1960-е
Рис. Ю.Черепанова
Мы с мамой пообедали и собрались пить чай с суфле, полученным по карточкам, когда раздался звонок и в дверь ввалились Саша Мартынова из второго подъезда и Витька, дворничихин сын.
- Здравствуйте, - сказала Саша Мартынова.
- Здравствуйте, - сказала мама, - проходите, пожалуйста.
- Спасибо, - сказала Саша и вошла в комнату.
Витька же продолжал топтаться в дверях.
- Мы пришли по поручению совета домоуправления, - сказала Саша значительно. Ей было тринадцать лет, она любила задаваться. Саша обвела комнату глазами, посмотрела на стол.
"Ишь ты, - подумала я, - увидела суфлетки".
- Совет домоуправления устраивает утренник в пользу детдомовцев нашей школы. - Саша сделала паузу.
Витька, покраснев, пробасил от дверей:
- Им подарки к первому сентября будут делать.
- Понятно, - сказала мама, - по скольку вы собираете?
- Мы не собираем, - сказала Саша. - Нина Денисовна будет перед утренником продавать билеты, а мы пришли по другому делу.
Мама смутилась. Саша снова обвела комнату глазами и посмотрела на стол.
"Сейчас мама, чего доброго, пригласит их пить чай", - подумала я.
- На утреннике будут показаны сцены из "Золушки" и разные другие номера.
- Вот как? - сказала мама. - Молодцы какие!
- Вот, - продолжала Саша, - мы ходим по квартирам, собираем декорации. Что вы могли бы нам дать?
- Что я могу дать? - спросила мама. - Я не знаю, что вам нужно.
- Мы уже много насобирали, - сказала Саша. 
- Мама Светы Ермолаевой нам дала ковер, в двенадцатой квартире нам дали вазы и ширму. А теперь нам нужны еще красивые стулья.
Она нахально смотрела на наши два стула у стены. Стулья были обиты красным плюшем, их спинки оканчивались хорошенькими деревянными шишечками.
- Можно мы возьмем ваши стулья? - спросила Саша.
- Ну, конечно, - сказала мама.
Саша поманила Витьку, он схватил по стулу в каждую руку и пошел к двери.
А Саша подозрительно уставилась на стеклянную горку. "Сейчас еще чего-нибудь попросит", - подумала я. Мама грустно смотрела на ребят. "Жалко ей стульев, конечно..." - думала я.
- Знаете, ребята, - сказала мама, - давайте чаю попьем, а потом пойдете.
Саша оторвалась от горки.
- Подожди, - сказала она Витьке.
- Я не хочу, - сказал он.
- Спасибо, - сказала Саша с достоинством села за стол, словно перед ней было красное сукно и она вела собрание учкома.
- Иди сюда, Витя, - ласково сказала мама, - выпей чаю.
Витька подошел, как-то сбычившись, оттопырив толстые губы, и, сев, стал разглядывать свои руки под столом.
Мама разлила чай и подвинула ребятам вазочку с суфле. Но я, опередив всех, схватила две суфлетки и положила рядом со своей чашкой.
- Маша, - сказала мама и нахмурилась. Она нарезала хлеб и дала по куску, намазанному маслом, Саше и Витьке. - Ешьте, ребятки. Золушки вы мои!
- Почему это золушки? - сказал Витька. - Я буду играть, например, принца.
- Принца? - Я засмеялась. Толстогубый лохматый Витька будет играть принца!
Витька исподлобья посмотрел на меня, утер рукавом нос и отвернулся от стола.
- Маша! - строго сказала мама. - А ты кем будешь? - спросила она у Саши.
- Я - Золушка, - Саша улыбнулась. - А Роза Левина - мачеха, а Светлана Ермолаева будет басню читать, а Алик Фридкин и вот Витька будут акробатический этюд показывать.
- Витя еще и акробат! - сказала мама и потрепала Витю по плечу. - Ты пей чай, Витя.
Саша громко пила чай из блюдечка и надкусывала шоколадные края суфле. Я все с большей неприязнью смотрела на нее: меня грызла зависть. Конечно, Саша красивая, и ей пойдет играть Золушку, не то что Витьке - принца. И теперь воображать она будет еще больше.
Выпив чай, Саша встает из-за стола и снова подходит к горке.
- Тетя Лена, - говорит она, - какие у вас хорошенькие чашечки!
"Хорошенькие, - думаю я, - а тебе-то что?"
- Можно посмотреть?
Мама открывает горку и достает маленькую чашечку, которую папа привез из Вены. Это фарфоровая чашечка на узенькой, как у рюмки, ножке. И на ее донышке нарисован прекрасный город: крошечные дворцы и деревья.
"Мама, - хочу крикнуть я, - ведь она ее сейчас попросит!" - но боюсь, что мама рассердиться.
- Тетя Лена, - говорит Саша, - нам очень нужна такая чашечка. Мы ее не разобьем, честное слово! Пожалуйста, дайте...
- Мама, - говорю я, возмущенная Сашкиным нахальством, - мама!
Но мама как-будто не слышит.
- Только не разбейте, - говорит она.
- Ну, что вы, что вы, - визгливо от восторга говорит проклятая Сашка. - Мы вам завтра же вечером принесем и не разобьем нисколечко...
- Мама! - кричу я. - Они же разобьют, разобьют!.. - Слезы закипают меня на глазах.
- Не разобьем, - говорит Сашка и презрительно смотрит на меня.
- Как это не красиво, Маша! - говорит мама и пожимает плечами.
Саша бережно укутывает чашку в грязный носовой платок, Витька берет стулья, и они идут к двери.
- Большое спасибо, - говорит Саша у двери, - приходите к нам на утренник.
- Как я тобой недовольна! - говорит мама, когда они выходят в коридор.
Но я, не в силах побороть свои чувства, бегу за ними и кричу:
- Не разбейте чашечку-то!
Саша презрительно молчит, а Витька говорит:
- Не бойся, в сохранности будет твоя чашечка.
Мама на утренник не пошла, а мне вплела в косу красную ленту и дала два рубля. В подвале домоуправления толпились ребята со всего двора. Нина Денисовна, управдом, сидя за 
конторским столом, продавала бумажные квадратики, на которых фиолетовыми чернилами было написано: "Билет на самодеятельный концерт дома №18". Я протянула ей два рубля, но откуда-то вынырнула Саша Мартынова и сказала:
- Нина Денисовна, это ее чашечка и два стула.
Тут я впервые познала вкус привилегий и под завистливые взгляды других ребят прошла без билета в большую комнату без окон, где стояли рядами стулья и лавки, а посреди дощатой стены растянулась старая ширма.
Но я все еще была зла на Сашу и, не поблагодарив, села во втором ряду. За ширмой возились и разговаривали громким шепотом.
Комната заполнилась ребятами. Рядом со мной сел Валька Прутиков, шестиклассник из 20-го подъезда.
- Давай начинай! - крикнул он, поерзав на стуле.
- А я прошла без билета, - сказал я.
- Да ну!
- Я дала для декорации чашечку и два стула.
Саша Мартынова промчалась с распущенными косами по комнате и нырнула за ширму.
- Эй, начинайте! - снова крикнул Валька Прутиков. Потом он что-то шепнул мальчишке, который сидел рядом с ним, и они засмеялись.
- А Золушку будет играть Мартышка, - сказал мальчишка, корчась от смеха и толкая в бок Вальку.
- Ну и что? - сказал Валька. - Мартышка красивая.
Перед ширмой вырос Алик Фридкин. Он тряхнул головой, откинув прядь черных волос со лба.
- Внимание! - оглушительно громко крикнул он. - Начинаем наш концерт.
В углу комнаты засмеялись.
- Хи-хи-хи, - сказал Алик и грозно посмотрел в угол. - Первым номером нашей программы - сцены из спектакля "Золушка". Роли исполняют: Золушка - Саша Мартынова, принц - Виктор Белкин, мачеха - Роза Левина, дочери - Светлана Ермолаева и Галя Иванова, сказочник - Алик Фридкин, то бишь я. - Алик комически подмигнул в зал.
Он подошел к ширме и сдвинул ее на край сцены. На сцене за столом сидели мачеха и дочки и черпали ложками в пустых тарелках. На низкой лавочке возле метлы примостилась Саша Мартынова в старом платье и длинном фартуке. Она с преувеличенно скорбным лицом грызла сухарь и очень громко вздыхала, когда мачеха и дочки говорили о предстоящем бале во дворце принца и о том, как они там будут веселиться.
Я искала глазами свою чашечку. Вдруг разбили? Я страшно обрадовалась, когда Саша достала из сундучка три чашки, в том числе и мою - фарфоровую, на тоненькой ножке - и подала их на стол. Я посмотрела на Вальку Прутикова и хотела показать мою чашечку, но тот только отмахнулся.
Тогда я повернулась к тете Любе, лифтерше, которая сидела с другой стороны, и сказала:
- А вот ту чашечку я дала.
- Какую?.. - спросила тетя Люба. - Хорошенькая. Смотри, как разобью, что мамке скажешь?..
Чашечку держала Светлана Ермолаева, она громко отдувалась, глотая воображаемый чай. Суетливая, неряшливая Светланка всегда что-нибудь опрокидывала. Как такому человеку могли доверить хрупкую чашечку? Она так неловко держала ее за тоненькую ножку, что у меня сжималось сердце.
"Эй, - хотелось крикнуть мне, - поосторожней, ее знаешь, как легко разбить?"
Но я, конечно, ничего не кричала, а только напряженно следила за Светкой. Поймав ее взгляд, я стала жестами показывать, чтобы она покрепче держала чашечку или поставила ее в конце концов на стол. Светка не обращала на мою жестикуляцию никакого внимания. Тогда я высунула язык и одновременно погрозила ей кулаком. Светлана вытаращила глаза и исподтишка тоже показала мне кулак. Тут на нее грозно цыкнула Золушка. Кругом засмеялись, а действие продолжало развиваться своим чередом.
- Что ты дурочку валяешь? - сказал Валька. - Тебя для чего сюда пустили?
- Ни для чего, - сказал я и отвернулась.
Мачеха с дочками уехала на бал, Золушка пригорюнилась на лавочке. И тут вышел Алик Фридкин в шапочке с петушиным пером, раздвинул ширму и сказал:
- А в это время к Золушке прилетела добрая фея, взмахнула палочкой, и по мановению волшебной палочки лохмотья Золушки превратились в наряд принцессы, большая тыква - в карету, черные мыши - в прекрасных коней. "Езжай, Золушка, на бал, веселись, - сказала фея, - но знай, что в двенадцать часов ночи все волшебство..."
Алик мог бы ничего такого не говорить, все знали сказку про Золушку, но он уж очень старался, и голос его был протяжен; в комнате было тихо: его внимательно слушали.
Во втором действии на полу сцены лежал ковер, по краям стояли большие вазы, в глубине - наши стулья с красной плюшевой обивкой. За сценой патефон играл вальс. В объятиях принца кружилась Золушка в белом платье и с волосами, распущенными по плечам. Боже, но что случилось с губошлепом Витькой? Я не верила своим глазам. Он выглядел почти настоящим принцем, бледный, синеглазый, с волосами, красиво завитыми, в бархатной курточке, в черных чулках и с игрушечным кортиком у пояса. Он был в десять раз красивей Золушки, хотя та была нарумянена и на платье у нее были нашиты золотые бумажные звезды. Вальс кончился. Витька взял Золушку за руку, подвел к краю сцены и сказал:
- Вы очаровательны!
Мне же очаровательным казался сам Витька. Я не могла оторвать от него глаз.
- Кто вы? Откройтесь, - сказал Витька и вдруг встал на одно колено перед Сашей Мартыновой.
У меня защемило сердце, я смотрела на сцену не дыша. Витька склонил голову к Сашиной руке и застыл.
Мне вдруг безумно захотелось быть на месте Саши.
В это время за сценой раздались удары: "Раз, два, три..." Золушка заметалась по сцене, обежала вокруг стульев и исчезла за ширмой. Бедный принц бросился было за ней, но махнул рукой и что-то подобрал у стола. Он прижал к груди маленькую желтую туфельку. Он так растерянно и печально смотрел в зал, что мне на минуту показалось, что он правда переживает исчезновение Саши. Но он, конечно, знал, что Саша никуда не убежала, а сидит сейчас за ширмой, и он может подойти к ней в любую минуту. Так что это просто была игра.
Все остальное время я чувствовала себя смятенно и грустно. Я только немного развеселилась, когда дочери стали примерять туфельку. Светлана Ермолаева краснела от натуги, напяливая туфельку, чуть с лавки не свалилась. Ужасно комично играла.
После спектакля вышли Алик Фридкин и Витька в трусиках и майках, снова расстелили ковер и стали кувыркаться, делать стойки и сальто-мортале. Я смотрела на Витьку, и, может, оттого, что его волосы были все еще завиты, он был похож на принца.
Потом выступала Светлана Ермолаева. Она читала басню про змею и кролика. Продекламировав первую строчку "Змея под камень поползла...",
Светлана стала всем телом показывать, как змея ползла под камень. Все восхищенно замерли - так старательно выгибалась Светлана и даже открывала рот, словно ей трудно было дышать. Но вот прошла минута, а Светлана все не произносила второй строчки. Движения ее стали походить на судороги. Она попросту забыла стихотворение и выгадывала время. http://lili-lilya2009.narod.ru/illustrazii/60-e/004.jpgВот, наконец, она вспомнила несколько строк и прочла скороговоркой, а когда снова забыла, опять начала представлять в лицах. И так все время. Она совсем плохо знала басню. Как только Светлана закатывала глаза или дрожала, словно она кролик, увидевший змею, все дружно покатывались со смеху. Опять забыла! Но мне все-таки было грустно, я смеялась меньше всех.
После представления я вместе с ребятами вышла во двор.
Было тепло и пасмурно. Многие ребята разошлись по домам, но несколько человек осталось. Кто-то вынес мячик, и решили играть в штандр. Я тоже хотела играть в штандр, но вспомнила, что мама ждет обедать. Из подъезда вышла Саша Мартынова с чемоданчиком в руках, за ней шел Валька Прутиков. Я слышала, как он ей говорил:
- Ты здорово играла.
"Ну да, - подумала я. - Витька играл лучше всех".
Я пошла домой. У подъезда меня кто-то тронул за плечо. Я обернулась. Это был Витька.
- Вот, - сказал он, протягивая мне газетный сверток, - видишь, не разбилась.
Я кивнула. Мне стыдно было смотреть ему в глаза.