Рисунок Н. Федорова

 

Виктор КРЮЧКОВ
 
Ветер в гриве коня

 

   Поспевали яблоки. Внизу, в синеватой долине, наполненной солнцем, яблоки наливаются в июле, а среди скал, в поселке Мин-Куш, яблок жди только в сентябре. Солнца в Мин-Куше вдоволь, но внезапно сорвется студеный ветер с гор, ребристые и острозубые скалы за ночь покрываются инеем. Зато яблоки в Мин-Куше особенные: крепкие, хрустящие. 
   - Туратбек!  Туратбек!  Нам письмо! - кричит Максат и неуклюже, по-утиному бежит к брату. Максат и Туратбек погодки. Туратбек старший, и Максат относится к нему с почтением, шага не сделает без старшего брата.
   - От кого письмо? - стараясь казаться невозмутимым, спрашивает Туратбек. 
   - Откуда я знаю? - Запыхавшийся Максат протягивает брату письмо.
   - Пора бы знать. На каждом письме ставится штемпель той почты, откуда оно отправлено. Вот видишь, написано: "Дыйкан".
   - От дяди Токтогула! Прочтем? - Узкие глазки Максата светятся любопытством. Туратбеку тоже хочется вскрыть письмо и узнать, что пишет мамин родственник из долины, дядя Токтогул, но он с достоинством прячет письмо и отвечает брату с укоризной:
   - Разве оно тебе адресовано? Написано: "Абдакадыровой саламат" - маме, значит.

   Мама придет только к ужину. К ее приходу Туратбек и Максат должны сделать уроки. Они решают задачи и поглядывают на сервант, где лежит голубоватый конверт из Дыйкана.
   Мама возвращается вместе с отцом, он помогает нести стопку тетрадей маминых учеников.
   - Нам письмо! - кричит Максат. - От дяди Токтогула!
   - Что же там написано? 
   - Оно маме адресовано, мы его не читали.
   - Правильно, вы у нас воспитанные сыновья. 
   
   Мама протягивает письмо отцу.
   - Прочти, пожалуйста, а я займусь ужином.
   Папа читает громко, чтобы маме на кухне было слышно. 
   - Саламат, ты слышишь? Твой брат приглашает нас на выходной в долину! У них будет    байга. Как же я давно не бывал на байге! Поедем?
   
   Байга - это соревнования конников, праздник. Он проводится в дыйканском колхозе осенью, когда собран урожай и людям хочется встряхнуться, повеселиться после трудной жатвы. Туратбек с Максатом уже бывали на байге. Но Туратбек постеснялся тогда попросить, чтобы его посадили в седло. А может, струсил? Но это было давно, прошлой осенью...
   - Отец, скажи, мне разрешат участвовать в байге? - спрашивает Туратбек.
   - Тебе уже десять лет, давно бы мог скакать по степи, если бы мы жили в долине.
   - Но у меня нет коня.
   - Попросим коня у дяди Туратбека. Он тебя любит, постарается для племянника. А ты, Максат, хочешь на байгу? 
   - Хочу. Но только посмотреть, - чистосердечно признается Максат.

   Максат ленив и трусоват, и отец обеспокоен этим.
   - Знаешь, сколько мне было лет, когда меня впервые посадили на коня? Три года!
   - И ты не свалился?
   - Вцепился в гриву и поскакал. Еле оторвали меня от коня, до того испугался.
   - Все-таки испугался? - оживляется Максат.
   - Еще бы! Три года не то, что десятый...
   - Для байги костюм наездника нужен, - заявляет Туратбек и с надеждой смотрит на маму.. - Не садиться же мне в седло в школьной форме!
  
   Мама успокаивает Туратбека.
   - Сейчас пороюсь в шкафу, лежит где-то папин ак-калпак.
   - Чиптама нужна, брюки вышитые.
   - Жилетку придется шить. И орнамент на брюках я вышью, если тебе так хочется.
   О чем говорит мама? Хочется ли? Да он готов пешком сбежать по каменистой дороге в долину, вскочить на резвого, красивого коня и поскакать в степь в расшитых брюках, белом ак-калпаке с черным и красным кантом. 

   Но какой конь достанется ему на байге? Вдруг необъезженный? Вскинется на дыбы, подбросит, и полетит он кубарем всем на потеху, так, что искры из глаз посыплются.
   Нет, такое допустить невозможно! Туратбек захватит на байгу полный карман сахара; кони ценят уважительное к ним отношение. Он не будет хлестать коня ременной камчой, кони сами знают, как им скакать. Туратбек припадет к гриве коня и шепнет на ухо: "Помоги, для меня это первая байга, самая важная. Я не хочу быть последним!"  Злому конь не поможет, а друга выручит.
   Наконец, в выходной, когда снежные вершины гор порозовели, Туратбек с Максатом набрали полную корзину уже поспевших яблок для дяди Токтогула. И Туратбек нарядился для байги.

   О том, что в Дыйкане будет байга, можно было догадаться по вереницам машин и всадников, которые съезжались в долину, где уже шумели оркестры, дымились жаровни и на высоких шестах развешаны были разноцветные нарядные ленты. Взволнованные люди похлопывали по бокам лошадей, заключали пари. Байга есть байга - шумная, радостная и тревожная для тех, кто хочет выиграть.
  
   Дядя Токтогул, его сыновья Кубат и Ирис и бойкая сестренка Талайгуль давно поджидали гостей. Расспросили друг друга о здоровье, о погоде в горах, отведали яблок из Мин-Куша. И дядя Токтогул сразу же повел Туратбека  выбирать коня - по наряду племянника догадался о его намерении участвовать в соревнованиях. Туратбек заметил, что юные джигиты снисходительно оглядели его нарядный костюм: хорош, мол, у тебя ак-калпак, но каков ты будешь в седле?

   - Не подведи меня, племянник, - шепнул дядя на ухо, - я расписал всем, что в Мин-Куше ты первый джигит. Конь у тебя будет хороший. Серый с белой отметиной на лбу. Зовут Кёк-Ат. Сейчас я тебя с ним познакомлю.
   Кёк-Ат на вид казался смирным, не шелохнулся, когда Туратбек провел рукой по его жесткой черной гриве. Покосился плутоватым глазом, намекая наезднику, чтоб не скупился на сахар, если хочет погарцевать на виду у всего поселка.
   Туратбек вынул из кармана сахар и крепкое минкушское яблоко, протянул коню. Тот широко раздул ноздри, понюхал яблоко, потом оскалил зубы, словно засмеялся: это что же, розыгрыш?
   - Ешь, Кёк-Ат. Ты еще таких не пробовал, - посоветовал Туратбек.

   И вот ударил гонг.
   - Объявляется первый заезд! - возвестил в мегафон глашатай и перечислил фамилии юных наездников. Туратбек нагнулся к жесткой гриве, спрятал разгоряченное лицо, вложил кусочек сахара во влажные губы коня. Тот уже нетерпеливо переступал ногами.
   - Спокойно, спокойно...  Если проиграем, то на будущий год еще раз попробуем. Ты меня только из седла не выброси, прошу тебя, Кёк-Ат!

   Стартовый пистолет щелкнул. Семеро участников забега с гиком и улюлюканьем ударили своих коней, и байга началась!  Люди вокруг закричали, подбадривая тех, за кого болели, и Туратбек отпустил поводья, надеясь на проворство коня. Вперед, Кёк-Ат!  Пусть мы задержались на старте, но еще не все потеряно. Впереди степь, простор, ветер!

   Каменистая степь широкой лентой летела навстречу. Надо слиться с конем, не выпустить из вида своих соперников и главное не упасть. Если он удержится в седле, это и будет для него победой. Маленькой, но победой.
   Кёк-Ат несся, прижав черные уши, и мальчик пригнулся к его косматой гриве. Конь понял, что ему доверяют и все будет ззависеть от его резвых ног, от его скорости. И Кёк-Ат скакал как только мог быстро.
   Круг, еще один круг. Туратбек не различал лица людей. Они похожи на новогодние конфетти: белые, красные, желтые. Туратбек знает, что за ним следят родные глаза, он даже услышал отчаянный вопль Максата. Впереди в клубах желтой пыли скачет впившийся в гриву коня маленький мальчишка в фиолетовом ак-калпаке. Хватит ли сил его настичь?..

   Нет, не первым, но и не последним пришел он к финишу. Но конь не сбросил его! Они подружились! Спасибо, дружище Кёк-Ат, ты свое дело знаешь...
   После бешеной скачки у Туратбека не было даже сил слезть с лошади. Он увидел, что к нему бегут родители, дядя, а впереди всех Максат. Умеет он бегать, когда захочет!  Туратбек напряг всю свою волю, чтобы спокойно и с достоинством соскользнуть из седла. Сердце его колотилось,  но он небрежно бросил поводья Максату:
   - Подержи!

   Брат недоверчиво покосился на лошадь, но поводья взял. Туратбек достал из кармана кусочек сахара и таким хозяйским жестом вложил его в губы коня, что дядя Токтогул даже крякнул от удивления.
   Все похлопывали Кёк-Ата по влажным, вспотевшим бокам, говорили ласковые слова, хвалили.
   - Поводи его, поводи, пусть успокоится, - сказал отец Максату, вспоминая волнения своей первой байги.
   Осмелевший Максат вдруг спросил:
   - А мне можно на коня забраться?   

   Старший брат стащил с себя потемневший от пота и пыли ак-калпак, вытер рукавом белой рубашки красное лицо и нахлобучил ак-калпак на Максата.
   - Я не заберусь один, помоги, - попросил Максат.
   - Сам забирайся.
   - Тебе дядя Токтогул помогал, я видел.
   - И тебя посажу, - засмеялся дядя, - а на следующий год милости прошу на байгу.
   Максат, красный от удовольствия, медленно поехал вдоль луга.
   - Дядя Токтогул, записывай! Я уже не боюсь лошадей, - крикнул он, удаляясь.

   Отец довольно хлопнул родственника по широкой спине.
   - Ну как, Токтогул, не перевелись джигиты на киргизской земле?
   Оглянулся, поискал глазами старшего сына и увидел его в стороне на краю луга, распластанным на земле. Побежал к мальчику:
   - Ты что, сынок, тебе плохо?
   - Нет, мне хорошо, очень хорошо, - не поднимаясь, ответил Туратбек. - Устал немного...  Послушай, отец,  как от конского топота звенит земля. Как в Мин-Куше, когда падают яблоки...

 

 

<<<