Лев Разгон
Пять путешествий Пржевальского
Главы из книги "Открыватели"
Рисунки Л. Хайлова
Новый роман Жюля Верна "Приключения капитана Гаттераса" вышел на русском языке в 1866 году. Читал ли его преподаватель географии Варшавского юнкерского училища, штабс-капитан Николай Михайлович Пржевальский?
Пржевальский любил знаменитого французского писателя, избравшего своей главной темой то, что с детства было мечтой Пржевальского, - путешествия. Герой нового романа Жюля Верна одержим страстью: он стремится открыть Северный полюс. Он терпит одну неудачу за другой и в последней экспедиции, не выдержав тягот и испытаний, сходит с ума - его настигает "полярное безумие". Верные друзья помещают Гаттераса в больницу и через какое-то время обращают внимание, что он ходит по коридору и палате всегда в одном направлении. Роман Жюля Верна заканчивается такими строками: "Доктор, внимательно наблюдавший за своим другом, вскоре разгадал причину столь странного упорства и понял, почему Гаттерас ходил все в том же напралении, как будто его притягивал незримый магнит. Капитана Джога Гаттераса неизменно отклоняло к северу".
Вспоминал ли драматический конец книги Николай Михайлович в октябре 1888 года, когда двинулся в свое пятое - и последнее - путешествие? Он понимал, что болен, что в сорок девять лет ему не перенести лишений, которые предстоят. Но незримый магнит в отличие от капитана Джона Гаттераса заставлял генерал-майора Николая Пржевальского отклоняться не на север, а на восток, только на Восток!
Усадьба "Отрадное" в Смоленской губернии, где 31 марта 1839 года родился Николай Михайлович Пржевальский, ничем не напоминала "дворянские гнезда", описанные в романах знаменитых русских писателей. Маленькая, бедная, без огромного дома с колоннами, без клумб, оранжерей, служб. Отец - отставной военный с очень небольшим достатком - умер, когда Николаю было всего семь лет. Домом с воспитанием детей занималась мать - красивая, волевая, умная, с решительным характером. Да еще няня Макарьевна, которая пользовалась в семье не меньшим авторитетом и диктаторскими правами. Всю жизнь Пржевальский ее любил преданно и верно.
Огромный сад в "Отрадном" сливался с лесом - необозримым смоленским лесом, где полно птиц и зверей, где можно бродить сутками, не встретив ни одного человека. Лес и стал главным в жизни маленького Николая. Книг в "Отрадном" нет, никто не заставляет сидеть за ними. Нет ни учителей, ни гувернанток, никому нет дела до того, как он одет, куда ходит. И никто не запрещает в любую погоду бродить часами, а то целыми днями по лесу.
Сделал лук и стрелы, научился охотиться, а когда ему исполнилось двенадцать лет, дядя подарил ружье. И стал Коля Пржевальский неутомимым охотником.
Но мать Пржевальского не собиралась делать из сына одинокого охотника. Сын должен пойти по стопам отца, стать военным. А для начала следовало пройти курс в губернской гимназии в Смоленске.
Учившиеся с Пржевальским в смоленской гимназии запомнили его сосредоточенным, замкнутым мальчиком, не имевшим близких друзей. Но и врагов он не имел - прямой, справедливый, всегда верный своему слову. Да и то сказать, кому хотелось быть врагом этого высокого парня, силача с железным характером и железными кулаками. Поражала всех, кто знал Пржевальского, его необыкновенная память. Товарищи забавлялись тем, что раскрывали на любой странице знакомую Пржевальскому книгу, прочитывали одну-две строки, а дальше Николай продолжал читать по памяти...
Николай Пржевальский окончил гимназию в 1855 году. Памятный для России год. Идет Крымская война; против России - целая коалиция европейских государств; впервые после 1812 года неприятель воюет на русской земле. Пржевальскому только шестнадцать лет, но он рвется на войну, убеждает мать, что это его долг перед отечеством. И уходит вольноопределяющимся в сводно-запасной Рязанский полк. Из вольноопределяющихся и юнкеров составили особую команду. Это были дворяне, из которых готовили офицеров.
Конечно, он был лучшим учеником, его поведение было примерным, но про этого унтер-офицера Рязанского полка офицеры говорили: "Он не наш, а только среди нас..."
В конце 1856 года Пржевальский был произведен в прапорщики Полоцкого пехотного полка.
Но на войну так и не поспел, и должен был тянуть дальше армейскую лямку. Его спасало от тоски только то, что каждый свободный час он проводил в лесу. Он один ходил по лесу, охотился, собирал растения. Доставал где только мог книги по ботанике и зоологии, собирал книги о путешествиях, географические карты.
Прочитал о русских на Дальнем Востоке, на реке Амур и попросился туда. В ответ на эту просьбу начальство его посадило под арест.
У офицера, желавшего вырваться из засасывающей трясины армейской жизни, был только один путь - держать экзамен в Академию Генерального штаба в Петербурге. Пржевальский добился поездки в столицу для участия в конкурсном экзамене. Он знал, что экзамен этот труднейший, что в нем участвуют офицеры из гвардии, из привилегированных частей армии. Но его это не пугало. Он занимался по шестнадцать часов в сутки. Один, без руководителей, испытывая нужду в учебниках. Вот когда помогла его феноменальная память!
Среди тех ста восьмидесяти кандидатов, которые претендовали на место в академии, а вакансий было только девяносто - Пржевальский самый бедный, самый провинциальный. Но экзамены он сдал блестяще и был принят одним из первых. Годы, проведенные в Петербурге, учение в Академии стали для Пржевальского очень важными. Он легко, без больших усилий, учил военные дисциплины, блестяще сдавал экзамены. Имел время на книги по естественным наукам, истории, географии. Он мог ходить на публичные лекции и доклады в Географическом обществе. В Петербурге для этого возможности были неограниченные.
Пржевальский не только знал, что он хочет, но знал и кем он обязательно будет. Путешественником. Больше того, знал, где он будет путешествовать. Только на Востоке. Только в Азии.
Когда ему предложили в академии выбрать тему для дипломного сочинения, он выбрал тему "Военно-статистическое обозрение Амурского края". Сочинение молодого офицера было настолько блестящим, что в 1864 году Пржевальский принят в члены Российско-географического общества. Ему 25 лет. "Академисту" присвоили звание поручика и отпустили в полк.
Но жизнь в полку для Пржевальского скучна. Открылась вакансия преподавателя географии в Варшавском юнкерском училище.
Пржевальский без колебаний принимает предложение.
Варшава. Блестящий город с театрами, библиотеками, концертными залами, с обществом образованных, интересных людей. Но Пржевальский не посещает театры и концерты, не ходит в гости. Он занят чтением, изучением карт, трудов, посвященных Азии. Он одинок и говорит: "Моя профессия не позволяет жениться". Он имеет в виду профессию путешественника. Ибо только эта профессия и была его единственным и настоящим призванием.
Но это вовсе не значит, что Пржевальский плохой учитель! Нет, учителем он был прекрасным. На его лекции приходили ученики из других классов училища, ученики его любили беззаветно. Собранная им большая библиотека снабжала книгами всех желающих. И многие его ученики так и не стали военными. Они уходили дальше учиться в университет - на естественные отделения; или в Земледельческую академию - становились лесниками, зоологами, преподавателями географии и ботаники.
В 1866 году штабс-капитан Пржевальский подает заявление о переводе в Туркестанский край. Это не та Азия, о которой он мечтал, но все же Азия! И тут начинается "полоса везения", без которой нет ни одного успешного путешествия и ни одного великого путешественника. Пржевальского причисляют к Генеральному штабу, с назначением в Восточно-Сибирский военный округ. Тот самый округ, где и была настоящая полуоткрытая Азия, о которой он мечтал.
В марте 1867 года Пржевальский едет в Петербург. В Географическом обществе встречается с Петром Петровичем Семеновым, который определил судьбу большинства русских путешественников прошлого столетия. Семенов одобряет все планы будущих путешествий Пржевальского, снабжает его письмами и рекомендациями, обсуждает с ним все, что может ему помочь или помешать.
В Иркутске, сибирской "столице", где размещается штаб военного округа, существует и отделение Географического общества, издаются газеты, живут и работают множество образованных людей. Его встречают хорошо, но с некоторым удивлением: не знающий этих мест штабс-капитан рвется в далекое путешествие, за Амур, где еще не бывали русские ученые.
Ему удается получить согласие на длительное путешествие. И Пржевальский со страстью готовится к нему. На все свои деньги и небольшую денежную помощь Географического общества выписывает из Петербурга географические карты, зоологические атласы, ботанические справочники. В письмах к матери пишет: "Я рад до безумия! Главное, что я один и могу свободно распоряжаться своим временем, местом и занятием".
Путешествие первое
С несколькими казаками Пржевальский переправляется через Байкал. Проходит через все Забайкалье - тысячи верстпочти без всякой остановки до Сретенска на Шилке. Спускается на лодке по Амуру до маленького селения Хабаровск, плывет до озера Ханка на границе с Китаем и там делает остановку.
Его душа путешественника, охотника и ученого совершенно потрясена. Он пишет: "За время пребывания на Уссури и Ханке я успел собрать более 1200 растений, несколько земноводных, сделать 60 чучел птиц и нашел 22 вида птиц неизвестных до сих пор. Работы гибель, так что я сплю не больше 5 часов в сутки". Да, путешествовать - значит работать! Вот когда он понял эти слова Петра Петровича Семенова! Существует известная фотография. Пржевальский, возвратившийся с охоты на озере Ханка. Веселый, загорелый, обвешанный подстреленными птицами, похож на богатого помещика, занимающегося охотой для собственного удовольствия. А в действительности вслед за такой удачной охотой идут многие часы определения по атласам и справочникам птиц и растений, изготовление чучел и этикеток, подробные записи в дневнике, тщательная упаковка собранных коллекций, отправка их в Иркутск...
После озера Ханка Пржевальский движется дальше на восток. Через Сучан выходит к Тихому океану. И тут, стоя на берегу океана, он, человек сдержанный, даже замкнутый, не может сдержать радость. Сколько лет и каких усилий стоил ему этот путь до крайней точки страны!
Но надо было спешить. Уже надвигалась зима. Зимовать решил на столь полюбившемся ему озере Ханка. Там, пожалуй, было теплее и удобнее чем где бы то ни было. Но путь к озеру вел через хребет Сихотэ-Алинь. Надо было искать проходы через снежные перевалы. А мороз при почти ураганном ветре доходил до двадцати восьми градусов по Реомюру. В письме с первого привала Пржевальский писал: "Этих мест, куда я забрался, пожалуй, не знает и сам дьявол".
Но в небольшом отряде никто не гнушался никакой работой. Отряд был военным: он состоял из казаков и офицера-начальника. Этот начальник был требователен, но справедлив. Он заставлял всех много трудиться, но сам делал больше других. И в отношениях между ним и казаками не возникало той непроходимой стены, которая в России всегда разделяла солдат и офицеров.
Зимовка на Ханке была нелегкой. Нелегко было укрыться от холода, от пронизывающих ветров. Иссякли запасы продовольствия, и стало голодно. С трудом и великим нетерпением дождались весны. Зато весна на озеро пришла такой, какой Пржевальский не мог себе представить. Он писал: "Стада гусей и уток во время пролета можно уподобить разве тучам саранчи, но и это, пожалуй, будет слабым сравнением".
Эти места, уже включенные в русскую империю и нанесенные на карты, оставались совершенно неисследованными в научном отношении. Ландшафт, почвы, водные ресурсы, животный и растительный мир - вот чем занимался Пржевальский и его помощники. Лето и осень были заполнены научными открытиями.
Новая зима заставила экспедицию остановиться в городе Николаевске - маленьком городишке в устье Амура. Зимовка в этом городе казалась Пржевальскому еще тяжелее, нежели на озере Ханка. Предстояло не только обрабатывать собранное для перевозки в Петербург, но и готовиться к следующей экспедиции.
В 1870 году Пржевальский вернулся в Петербург, где он отсутствовал три года. Географическое общество восторженно встретило путешественника. Оно устроило выставку коллекций, привезенных Пржевальским, организовало ряд публичных лекций русского путешественника. На лекции Николая Михайловича Пржевальского приходило множество людей: преподавателей и студентов университета, Горного института, журналистов и публицистов. Военное начальство никак не могло определить свое отношение к офицеру, более похожему на ученого, нежели на штабного работника. Но сам Пржевальский уже сделал свой выбор. Он говорил: "Я всегда готов выйти в отставку и посвятить себя исключительно на посильное служение науке".
Он напечатал в Петербурге о жалком и унизительном положении казаков в Уссурийском крае, с которыми он проделал свое путешествие. И эта статья, возбудившая негодование у иркутских чиновников, не могла понравиться и петербургскому начальству. Но поздно было превращать офицера генерального штаба в обычного штабного служаку. Да и сам Пржевальский делал все возможное, чтобы поскорее покинуть столицу, где ему трудно дышалось после степных просторов Дальнего Востока.
Следующая экспедиция обещала быть продолжительной и трудной. На деньги военное начальство скупилось, у Географического общества их было мало, и Пржевальскому пришлось принять на себя большую часть расходов. Особенно он старался обеспечить экспедицию хорошим оружием и большим запасом боеприпасов. Он знал, что пищу придется добывать охотой.
Путешествие второе
О задачах этого путешествия Пржевальский писал в докладной записке Русскому географическому обществу.
"Вся восточная нагорная Азия от гор Сибирских на севере до Гималайских на юге и от Памира до собственно Китая до сих пор так мало известна, как Центральная Африка... Даже об орографическом строении всей этой громадной площади мы имеем большей частью лишь гадательные данные; о природе же этих стран, т.е. об их геологическом строении, климате, флоре и фауне мы не знаем почти ничего".
Путешествовать на этот раз предстояло по чужой стране, веками недоверчиво и даже враждебно относившейся к иностранцам. Но сначала необходимо было в столице Китая получить разрешения посетить малоизвестные окраины этого огромного государства.
Жить в Пекине пришлось немного дольше, чем предполагалось. Получение разрешения на путешествие было обставлено такими оговорками и проволочками, что у Пржевальского кончалось уже терпение. Наконец, разрешение получили и можно было начать путешествие.
Возможности отряда Пржевальского были небольшими: восемь верблюдов и две лошади. Пока отряд шел по Центральному Китаю, все обстояло хорошо. Пересекли великую китайскую Желтую реку - Хуанхэ, прошли узкими и пыльными дорогами вдоль полей, где тщательно обработан каждый клочок земли и каждая травинка, казалось, взята на учет... Чем ближе к Монголии, тем скуднее и безжизненней становилась природа, тем реже и беднее попадались города и деревни.
Главной же целью Пржевальского была таинственная, малоизвестная страна "Тангутов", откуда начинался Тибет - уже и вовсе неизвестная страна, где еще не побывал ни один европеец. Но, чтобы подойти к Тибету, надо было пройти пустыню Гоби и всю Внутреннюю Монголию.
Испытание пустыней было для Пржевальского и его отряда совершенно новым и непривычным. Гоби и Монголия ничем не напоминали забайкальские степи с их богатейшей растительностью, неистощимой живностью. Охотиться тут было не на кого. Пользоваться приходилось продуктами, которые взяли с собой. На путешественников обрушились песчаные бури. Дневная жара, от которой негде было укрыться, сменялась такими ночными холодами, что замерзала вода. Там, где по рассказам проводников были колодцы, их не находили, или они оказывались совершенно сухими. Случались дни, когда на всю экспедицию оставалась половина ведра воды, а то и вовсе несколько стаканов. Пить давали по одному глотку...
Начались болезни. Пали все верблюды и одна из двух лошадей. На единственную теперь лошадь погрузили остатки провианта, патроны и инструменты. Путешественников спасало только то, что иногда им удавалось наткнуться на юрту кочевого монгола и там отсидеться от песчаной бури, купить немного продовольствия. Ночевка в такой юрте казалась Пржевальскому и его спутникам верхом роскоши: тепло, в очаге тлеет аргал - сухой навоз, в золе печется лепешка, греется котелок, и можно напиться крепкого кирпичного чая перед выходом в путь.
Но чаще приходилось ночевать под открытым небом. Даже зимой. Сильный ледяной ветер рвал полотнище с трудом установленной палатки. Несмотря на усталость от дневного перехода, надо в степи искать и собирать для костра сухой навоз, искать и рубить лед, чтобы превратить его в воду. Рубить превратившийся в камень кусок оставшегося мяса. Есть приходилось только два раза в сутки. Завтрак - чай и лепешка. Обед был и ужином: кусок мяса, лепешка и кружка кирпичного чая. Как бы предупреждая тех, кто в путешествии видит лишь экзотику и романтику, Пржевальский в книге о своих путешествиях сурово предупреждал: "Путешественнику в азиатских пустынях необходимо оставить дома всякую брезгливость, иначе лучше не путешествовать. Цивилизованный комфорт даже при больших материальных средствах здесь не невозможен; Никакие деньги не переменят соленую воду на пресную, не уберегут от жары, морозов и пыльных бурь. В самом себе должен искать путешественник силы для борьбы со всеми этими невзгодами.
В самом себе искал и находил силы Николай Михайлович Пржевальский. И становился источником силы для своих товарищей по путешествию. Пржевальский отнюдь не был мягким человеком. Он обладал властным, не терпящим возражений характером. Но он не пользовался никакими бытовыми преимуществами и наравне с другими делил все без исключения тяготы путешествия по пустыне и горам. И если постелью в пути оказывался кусок грязного войлока, который стелили прямо на мерзлую землю, то этот кусок истончившегося войлока у начальника экспедиции был точно такой же, как и у всех. И обращался к своим казакам Пржевальский словом "товарищи". А в конце каждого путешествия возбуждал ходатайства о награждении рядовых участников экспедиции очередными чинами и деньгами.
Казаки, бывшие с ним в путешествии, писали ему в Петербург: "Память о вас перейдет из рода в род; с вами готовы в огонь и воду..." И когда Пржевальский писал в своей книге, что успехи экспедиции зависели от стойкости и сплоченности всех ее участников, то он это писал не для красивого словца - это была правда.
Но вот Пржевальский углубился в "Страну Тангутов". По пути им встретилось озеро Куку-Нор, дальнейший путь шел по горам, ведшим в Тибет. Уже встречались караваны с тибетцами. Экспедиции приходилось иметь дело с местными горными племенами дунганов и тангутов. Но силы экспедиции убывали. Иссякли запасы. Возникла опасность растерять в трудной дороге коллекции, собранные за три года. Надо было возвращаться...
Отряд Пржевальского возвратился в главный город Монголии - Ургу (теперь это Улан-Батор), а затем вышел к Кяхте - первому русскому городу на границе с Китаем. Они пришли, как писали потом, "утратившие человеческий облик": оборванные, покрытые ранами и грязью, совершенно обессилевшие, но не бросили в пути ни одного ящика с чучелами птиц и зверей, с гербариями растений, с картами и дневниками. За три года своего непрерывного путешествия отряд Пржевальского прошел одиннадцать тысяч верст.
Начался 1874 год. Петербург встретил Пржевальского восторженно. Три года за его путешествием наблюдала не только Россия, но и европейские ученые, европейская пресса.
Из привезенных коллекций Русское географическое общество устроило выставку, на которую стекался "весь город". Даже царь полюбопытствовал - явился и высказал одобрение. В Соляном городе - районе Петербурга, где помещался главный лекционный зал столицы, - лекции Пржевальского о его путешествии собирали тысячи людей. Пржевальский, получивший очередной чин подполковника, теперь стал гордостью Генерального штаба, где он числился. Офицеры Генштаба собрали тысячу рублей и заказали для Пржевальского в Лондоне оружейной фирме "Ланкастер" охотничий штуцер, каких было в Европе только три штуки...
Но сам Пржевальский меньше всего собирался пожинать плоды своих успехов в Петербурге. Он уже думал о новом, самом главном своем путешествии. Но прежде следовало ознакомить научный мир с результатами своего трехлетнего путешествия. Пржевальский выезжает в свою смоленскую глушь и там пишет книгу "Монголия и страна Тангутов. Трехлетнее путешествие в Восточной нагорной Азии". Книга вышла в 1876 году, и успех ее был огромен. За эту книгу Географическое общество присудило Пржевальскому самую свою высокую награду - Большую золотую медаль. Он был избран членом-корреспондентом Географического общества в Берлине и Париже.