Владимир Барановский
Илья Миксон
Глава II
Русская скорострелка
3. Русская скорострелка
Когда ответственным за введение картечниц в русской армии был назначен Каминский, это никого не удивило. Молодой офицер, настойчивый, отлично образованный, он обратил внимание академика Остроградского еще на выпускных экзаменах в Константиновском военном училище. Затем Каминский превосходно окончил Михайловскую артиллерийскую академию. Именно он организовал приемку в Америке картечниц доктора Гатлинга и отправил их в Россию.
Картечница Гатлинга, взятая на вооружение в североамериканской армии, хорошо зарекомендовала себя в войне с южанами. По имевшимся сведениям, французы также применяли подобные картечницы против Пруссии. Конструктором французских картечниц называли артиллерийского капитана Рэффи. Его картечница имела двадцать пять стволов и обеспечивала скорострельность до ста тридцати выстрелов в минуту. Появление картечниц на полях франко-прусской войны и побудило Россию ускорить решение проблемы вооружения своей армии скорострельными системами.
Хотя картечницы Гатлинга имели три калибра, но ни один из образцов не удовлетворял русскую армию, вооруженную винтовками Бердана. Следовало переделать картечницы Гатлинга под бердановский патрон. Это быстро и успешно решил инженер Горлов. Картечницу Гатлинга-Горлова приняли. Казалось бы, миссия Каминского исчерпана. Но умный, дальновидный офицер не считал дело завершенным. Тем более, что противников введения картечниц было не меньше, чем поборников. Тяжелый, сложный образец и впрямь давал достаточно оснований для недоверия и критики.
Каминский, по характеру человек настойчивый, но не упрямый, более того, легко изменяющий собственные проекты и предложения, если кому другому удавалось убедить его в ошибке, все же никак не мог согласиться с мнением Драгомирова.
- Что такое картечница? - быстро и громко воскликнул генерал и, не давая возможности ответить, обрушил новый вопрос: - Дает ли она полный самостоятельный вид поражения или она дает такое точно поражение, какое может дать известное число стрелков? Это не новое самострельное оружие, а не более как автоматический стрелок, сравнительно дорогостоящий, так как требует лошадей и машин и все-таки тех же самых людей. Я спрашиваю: вы предпочтете стрелковую группу или картечницу?
Никто опять не успел ответить Драгомирову.
- Я лично предпочту всегда стрелка, и потому, что он мне на всякую работу пригоден; я с ним не буду возиться, напротив того, он будет возиться с делом, к которому приставлен, а с автоматическим стрелком мне самому надо возиться!
Каминский уважал Драгомирова, автора многочисленных статей по военной педагогике, горячего патриота и истового последователя великого Суворова. Девиз генерала: "работают у того, кто сам работает, и на смерть идут у того, кто сам ее не сторонится" - был жизненным правилом и самого Каминского.
Но как ни странно, не было и более яростного противника всяческих новшеств в вооружении русской армии, чем генерал Драгомиров. Он попросту культивировал презрение к технике. Каминский находил этому единственное объяснение: новое оружие требовало и новой тактики, а это противоречило неукротимому стремлению Драгомирова в точности возродить "суворовский дух", понимая под этим не столь моральный, сколь тактический фактор.
- Михаил Иванович, - почтительно вставил, наконец, свое слово Каминский. Генерал был старше его и званием, и возрастом. - Неоспоримо, что в Европе усиленно вооружаются картечницами, митральезами, как они их именуют.
- Европа России не указ! - отрубил Драгомиров. - Русские чудо-богатыри побьют, коли придет час, пруссаков и без ваших митральез.
- Но какой ценой? - спросил Баранцов, до этого не вмешивающийся в спор.
- У царя-батюшки хватит солдат.
Баранцов посмотрел на Драгомирова спокойным умным взглядом, провел рукой по блестевшей глянцем лысине. Каминский знал, что этот жест начальника главного артиллерийского управления означает недовольство. Но Баранцов, видимо, не хотел сейчас обострять отношения с Драгомировым. Все же ответ его прозвучал сухо.
- Ваше превосходительство, использование французами картечниц - факт неоспоримый.
- Ваше превосходительство, - в тон Баранцову сказал Драгомиров, - французы дали уже много примеров неудачного применения своих митральез.
- Война выяснила вопрос о том, как не следует применять картечницы, но отнюдь не уменьшила их значение в военном деле, - поддержал своего начальника Каминский.
Баранцов одобрительно наклонил голову.
Но Драгомиров не собирался сдаваться.
- Фридрих под Лейтеном применил даже крепостные орудия, взятые из соседней крепости. Следует ли, что надо вводить в нормальную организацию армии крепостную артиллерию?
Спорить с Драгомировым было нелегко. Баранцов улыбнулся в усы.
- Принятие картечниц в нормальную организацию полевой армии положительно не имеет смысла, - категорично повторил Драгомиров и уже мягче добавил: - Единственно разумное применение их - это там, где вы поставлены в необходимость дорожить местом, где вы так стеснены, что вам каждый фут дорог. Так что если они куда годятся, то во-первых, в крепостях, а во-вторых, на судах - там им место, но в полевой армии они не могут быть.
- Ни в коем разе? - улыбнулся Баранцов, довольный тем, что упорство Драгомирова если не сломлено, то поколеблено.
- Конечно, случайно могут... отчего же нет? Если у вас под рукой найдутся картечницы, то почему их не использовать?
- Для этого мы и полагаем необходимым и дальше совершенствовать картечницы, ваше превосходительство, - скрывая торжество, сказал Баранцов и хитро сощурился. - На всякий случай, чтобы под рукой нашлись, когда надобно будет.
Баранцов счел спор законченным и обратился к Каминскому:
- Станислав Климентьевич, каковы успехи у Нобеля?
- Будет точнее сказать - у господина Барановского.
Драгомирова такое попрание субординации покоробило. Он откланялся и вышел.
- Господин Барановский - способный, очень способный инженер. Затвор его винтовки, которую мы, к сожалению, не могли взять, удивительно оригинален.
- Утром я заезжал на завод, - доложил Каминский. - Дело продвигается успешно. Полагаю, что картечница господина Барановского превзойдет все подобные ей за границей.
- Дай бог, дай бог...
- Опытный образец свидетельствует, что мнение мое не без оснований...
- Я верю вам, Станислав Климентьевич, - успокоил Каминского Баранцов.
В октябре 1872 года приехал из Ижевска капитан Бильдерлинг. Он не замедлил посетить своего компаньона по аренде оружейного завода. Нобель повел дорогого гостя на заводское стрельбище. Камера пристрелки примыкала к ружейному складу. Здесь Бильдерлинг и увидел новую картечницу. Нобель не имел намерения знакомить его с новинкой, но отступать было неловко. Более того, вероятно, и неразумно. Зять начальника главного артиллерийского управления мог составить неплохую протекцию. Нобель распорядился вызвать Барановского, чтобы сам изобретатель дал объяснения. Пока же Нобель стал расхваливать свой новый товар:
- Картечница, сделанная на заводе Людвига Нобеля, в три раза легче американской, и ее перевозит одна пара лошадей. Не четверка, как у Гатлинга! Прислуга сокращена с семи до трех: стреляющий, подносчик магазинов с патронами, ездовой.
- Да, меньше прислуги быть не может, - согласился Бильдерлинг. - Но я вижу, что в вашей картечнице сокращено и число стволов с десяти до шести. Какова же ее скорострельность?
Нобель выдержал паузу для большего эффекта и только затем объявил:
- Шестьсот выстрелов за минуту.
Бильдерлинг, видимо, не поверил, но вежливо сказал:
- Колоссально.
- О, мой дорогой компаньон сомневается, - тихо засмеялся Нобель. Недоверие Бильдерлинга доставляло ему удовольствие. - Господин Каминский тоже не верил, пока не увидел собственными глазами.
Подошел Барановский, поздоровался. Он давно был знаком с Бильдерлингом и почему-то недолюбливал его, хотя и сам не сумел бы сказать, за что именно.
Рассказ о своей скорострелке Владимир начал без особого энтузиазма: его уже занимала новая идея, по-настоящему новая в артиллерии. Картечницы, в том числе и свою, Барановский считал пройденным этапом. Во всяком случае, делом бесперспективным: увеличение скорострельности оружия за счет увеличения числа стволов - путь ограниченный.
Барановский приблизился к скорострелке. Она походила на маленькую короткоствольную гаубицу. Шесть укороченных стволов 4,2-линейного калибра скрывались в цилиндрическом бронзовом кожухе, закрывавшем и стволы, и затворы с ударно-спусковыми механизмами, и зубчатую пару, передававшую вращательное движение от рукоятки к стволам и системе взведения и спуска ударника.
- Тело скорострелки крепится к лафету с помощью сухарного зацепления, то есть навинчиваясь четвертью оборота на сию бронзовую тарель. - Барановский ткнул карандашом в выступающий над осью лафета край диска. - Казенной частью тело скорострелки упирается в винт. Винт одновременно служит подъемным механизмом. Лафет стальной. Колеса с бронзовыми ступицами.
Внимание Бильдерлинга привлекли колпаки на ступицах колес.
- Резервуары для масла. Колеса не потребуют смазки в течение целой кампании, - пояснил Владимир.
- Как просто! - всплеснул руками Бильдерлинг. - Даже удивительно, что никому до вас не пришла такая мысль.
- Во всем кому-то приходится первый шаг сделать, - заметил Нобель.
- Да, но необходимость часто обновлять смазку в колесах - давнее бедствие не только для армии!
Нобель, довольный, распушил усы.
Бильдерлинг продолжал осматривать скорострелку.
- Это, конечно, винт наводки по горизонту, - он повернул маховичок. - А каким образом придается нужный угол по вертикали?
Барановский указал на выдвижной прицел ватерпасом.
- Но как удалось достигнуть колоссальной скорострельности при шести стволах? В Европе уже делают по двадцать пять и даже тридцать семь стволов. Правда, вращать такой пучок - адский труд.
- Очевидно, поэтому в Европе картечницы называют еще и "адскими машинами", - засмеялся оттаявший Барановский и показал на коробки, укрепленные с обеих сторон тела скорострелки.
- Здесь хранятся запасные части и инструменты. Магазины перевозятся в передке.
Барановский извлек из ящика передка металлический барабан и наложил его сверху над приемным окном бронзового кожуха.
- При вращении рукоятки магазин проворачивается и досылает патроны в стволы.
- Смена магазина - секундное дело, - ввернул Нобель.
- Совершенно новый образец скорострельной пушки! - Бильдерлинг пришел в восторг. - Ваше орудие не имеет себе подобных за границей. В этом уж я, поверьте, достаточно осведомлен. Здесь все свое, все оригинально. Способ крепления орудия (в те времена орудием называли ствол) к лафету абсолютно новый. А питание! Ваш барабан имеет будущее. И какое удобство для прислуги!
- Заметьте, дорогой, - вставил Нобель, - что вместо 160 деталей американской картечницы в скорострелке их всего 90. Для разборки и сборки надо только один-единственный ключ. Причем скорострелка за несколько минут разбирается на три части, и ее можно перенести на руках.
- Мою скорострелку следовало назвать пулеметом, - сказал Владимир.
- Я не знаю такого русского слова, - поднял брови Нобель. Он гордился своим почти безукоризненным произношением и познаниями в русском языке.
- Пуле-мет - метатель пуль.
- Оригинально, - похвалил Бильдерлинг. - Оказывается, Владимир Степанович, вы сильны и в лингвистике.
- У меня сие наследственное, - улыбнулся Барановский.
- О да, господин инженер - сын профессора, - подхватил Нобель. - Кстати, господин профессор тоже имел немало предложений военного характера.
- Война сделалась искусством настолько трудным, что вызывает к напряженной деятельности лучшие умы и силы народа, - стал развивать свои заветные мысли Бильдерлинг. - Армейская техника так сложна и так разнообразна, что ею не могут уже заниматься одни военные по ремеслу. Везде частная производительность заинтересована в военном деле.
"Уж это точно", - подумал Барановский.
- Ученый или техник, вовсе с ним незнакомый, в кабинете или в мастерской трудится над изобретением или усовершенствованием военной машины. Еще раз поздравляю вас, дорогой компаньон! И вас, Владимир Степанович! Блестящее достижение! Ваша новая, облегченная картечница - настоящий пулемет! И она может приобрести важное значение, как полевое и, особенно, как кавалерийское орудие.
- Интересные мысли, - похвалил Нобель. - Просто грешно не поделиться ими с обществом.
- Пожалуй, я напишу статью, - пообещал польщенный Бильдерлинг.
- И, конечно же, выскажете все его превосходительству генералу Баранцову? - вкрадчиво спросил Нобель.
- Сегодня же. Я обедаю у Александра Алексеевича. Но как говорит добрая немецкая пословица: "Все новое приходит только по медленному пути".
- Не лучше ли сказать - по тернистому, - усмехнулся Владимир.
- Как деловой человек, мой дорогой, - Нобель провел рукой по плечу компаньона, - вы должны понимать, каким убыточным бывает медленный путь.
- Я все отлично понял, - слегка поклонился Бильдерлинг.
Вскоре цифра заказа на новые картечницы возросла вдвое.