И.Булышкина, Н.Ермолович
Рис. В.Бескаравайного
(окончание)
СНОВА У ЛЕНИНА
Впереди был Петроград. Родные, знакомые с детства места. Не потому ли утих молодой комиссар?
Мысли бежали то спокойно, плавно, то летели наперегонки, не успевая сменить одна другую... Матери и сестер увидеть не придется. Спасаясь от голода, они уехали в Уфу.
Еще перегон-другой и столица. Эшелон подкатит под нарядный стеклянный свод Николаевского вокзала. Сколько раз уезжал он отсюда, скрываясь от полиции. Потом неприметно, тайком возвращался. А сейчас... Шутка-ли, целый состав хлеба! Измотались, охрипли, но все-таки доставили в полной сохранности. И не как-нибудь, а всего-навсего за трое суток. Это когда в мирное-то время от Самары до Петербурга поезда двое с половиной суток шли.
Совсем недавно был Александр у Ленина, а кажется - не месяцы, годы с той поры промчались. Сколько новых людей, сколько событий!
Мысли перенеслись в Самару. Вспомнились председатель ревкома Куйбышев, другие товарищи... И как удачно его в дорогу снарядили, точно наперед знали, что ожидает эшелон. А он-то, хорош... Обижался, когда такой отряд давали. Мол, зачем.
Из задумчивости Александра вывела, как ни странно, наступившая тишина. Замолкли самые заядлые говоруны, утихли признанные остряки. Даже бородачи-ополченцы прекратили бесконечные разговоры о землице, семенах, лошаденках.
- Ну, что пригорюнились? - вставая и расправляя плечи, спросил Александр.
Ему не ответили.
Помолчали.
- Скоро и Питер, - как бы про себя вздохнул Леха. - Как-то там теперь?
- Товарищ комиссар, - свесил голову с верхних нар Савушкин, - верно, что вы лично у товарища Ленина были и он вас в Самару за хлебом послал?
Все повернули головы к комиссару. Спавший боец громко всхрапнул. Ему отвесили хорошего тумака. Ничего не понимая, боец вскочил и, поводя ошалевшими ото сна глазами, попытался было заорать, но чья-то рука прикрыла ему рот фуражкой.
- Тихо, парень, - произнес ласковый и укоризненный голос. - В Питере отоспишься. Послушай лучше. О Ленине...
Так долго и подробно рассказывать о Владимире Ильиче Александру еще не приходилось. И он с радостью и волнением понял вдруг, как связана его короткая и бурная жизнь с жизнью вождя революции... Камера в Александро-Невской полицейской части. Там впервые услышал молодой токарь о Ленине. Потом партийные поручения - и в каждом чудилось задание Ильича. Митинги, забастовки, подполье, - Ленин говорил, что партия должна быть боевой, вести за собой рабочих. Ленин, партия открыли ему глаза, заставили поверить в собственные силы, понять, что и он, паренек с Выборгской стороны, кое на что способен. Встреча Ильича на Финляндском вокзале, вызов в Смольный...
Ребята были готовы слушать и слушать. Но Александр сам спохватился.
- В Любани немного задержимся, - переходя на обычный деловой тон, неожиданно закончил он. - Помыться, почиститься. Не к кому-нибудь, к Ленину идем.
Счастье идти к Ленину выпало немногим. Не мог же комиссар забрать с собой весь отряд. Да и эшелон надо было стеречь. Отобрал десятерых бойцов, ополченцев прихватил. Каждый взял в руку по буханке хлеба - Ленину в подарок.
Пошли. Площадь у вокзала пуста. Трамваи не ходят, извозчиков не видно. Только высится посредине мрачной глыбой "пугало" - памятник царю Александру III.
Бородачи было сдернули с себя шапки, но Павел прикрикнул на них:
- Перед кем ломите! Ему самому давно голову свернули. Эх, деревня...
Повернули за угол.
Завьюженный, в сугробах неубранного снега тянется Суворовский проспект. Многие окна на первых этажах заколочены, кое-где из разбитых стекол торчат подушки. Лавки закрыты. А на панелях, как траурная кайма, темнеют бесконечные очереди за хлебом. Скорбные лица женщин, бледные, повзрослевшие - ребят... Стоят молча, видно, берегут силы. Только прозрачные облачка пара от дыхания да легкое покачивание - чтобы согреться, оживляют толпу.
Давно ли уехал Александр из родного города, а как все неузнаваемо изменилось. И в Самару, конечно, доходили вести о том, что в Питере очень трудно. Но одно дело - слушать, другое - видеть собственными глазами...
Отряд движется по узкой дорожке, протоптанной посреди мостовой. На него никто не обращает внимания.
Неожиданно несколько человек, как завороженные, уставились на бойцов, за ними повернулись другие. Ребятишки, а потом и взрослые, перебравшись через сугробы, едва поспевая, догоняют отряд. Очереди у закрытых лавок тают, стоит только с ними поравняться бойцам. Словно снежный ком, растет и растет толпа, сопровождающая красногвардейцев.
Почему такое? Александр оглядывает ребят. Отряд как отряд, прожженные шинели, кожанки, винтовки, наганы. Этим в столице никого не удивишь.
Но не на бойцов смотрит толпа. Люди не верят своим глазам. В руках у красногвардейцев буханки пышного пшеничного хлеба. С такой золотистой ноздреватой корочкой, которую петроградские дети видят только во сне.
Бойцы смущенно переглядываются. Вокруг, куда не глянешь, молящие детские глаза, вконец исхудавшие ручонки. Не выдержав, кто-то отламывает кусок хлеба. Его примеру следует другой, третий... Остается всего несколько буханок. Бойцы вопросительно смотрят на комиссара.
- Нельзя, - тихо говорит Александр. - Это товарищу Ленину.
Вот и Смольный. Площадь у штаба революции похожа на военный лагерь. Стоят орудия, броневики, строятся отряды моряков, красногвардейцев. Народу много, но порядок строгий.
Караул останавливает отряд. Вызывают коменданта.
- Доложите товарищу Ленину, - обращается Александр к вышедшему моряку, - что мы привезли питерским рабочим подарок от революционной Самары.
Моря уходит. Потом возвращается - разрешение получено. Поднимаются по лестнице, идут знакомыми коридорами. Волнуясь, Александр смотрит на товарищей. Куда девалась их лихость и бесшабашность! Лица у ребят просветленные, серьезные. Бородачи оробели и держаться позади.
Вот дверь, еще одна...
Ленин идет им навстречу, здоровается с каждым за руку. Его острый взгляд задерживается на бородачах-ополченцах.
Пожимая руку Александру, Владимир Ильич откидывает немного голову, щурит в узкие щелочки глаза с веселыми искорками и быстро говорит:
- А мы ведь, товарищ, кажется, знакомы!
Александр чувствует, как по его щекам разливается горячий румянец.
- Да, Владимир Ильич, - отвечает он. - Это вы меня в Самару посылали.
- Вот видите, - оживляется Ильич. - Выходит, что не зря посылали. Уже делаете хорошее дело!
- Садитесь, садитесь, товарищи, что же вы стоите! - обращается Ленин к красногвардейцам. - А теперь рассказывайте, как там, в Самаре.
Владимира Ильича интересует все: и положение на Волге, и то, что делается в пути. С особенным внимание расспрашивает он ополченцев-крестьян. Знают ли декрет о земле, понимают ли, что без союза с рабочими не было бы ни мира, ни земли?
Пока бородачи отвечают, бойцы разглядывают Ильича. Встретили бы на улице и не подумали, что Ленин. Такой, как все. Небольшого роста, лысоватый. И голос: не бас, а тоже обыкновенный, с картавинкой. А вот глаза - сразу заметно - острые, все насквозь видят.
Беседа длится долго, но никто не замечает времени.
- У молодой республики, - напоминает Ленин, - еще очень много врагов. Предстоит тяжелая борьба. Поэтому каждый их нас должен защищать и укреплять советскую власть. В этой борьбе мы не будем одиноки. Нас поддержит международный пролетариат. А самим нам нужно сохранить и упрочить союз рабочего класса и крестьянства. Вот в чем сила революции.
Ясные слова Ильича доходят до сердца каждого. Они вызывают бодрость, безграничную веру в окончательную победу революции. И сам он, простой, мудрый, сразу становится близким и дорогим...
Наступает пора прощаться.
- От всех рабочих Петрограда передайте самарским рабочим большое спасибо за хлеб, - говорит Ленин. - А чем мы можем помочь Самаре?
- Нам бы оружия, - сверкнул глазами самарец Пронин, - тогда никакая контра н страшна.
- Это правильно, Владимир Ильич, - поддерживает его Александр. - Единственная просьба Куйбышева - помогите вооружить отряды Красной гвардии. Очень плохо в Самаре с оружием...
Владимир Ильич на мгновенье задумывается, потом быстро подходит к телефону:
- Алло! Соедините меня, пожалуйста, с товарищем Дзержинским. Феликс Эдмундович, у меня товарищи из Самары. Привезли хлеб, а взамен просят оружие. Надо им помочь. Приготовьте, пожалуйста, для товарищей соответствующие мандаты.
Уходить от Ильича не хочется. Александр мешкает, и Ленин, взглянув на него, вдруг вспоминает что-то. Он берет со стола пачку телеграмм и, потрясая ее, укоризненно произносит:
- Вот, полюбуйтесь: это Викжель предъявляет на ультиматум. Из-за вашей горячности парализована и без того плохая работа транспорта. Сколько вы арестовали и привезли с собой начальников станций и депо?
- Это саботажники, товарищ Ленин, они нам палки в колеса вставляют, - пытается оправдаться Александр.
- Знаю, - твердо говорит Ленин. - Но арестованных нужно немедленно освободить. Мы должны и мы заставим их работать на революцию. А вас, товарищ комиссар, извиняет только ваша молодость.
Прощаясь, бойцы теснятся к двери.
- Постойте, товарищи, а это кому же? - Владимир Ильич кивком головы показывает на сложенные на его столе буханки белого хлеба.
- Вам, товарищ Ленин, от самарских рабочих.
Александр невольно переводит взор с пышных буханок на стоящий рядом стакан жидкого чая и лежащий на нем тонкий ломтик суррогатного хлеба. Это завтрак Владимира Ильича.
Ленин нажимает кнопку звонка.
- Отнесите, пожалуйста, эти буханки к товарищу Цюрупе, - говорит он вошедшему красноармейцу. - Пусть отошлет хлеб в детскую больницу и проследит, чтобы ни одного фунта не осталось в Смольном.
-----------------
<к содержанию раздела
<предыдущая страница
