Владимир  Барановский  

Илья Миксон

Глава 1

 

ОТЕЦ И СЫН

3. "Лодка Александровского"

   В Свеаборге после вручения ордена святого Владимира за духовой самокат Александр II удостоил профессора Барановского короткой беседы. Барановский не упустил случая изложить свои проекты. Пропустив мимо ушей рассказ о перспективах речного судоходства и духовых локомотивах, царь заинтересовался идеей подводного плавания. Светлые, нагловатые глаза Александра II оживились. Слегка дотрагиваясь пальцами левой руки до густых курчавых бакенбард, он внимательно выслушал горячую речь изобретателя. На покатом лбу собрались складки. Наконец царь вспомнил:
   - Николай Карлович, помнится, докладывал о некоем фотографе, предложившем построить нечто подобное. Свяжитесь с ним.
   Он встал, напыщенно-величественный и далекий, подал руку:
   - Искренне благодарю за все, что уже исполнено, и одобряю вообще все, что имеется еще в виде.
   Через морского министра Барановские вскоре познакомились с петербургским художником-фотографом Иваном Федоровичем Александровским, таким же одержимым энтузиастом-изобретателем. Александровский был достаточно наслышан об опытах с духовым самокатом и пневматическими машинами Барановского и давно искал случая поговорить с профессором. Они быстро поняли друг друга.
   После недолгих переговоров было заключено частное соглашение, по которому Александровский обязывался из будущего вознаграждения уплатить Барановским за разработку, изготовление и установку всех пневматических агрегатов лодки. Корпус и все остальное оборудование брал на себя Александровский.
   Обещанная сумма едва могла покрыть расходы на постройку одного лишь воздухосжимателя, но Барановский-отец уже видел не одну, а десятки таких подводных лодок...
   Постройку воздухосжимателя поручили заводу Путилова. Чертежи духовика, воздухосжимателя и многих других частей составил юный Владимир Барановский.
   Лодку строили на заводе Макферсона по заказу морского ведомства под именем "лодки Александровского". Имена Барановских с самого начала незаслуженно предали забвению.
   Деньги на лодку ассигновала казна. Учтены были и расходы на покрытие убытков, понесенных Александровским; некогда цветущее фотографическое заведение, заброшенное хозяином-изобретателем, пришло в совершеннейший упадок.
   Воздухосжиматель значительно превосходил по мощности все предыдущие образцы. Машина сжимала воздух до ста атмосфер, давление, огромное для техники того времени.
   Духовик же не удался. Изготовить двести железных труб диаметром четырнадцать дюймов, общим объемом две тысячи кубических футов оказалось делом нелегким. Духовик не держал столь высокое давление. То в одном, то в другом месте возникали свищи. После нескольких безуспешных попыток было решено обратиться с заказом в Англию, где раньше строили духовик для самоката.
   В Веднесбер, на крупнейший в мире завод труб Росселей, отправились Александровский и Владимир Барановский. Завод соглашался принять заказ, но качество продукции не гарантировал. Инженеры указали на неудовлетворительность смычек, соединительных устройств между трубами духовика. Стыкование труб осуществлялось, как и в первом маломощном духовике, с помощью стяжных болтов с гайками и резиновых прокладок.
   Услышав это, быстрый на решения Владимир тотчас воскликнул:
   - Конечно, если делать смычки такими, какими снабжен вами духовик моего отца, то я понимаю ваш отказ. Но эти смычки следует делать совсем иначе!
   И, придвинув к себе готовальню, юный изобретатель тут же набросал новый рабочий чертеж. Трубы соединялись накидной гайкой, в месте стыков прокладывались мягкие, из отожженной меди уплотнительные кольца.
   - Вот и все!
   Англичане уклончиво ответили:
   - Ваш чертеж рассмотрит совет инженеров и мастеров.
   На другой день русского представителя встретили рукопожатиями и улыбками более приветливыми, чем это требовалось по чопорному английскому этикету. Завод охотно принимал заказ на духовик и гарантировал точное и добротное исполнение. Более того, стоимость заказа снижалась на целую тысячу фунтов стерлингов.
   - Только благодаря этому. - Главный инженер обеими руками бережно приподнял плотный листок ватмана с быстрыми тонкими линиями чертежа, сделанного накануне Владимиром Барановским.
   Молодой изобретатель не знал,  что отныне завод Росселей будет считать новый способ уплотнения медными кольцами своей запатентованной привилегией.
   Наступило время приемки труб и различных деталей для духовика подводной лодки.
   Семнадцатилетний механик снова выехал в Англию. Два месяца, с раннего утра до позднего вечера, производились тщательные испытания духовика. Опрессованные трубы и смычки тут же клеймились. Номер клейма заранее определял место трубы в обширном духовике подводной лодки. Она была уже готова и стояла на стапелях завода Макферсона.
   Возвратившись с драгоценным грузом из Англии, Владимир Барановский приступил к монтажу духовика. Под руководством Владимира трудились пятнадцать рабочих и мастер Петерсон, старый соратник по духовому самокату. Монтаж подходил к концу, уже был уложен весь нижний ряд труб, приступили к верхнему, когда руководитель работ, человек, пользующийся доверием и уважением английских заводчиков и  русского правительства, Владимир Степанович Барановский заболел корью.
   Две недели томился Владимир в постели. Последние дни болезни вконец извели его. То и дело подходил он  к окнам, хотя знал: ничего не увидеть. До Невы рукой подать, но она закрыта от взора высокими домами. Сбежать бы вниз, на улицу, на мост, по набережной Большой Невки в док судостроительного завода Макферсона, прямо к канонерской лодке "Град", где по его, Владимира Барановского, чертежам уже установлен воздухосжиматель и соединен с паровым двигателем. Через несколько минут воздухосжиматель связан с духовиком подводной лодки. Заработала машина, заходили вверх-вниз поршни воздухосжимателя и - пошла духовая сила в росселевские трубы духовика. И вот необычайное подводное русское судно грозным тараном незримо подкрадывается к неприятельскому кораблю, вторгшемуся в русские воды. Кому придет на ум ждать нападения снизу, из глубины морской!
   Пока что подводные корабли - опасная игра со смертью.
   Вчера Владимир прочел в "Русском инвалиде" о печально закончившихся опятах немецкого инженера Флаха. Он утонул в Вальпарназе вместе с добровольными пассажирами. В Бресте погиб в своей лодке француз Плонжер.
     Нет, лодка, созданная Александровским и Барановскими, выдержит все испытания! Это настоящий подводный корабль. Длина его сто десять футов, водоизмещение двадцать две тысячи пудов.
   Только один водяной балласт, впускаемый в специальные цистерны, весит семьсот пудов! Сжатый воздух, надежно запертый в стальных трубах духовика, не только даст энергию для движения, но и будет вытеснять балласт, обеспечит нормальное дыхание экипажу и вентиляцию...
   Господи! Зачем ты выдумал детскую болезнь корь? Дорог каждый час. Пора испытывать духовик. Александровский нервничает: "Скоро ли придет Владимир  Степанович? Без него никто не решается начинать!"
   Наконец Владимир на заводе. Компрессор ритмично выталкивает отдельными порциями тугой воздух, скрипуче посвистывает он в медном соединительном шланге, заполняет, накапливается могучей энергией в резервуарах, что затаились на дне лодки. И вдруг сразу в трех местах с пронзительным воем вырвался из стального плена.
   - Стоп! - Бледное после болезни лицо молодого механика с рыжеватым еще едва приметным пухом усов и бороды стало вовсе белым.
   Что, если прорыв в нижнем ряду? Сколько времени понадобится только на то, чтобы добраться до него. Но нет, свищи, все три, наверху, там, где трубы укладывали без Владимира. Даже опытный глаз машиниста Петерсона не доглядел отступления от чертежа.
   Разведены смычки, сняты трубы и вновь уложены под надзором молодого изобретателя.
   - Пошел!
   Завертелся тяжелый маховик, снова пошел в воздух. Но теперь - шалишь! - никуда не денется! Не вырваться, не ускользнуть из духовика. Одна дорога сжатому воздуху - к двигателю подводной лодки.
   По серым неспокойным водам Невы потянулись льдины; за день до прекращения судоходства из устья вышел военный пароход с подводной лодкой на буксире. В маленькой командирской рубке было тесно, и профессор Барановкий только взглядом мог приветить безмерно счастливого сына.
   Пневматический двигатель, впервые в мире установленный на подводном судне, работал отлично. Скорость лодки значительно превышала крейсерский ход военного парохода. Когда включали двигатель, обледеневшие буксирные канаты совсем исчезали в студеной воде.
   Всю зиму лодка простояла в Кронштадтском порту. 19 июня 1866 года в средней гавани состоялось первое двадцатиминутное погружение на глубину шесть футов.
   Опыты продолжались еще долгих два года.
   Поздней осенью лодка опустилась на тридцать футов. Шесть офицеров с капитаном Эрдманом и пятнадцать матросов оставались под водой с трех часов пополудни до восьми часов утра следующего дня. Семнадцать часов! Смелый экипаж чувствовал себя отлично. Пили, ели, шутили. Много раз ставили самовар. Было тихо и светло: свечи и лампы горели ясно.
   И снова два томительных года. Наконец лодку решили испытать "на крепость". Вместо людей - мешки с песком. Лодку погрузили на глубину двенадцати сажен, затем - на четырнадцать. И тут произошла катастрофа. Лишь благодаря отчаянным стараниям и изобретательности Александровского лодку удалось вновь поднять на поверхность. Но интерес к ней угас, и, хотя лодку полностью отремонтировали, судьба ее была предопределена - корабельное кладбище.
   Иван Федорович Александровский снова вернулся к прежним занятиям фотографа. С Барановскими он рассорился, отстаивая преимущественное право на имя изобретателя подводной лодки и на все вознаграждения за нее.
   Степана Ивановича и Владимира отстранили от опытов еще поначалу "за ненадобностью": духовик и двигатель действовали безотказно. Отстранили и от самого изобретения. Лодку назвали только фамилией Александровского.
   В конце концов профессор махнул рукой на прежнее увлечение духовой силой. Лихорадка строительства железных дорог заразила и его. Владимиру шел девятнадцатый год, пора было определить собственное место в жизни.
   - Отец, мне предложили хорошую службу, мастером на судостроительном заводе Макферсона, - сказал однажды Владимир.
   Степан Иванович воспринял это известие как печальную необходимость. Пенсия отставного профессора на пять человек более чем скромна, даже не считая вечных расходов на изобретательские затеи.
   - Хотелось, чтобы ты завершил образование.
   - На практике довершу, отец.
   Степан Иванович ничего не ответил, закивал только. Потом сказал:
   - Пойдем к матери.
   Он обнял сына и направился из кабинета.
   - Вот, матушка. Уходит от нас Володя.
   - Работать ведь, не совсем, - возразил Владимир.
   - Совсем, - вздохнул Степан Иванович, - совсем. Свою судьбу начинаешь, на свою дорогу вступаешь. Счастливого же тебе пути, сын мой!
   
  

предыдущая страница

к оглавлению

следующая страница