Лев Разгон
ДЕРЗОСТЬ ВООБРАЖЕНИЯ
Отрывок из книги "Открыватели"
Рисунки Л. Хайлова
Он был Главным геологом страны. Вице-президентом Академии наук, заведовал кафедрой в Горной академии, руководил научно-исследовательскими институтами...
Его почта была огромной. Приходили пакеты с документами и письма из всех союзных республик, из многих научных учреждений из-за рубежа. Но однажды среди груды пакетов и конвертов он увидел письмо, написанное четким знакомым почерком. Знакомым, но почти забытым, словно оно пришло из далекого прошлого.
Иван Михайлович Губкин неторопливо, страшась, что его обманет предчувствие, вскрыл письмо.
"Уважаемый тов. Губкин! Прошу меня извинить. Может быть я пишу не тому, о ком думаю, а его однофамильцу. Часто встречаю Вашу фамилию в газетах - и везде: академик Губкин. Очень прошу ответить, не тот ли Вы Ваня Губкин, которого я когда-то обучал грамоте в земской школе села Поздняково под Муромом..."
Да, он не обманулся. Он сразу узнал этот почерк. Он никогда не забывал человека, который первым открыл для него буквы, выводя их на классной доске бедной земской школы. Николай Флегонтович Сперанский. Он его первый и самый дорогой наставник. Он учил его три года в сельской школе Владимирской губернии. И не просто научил грамоте, но и внушил веру в свои силы, в возможность учиться дальше, познавать науки. Николай Флегонтович добился невероятного - разрешения Ване Губкину пойти учиться в город, в Муром...
"Тот ли Вы Ваня Губкин?.." Тот, тот самый! Он вспоминал теперь, как после долгих споров и размышлений в семье покинул деревню и зашагал по разъезженной пыльной дороге в лаптях, в перешитой старой поддевке, с котомкой за плечами, шел и твердил про себя некрасовское стихотворение, которое читал в классе под внимательным взором Николая Флегонтовича.
- Ну, пошел же, ради бога!
Небо, ельник и песок -
Невеселая дорога...
Эй, садись ко мне, дружок!
Ноги босы, грязно тело,
И едва прикрыта грудь...
Не стыдися! что за дело?
Это многих славных путь.
---------------------------------
Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
По своей и божьей воле
Стал разумен и велик.
Не без добрых душ на свете -
Кто-нибудь свезет в Москву,
Будешь в университете -
Сон свершится наяву!
...Сон свершился наяву! В 1937 году, уже будучи всемирно известным ученым, Иван Михайлович Губкин написал для молодежи рассказ о своей жизни - "Как я учился". Он впервые напечатал его в "Правде".
"Это рассказ человека, родившегося на год позже Ленина, в 1871 году, о том, каким чудом поднялся он к науке из самых низов, из семьи бедного и неграмотного крестьянина, жившего в самом сердце России - Муромский уезд Владимирской губернии...
Мои родители, как и остальные члены семьи, были люди неграмотные. У моего отца нас детей было пятеро - две сестры и три брата; из братьев - я самый старший..."
Сплоченная крестьянская семья. Их сплотило не только родство, но и необходимость держаться всем вместе перед нуждой и голодом. Верховодила бабушка Губкина по отцу - Федосья Никифоровна. Не только она, но и ее сыновья были еще крепостными. Оставшись после "воли" с крошечным наделом земли, она властно руководила большой крестьянской семьей. Только веуков в селе Поздняково у нее было сорок два человека, все руки на учете. Никого не учили грамоте, никого не отпускали в школу, каждый человек, в том числе мальчики и девочки, начинал работать с тех пор, как научился бегать! Иначе не спастись от голода.
Но вот из всех своих внуков эта властная и очень практичная женщина выделила Ивана и настояла, чтобы девятилетний Ваня (по деревенским понятиям почти полноценный работник) пошел учиться в сельскую школу. На что она рассчитывала, на что надеялась? На чудо: вдруг выбьется "в люди", станет приказчиком или конторщиком. А это уже жалованье, неслыханное для крестьянской семьи!
Ученик Ваня Губкин не был свободен от крестьянского труда. И каждая минута, когда он не сидел за партой, отдавалась обычной крестьянской работе: в этой семье каждый твердо знал свои обязанности. Но зато уж на занятиях Губкин был первым. Его пристрастие к книге, трудолюбие и способности поражали не только Сперанского, но и тех инспекторов, которые наезжали в Поздняково проверять земскую школу. За три года учения Губкин перечитал все без исключения книги, которые были не только в школе, но и в селе. Узнав, что в соседней деревне есть еще не читанные им книги, в любую погоду отправлялся он туда. Ему давали книги, зная, что этот парнишка относится к ним как к великому сокровищу.
Но не для того отрывался от работы крестьянский сын, чтобы научиться книги читать. Он должен получать от грамотности доход, а для этого надо учиться дальше. И учителя уговаривают властную бабушку отпустить мальчика в город. И бабушка дрогнула...
Муром неподалеку - всего четырнадцать верст. Конечно, знакомых там нет. Но смотритель Муромского уездного училища, поразившийся на выпускном экзамене в поздняковской школе способностями и памятью ученика Вани Губкина, охотно принимает его в свою школу.
Живет Ваня Губкин в подвале, у школьного сторожа. Еду ему приносят из дома, или же он сам за ней бежит: четырнадцать верст - не расстояние! А с третьего класса сам зарабатывает на питание репетиторством. Каждую свободную минуту читал. При сальной свечке, при керосиновой коптилке. Пока не почувствовал, что стал плохо видеть - нажил близорукость.
Нелегко было вначале деревенскому мальчику в городской школе. Одет в поддевку, стрижен в скобку. Но скоро от Вани Губкина отстали: у парня оказались железные кулаки и совсем не кроткий нрав. А главное - первый ученик! Гордость учителей, и они демонстрируют его при каждом посещении начальства.
В 1887 году Иван Губкин кончает городскую школу. Ему шестнадцать лет. Из них семь потрачены на учение. Он не только грамотный, он очень хорошо знает арифметику. Его возьмет в конторщики любой муромский купец. Муром - богатый, купеческий город. На это и рассчитывала семья.
Но у Губкина после семи лет учения осталось такое ощущение, будто его только поманили, только обещали что-то новое, неизвестное. И школьное начальство рекомендует: учись дальше, сможешь выучиться на учителя, приехать в деревню не мужиком, не приказчиком, а учителем, перед которым почтительно снимают шапку... И ему не надо теперь зависеть от помощи, он чувствует в себе достаточно сил, чтобы жить и учиться самостоятельно. Он верит в себя, в свое будущее! Вот только надо уговорить семью. Без ее разрешения, или, как говорили тогда, без ее "благословения", он не сможет сделать этого трудного шага.
Нелегко уговорить бабку, родителей. Но они, наверное, пленились перспективой, что их Ванюша станет учителем, поселится в казенном доме с казенными дровами, и даже богатый человек в селе перед ним снимет шапку. И опять же: жалованье... Иван Губкин уезжает в учительскую семинарию в город Киржач Покровского уезда Владимирской губернии.
Семинария небольшая: всего 80-90 человек. И учатся будущие учителя так, как это было, наверное, сто лет назад. Общежитие - большая казарма. Грязь, клопы и тараканы, скудное керосиновое освещение. И жизнь казарменная: железная дисциплина, кондуит, злобные надзиратели. Подъем в шесть утра, в свободные от занятий часы обязательное посещение церкви. Живут на стипендию - 6 рублей 67 копеек.
В России самая глухая пора. Министр народного просвещения уже издал свой знаменитый циркуляр о "кухаркиных детях". Детям "низших сословий" незачем учиться в гимназиях, получать университетское образование. Для них достаточно знать грамоту, чтобы читать молитвенник. И учителей следует готовить таких, которые бы ничему другому и не умели учить. В программах учительской семинарии русская литература кончается Пушкиным. И такой он там тихий, приглаженный, верноподданный, со стихами про любовь и царские милости. Тургенев, Толстой, Достоевский отсутствуют не только в программах, но и в библиотеке. Надзиратели аккуратно обследуют жилье семинаристов в поисках "запретного". Под запретом Тургенев и Толстой, а Салтыков-Щедрин - просто нелегальщина!
Да, время, конечно, тяжелое. Но Москва неподалеку, и, что бы ни придумывало начальство, книги проникают в семинарию. И любимым писателем семинариста Губкина становится как раз Салтыков-Щедрин. Губкин имеет в семинарии репутацию молчаливого, сторонящегося людей человека. Он помнит слова своего любимого писателя: "Одиночество дает человеку поблажку мыслить". Еще он научился у Салтыкова-Щедрина презирать пустяки, бояться тратить себя на никчемные дела. В одной из тетрадок, где он записывает конспекты, между цитатами из священного писания появляется запомнившаяся ему фраза из книги Салтыкова-Щедрина: "Пустяки - легчайшая форма жизни. В одних пустяках человек ощущает себя вполне легко. Перед ними одними он не чувствует надобности трусить, лицемерить, оглядываться в страхе по сторонам..."
Как всегда бывало у Губкина, семинарское начальство его приметило. Учился Губкин так же отлично, как и везде, но чуть не вылетел из семинарии за вольнодумство, за найденные у него запретные книжки. У Ивана Губкина в аттестате пятерки по всем предметам. Только по поведению четверка. По тогдашним временам это почти "волчий билет".
Билет-то "волчий", да ведь надо отрабатывать ежемесячную стипендию. Ивана Михайловича Губкина направляют учителем на родину - в Муромский уезд Владимирской губернии. Школа его в селе Карачарово. Село большое, знаменитое былиной об Илье Муромце.
Иван Михайлович много и хорошо занимается своими учениками, очень много читает. Сейчас ему можно не бояться надзирателей. Активно работает Губкин в "комитете грамотности", устраивает в школе для крестьян села чтения с демонстрацией картин в "волшебном фонаре". К своему учительскому делу относится с той глубокой серьезностью, которая его отличала во всем, что бы он ни делал.
Сельского учителя Ивана Михайловича Губкина любят его ученики, и он любит детей, считает свое дело не пустяковым. А все же завел календарик и вычеркивает каждый прошедший день из тех пяти лет, которые обязан отработать после окончания семинарии в Карачаровской школе.
Губкин мечтает учиться дальше. Где? Чтобы стать учителем в городской школе, надобно окончить учительский институт. Губкин решает ехать в столицу, в Петербург.
Нет там ни одного знакомого, и никто не окажет помощи. Но он молод - двадцать четыре года, здоров, уверен в себе, а нуждой его испугать нельзя. Он уезжает и поступает в Петербургский институт.
Ну, Петербург не Киржач! В его распоряжении знаменитые библиотеки, публичные лекции великих ученых, его новые друзья совершенно не похожи на тех, с кем он был знаком в своем Муромском уезде. Он знакомится со студентами, которые заняты революционной деятельностью. Идеи марксизма увлекают его, горячат голову. Со всей страстью и свойственной ему деловитостью окунается Губкин в кипящую студенческую жизнь.
Он, как и многие другие революционно настроенные студенты, преподает в вечерних рабочих школах на Шлиссельбургском тракте. Устраивает там литературные вечера, сам выступает с чтением стихов Некрасова, Омулевского, Михайлова... И почти всегда читает некрасовские строки:
Ну, пошел же, ради бога!
Небо, ельник и песок...
Губкин занимается не только просветительством, но участвует и в гораздо более опасных делах: печатает прокламации о забастовках на петербургских заводах, ходит на занятия первых марксистских кружков - на все у него хватает сил и времени. Если бы еще не надо было тратить силы и время на то, чтобы добыть себе на скудный студенческий хлеб.
В учительском институте не дают даже такой малой стипендии, какая была в учительской семинарии. На жизнь приходится зарабатывать самому. Но в Петербурге не просто заняться репетиторством - уж очень много конкурентов... И хотя Губкин - первоклассный репетитор, с большим педагогическим опытом, но в богатых семьях не самое лучшее впечатление производит этот мрачноватый студент с мозолистыми крестьянскими руками и неисправимым владимирским говорком на "о"... За три версты видно - деревенщина!
Губкин с компанией таких же бедняков-студентов, как и он, нанимается переписывать отчеты для чиновников, исторические сочинения для бульварных газет, все, что попадалось.
В 1896 году Губкин кончает Петербургский учительский институт. Как всегда, с отличием. И, как отличник, имеет право первым выбрать для работы школу. Губкин выбирает Петербургское четырехклассное городское училище. Он преподает там предметы, которые особенно любит: ботанику, зоологию, минералогию, начала физики.
Ну вот, кажется, и достиг человек всего, чего хотел, к чему стремился. И даже больше того! Он учитель в столичной школе, получает пятьдесят рублей в месяц. Работать интересно. Можно знакомить учеников с прекрасными музеями, водить их на общедоступные лекции, совершать с ними экскурсии. И в Петербурге теперь у Губкина уже много друзей. Появилась семья. Он пишет статьи в педагогических газетах и журналах, выступает с докладами на учительских конференциях. Исчезло во внешности Губкина деревенское. Типичный учитель, городской интеллигент: бородка, "чеховское" пенсне на шнурке...
Какой человеческой смелостью, какой дерзостью воображения надо обладать, чтобы принять решение сокрушить эту таким трудом налаженную жизнь! Начать снова учиться, переменить профессию и увидеть свое будущее с такой провидческой ясностью, с какой он впоследствии угадывал сказочные богатства земли там, где никто их никогда не ожидал.
Знания естественных наук, которые он приобрел в учительском институте, были ничтожными крохами настоящего знания. Он чувствовал это, рассказывая ученикам о происхождении Земли, о полезных ископаемых и многом другом. Почти никогда не знал он ответа на самый важный вопрос в науке: почему?
Учительский институт, который он окончил, не давал права поступать в университет, в технические институты. Необходимо было сдать экстерном экзамен за полный курс гимназии и получить аттестат зрелости. Требовалось и знание древних - латинского и греческого - языков в объеме полного гимназического курса.
Выучить экстерном древние языки было почти невозможно даже для такого способного человека, как Губкин. Он решил держать экзамен в высшее техническое учебное заведение. Продолжая работу в школе, он готовится к экзаменам, блестящее их сдает и получает наконец-то открывающий ему дорогу к высшему образованию аттестат зрелости.
В 1903 году Иван Михайлович Губкин держит экзамен в знаменитый, старейший в России, Горный институт. Желающих поступить в этот институт множество. На 50 вакансий 600-700 прошений. Странное впечатление производит среди молодых людей, только что закончивших гимназии и реальные училища, тридцатидвухлетний учитель с бородкой и пенсне... Однако он выдерживает вступительные экзамены с таким блеском, что фамилия его запоминается сразу...
Но почему Губкин становится геологом? Впоследствии он вспоминал переводную книжку фон Котта "Геология", довольно посредственную. Но она увлекла молодого учителя необыкновенной широтой задач, стоящих перед каждым, кто решил стать геологом. Найти ответы на многие вопросы, касающиеся происхождения Земли, ее гор и океанов, научиться искать и находить природные богатства, которые лежат в основе самого существования человечества... Да, это завидная доля!
Геология оказалась истинным призванием Губкина, в ней только и могли проявиться свойственные ему необыкновенная интуиция, способность находить неожиданные решения, смелость, которая многим казалась этаким "полетом фантазии"...
Ивану Михайловичу Губкину было почти тридцать девять лет, когда он окончил Горный институт, отчетливо сознавая, что в геологии его привлекает больше всего нефть. И не только потому, что к моменту окончания института жидкое горючее стало занимать все большее и большее место в технике и экономике. Начиналась эра двигателя внутреннего сгорания, дизели начинали вытеснять старые паровые машины, появился автомобиль, и уже можно было предсказать ему невероятное будущее. Нефти требовалось все больше и больше, и геолог-нефтяник начал занимать главенствующее место среди других геологов.
Но не только практическое значение нефти заинтересовало Губкина-студента, а потом Губкина-инженера. Нефть его интересовала прежде всего и больше всего - как ученого.
Нефть - загадочный минерал. До сих пор идут споры о ее происхождении, до сих пор не существует сколько-нибудь точных методов ее обнаружения. Иногда обнаруживают нефтяные струйки, вытекающие на поверхность, - бросаются бурить скважину, и она оказывается или совершенно бесплодной или дает такое количество нефти, которое не может оплатить расходы на бурение.
Губкина интересовали фундаментальные теории, объясняющие законы распространения нефти в земле. Только теория может помочь в поисках минерала, в котором будущая технология нашей цивилизации. Теория плюс.. плюс интуиция. Про Губкина говорили, что владеет "дьявольской интуицией".
В России с 1882 года существовал Государственный геологический комитет - ГЕОЛКОМ. В его задачи входило систематическое изучение геологического строения страны и ее минеральных богатств. В этот комитет поступил в качестве научного работника Губкин по окончании Горного института. Новый сотрудник очень скоро завоевал репутацию человека, способного разгадывать многие загадки.
Одной из первых загадок, которые разгадал Губкин, была майкопская нефть. Знали, что в этом районе существует нефть с XVIII века: нефтяные пленки, даже подобие нефтяных ручейков не оставляли сомнений. Когда начался нефтяной бум и нефть стала давать ее владельцам миллионные прибыли, майкопскую нефть стали разрабатывать. И казалось, что ее богатства огромны. Но дальше с майкопской нефтью начались странные явления. В одном месте - ее много. Бурят рядом - пустая скважина. Майкопская нефть не подчиняется никаким известным законам распространения нефти.
Промышленники приглашали известных специалистов, выписывали горных инженеров из-за границы, но результатов не было. Обратились в Геологический комитет. Он командировал для разгадки майкопского чуда Губкина. Он не тыкал наугад землю буровыми скважинами. Глубокое изучение майкопского нефтерождения привело его к открытию нового, неизвестного в нефтяной геологии типа нефтяного горизонта.