карман. А мальчик Вася Дерягин меня остановил.
- Здорово! - говорит он, поокивая. - А этот дом, что с краю нарисован, моей бабушки Федоры Филипповны.
Вырвал я листок с рисунком из блокнота и протянул своему приятелю Васе Дерягину.
- Бери, - говорю, - бабушке Федоре подаришь. Пошли дальше. Очень мне понравились поленницы, что вдоль улицы стоят. Аккуратные, кругляш к кругляшу. И крышей дощатой накрыты. Ни дождь их. ни снег не достанет. Будут к зиме сухие дровишки. Стал я поленницу рисовать.
- Похоже, - говорит Вася, - да только кота забыли пририсовать.
- Не успел я его, Вася, нарисовать. Убежал он.
- Вдогонку пририсуйте.
Ладно. Пририсовал я кота.
- Мой это кот! Жердяй прозывается, - обрадовался Вася.
- Придется тебе и этот рисунок отдать, - сказал я. - Покажешь коту Жердяю. Пусть полюбуется.
Вася деловито принял рисунок и вместе с первым упрятал за пазуху. Снова пошли мы с ним по деревне от дома к дому. Деревянные тротуары поскрипывают под ногами. Ветер сиверко между домами проскакивает, весело хлопает калитками, траву ворошит.
Остановился я у одного дома. На конек залюбовался. Это даже и не конек, а большой деревянный конь. Хоть садись на него верхом и скачи.
- Это, - говорит Вася, - старая изба. Может, ей сто лет, а может, и больше. Если деда Мартына спросить, так он точно скажет. А что же вы вон тот колодезь не нарисуете?
- Могу и колодец, - сказал я.
- Рисуйте, рисуйте, - подбадривает меня мальчик Вася Дерягин, - и журавель не забудьте.
Нарисовал я колодец-журавель, что за домом стоит. А Вася так и подскочил от радости.
- Брателко мой, Серега Анатольевич, тот колодец ладил.Перед самой армией. Теперь во всяком письме справляется, как, мол, там мой колодезь? Берут ли из него воду?
Вырвал я и этот рисунок из блокнота. Надо же брату Сереге Анатольевичу привет из родного Селища послать. Пусть видит, что колодец его стоит и никуда не делся.
Прошли мы насквозь всю деревню и к реке вышли. Вода светлая, стылая, тяжелая. Даже шустрый сиверко ее всколыхнуть не может. Кое-где только рябины видны. У берега лодки рыбацкие. Такие же темные и задубелые, как деревенские дома.
Я реку и лодки стал в блокнот зарисовывать. А Вася забегает то с одного боку, то с другого. Прищуривается. Лодки пересчитывает, чтобы я какой не забыл, не пропустил в рисунке.
- А во-он ту, - говорит, - и забыли. Которая в реке колышется.
- Далеко она, Вася, плывет. На рисунке моем не больше запятой выйдет.
- Пускай хоть запятая. А пропустить ее нельзя. Непохожий тогда рисунок получится, - настаивает Вася.
Согласился я, что, и верно, пропустить нельзя. Махнул крохотную закорючку в самой дали.
- Теперь все ладом, - одобрил Вася, - а то ведь в той лодке мой батяня с покоса едет.
Сказал это и так хитро на меня посмотрел, что я сразу все понял.
- Бери, Вася, рисунок себе. Батяне покажешь. Может, он лодку свою узнает.
Целый день мы с моим приятелем шестилетним Васей Дерягиным вместе провели. Он мне все показывал и рассказывал, а я в блокнот зарисовывал. Да только ни одного рисунка с собой не увез. Все Васе отдал. Небо нарисую, а там, смотришь, голубь из его голубятни летает. Тротуар деревянный набросаю, а здесь он, оказывается, в прошлом году монету медную потерял. Три копейки. Между бревнами закатилась. Крыльцо резное зарисую, а это, выясняется, почтовое крыльцо. Здесь мама его почту разбирает.
И догадался я: что ни нарисуй, все это с жизнью Васиной связано. И река Мезень, и деревня Селище, и любой камень, любая травинка. Потому что это его Родина. Родные места.