Любовница, которой не было

     В сентябре 1887 года журнал «Русский архив» опубликовал подборку писем и записок под интригующим заголовком «Лермонтов и госпожа Гомер де Гель в 1840 году». Публикация, как бы сегодня сказали, стала поистине сенсационной. Да и как иначе, если впервые были обнародованы свидетельства тайной любви великого русского поэта и французской писательницы и путешественницы Адели Омер де Гель (такова современная транскрипция этого имени) в пору ее поездки с мужем, геологом Ксавье, на Кавказ и в Крым…

«Он меня мучил…»

    Записки и письма 23-летней француженки полны чувств, страсти и откровенности. В начале повествование идет о любовном увлечении Лермонтова Ниной Ребровой,  дочерью врача и историка кавказских войн А.Ф.Реброва, семья которого в то время проживала в Кисловодске. Поэт якобы даже делал ей предложение. «Девчонка довольно взбалмошная, - написала о ней де Гель, - готова за всех выскочить замуж, но отец, очень богатый помещик, не отдаст ее за литератора, лишившегося всякой карьеры».

    Впрочем, это увлечение поэта было уже в прошлом. Чары и шарм Адели затмили прежнюю страсть, и Лермонтов, оставив плачущую Реброву, всецело посвятил себя прекрасной француженке. Де Гелль рассказывает, как однажды он влез к ней ночью через окно и остался до утра. «Теперь я принимаю только одного Лермонтова», - сообщает она подруге из Кисловодска. В другом письме: «Мы любили друг друга в Пятигорске. Он меня очень мучил…» О своем отношении к поэту: «Лермонтов  - золотое руно Колхиды, и я, как Эзон, стремилась найти его и овладеть им». И далее: «С ним как-то весело живется. Я всегда любила за то, чего не ожидаешь…  Лермонтов уверяет меня очень серьезно, что только три свидания с обожаемой женщиной ценны: первое – для себя, второе – для удовлетворения любимой, а третье – для света».

     Далее события переносятся в Крым, куда вслед за возлюбленной, судя по письму из Ялты, датированному 29 октября 1840 года, тайно последовал поэт: «Лермонтов сидит у меня в комнате… и поправляет свои стихи. Я ему сказала, что он в них должен непременно упомянуть места, сделавшиеся нам дорогими».
     Кроме писем и записок были опубликованы стихотворение поэта, посвященное мадам де Гелль, и стих самой Адели «Соловей», адресованный Мишелю Лермонтову.

Разоблачение

     Автором нашумевшей публикации в «Русском архиве», точнее издателем-переводчиком с французского, был князь Павел Вяземский, сын друга Пушкина, известного поэта и государственного деятеля Петра Андреевича Вяземского. Как и его отец, Павел Петрович являл собой тип личности весьма редкостной и неординарной. Литератор, попечитель учебных округов, сенатор, палеограф, историк, основатель и председатель Общества любителей древней письменности – вот далеко не полный перечень его государственных и общественных занятий. Не удивительно, что публикация почтенного князя ни у кого не вызвала сомнений; самые известные беллетристы и лермонтоведы, зачарованные адюльтерной историей, бросились всяк по своему живописать ее, привнося все новые домыслы и фантазии. Появилась целая серия художественных произведений на тему тайной любви поэта – одно увлекательнее другого…

    Прошло несколько лет, и в середине 30-х годов двумя исследователями творчества поэта – Н.Лернером и П.Поповым – было сделано открытие не менее сенсационное, чем публикация Вяземского. Оказалось, что автором писем и записок является вовсе не Адель Омер де Гелль, а … сам Павел Вяземский. Что же касается поэтических строк, то стихотворение, выдаваемое за лермонтовское, - это не что иное, как переделка его стиха из так называемой записной книжки В.Ф.Одоевского, написанного на французском языке; стихотворение же г-жи де Гелль в действительности посвящено совсем другому лицу. Иными словами, публикация в «Русском архиве» представляла собой всего лишь изящную литературную мистификацию.

     Итак, в конце концов истина, как говорится в подобных случаях, восторжествовала. Но какой же скучной и пресной она оказалась! Словно бы в поэтическую  и трепетную обитель для двоих ворвался холодный вихрь, в один миг разрушив, разбросав все окрест до последней песчинки и не оставив после себя и легкого следа былого…

Возвращение Адели

    Незадолго до Великой Отечественной войны Русский музей в Ленинграде приобрел старинную рукописную книгу «Рецепт. Как составлять жизненный эликсир», некогда принадлежавшую московскому генерал-губернатору и известному библиофилу В.А.Долгорукому. Единственная в своем роде рукопись написана по старым правилам русской орфографии ореховыми чернилами на бумаге с водяными знаками. Безусловно, это большая редкость. Однако она представляла ценность не как предмет старины и уж тем более не как рецепт (один из медицинских курьезов XIX века), а как неожиданный подарок для литературоведов. Дело в том, что одна из страниц рукописи представляла собой бесценный документ – эпиграмму на Лермонтова, писанную от руки печатными буквами:

Mon cher Michel!
Оставь Адель…
А нет сил,
Пей эликсир…
И вернется снова
К тебе Реброва.
Рецепт возврати не иной
Лишь Эмиль Верзилиной.

     Эпиграмма анонимная (подписана буквой N), текст ее дважды перечеркнут карандашом и рукой Лермонтова (что подтвердила графологическая экспертиза) сделана пометка: «Подлец Мартышка!» «Мартышка» - юнкерское прозвище однокашника Михаила Юрьевича по военной школе, посредственного стихотворца и будущего его убийцы Николая Мартынова. Видимо, он и есть автор эпиграммы.

    Если это так, то, учитывая насмешливый и оскорбительный текст сочинения. Можно утверждать: инициатором  взаимных пикировок между поэтом и Мартыновым, которые через год довели старых приятелей до дуэли, был отнюдь не Лермонтов, как традиционно считается. Однако в данном случае нас больше интересуют не эти факты, а женские имена, упоминаемые в эпиграмме. О Ребровой мы уже говорили. Эмилия Верзилина – генерала Верзилина, за которой в Пятигорске шутливо ухаживал Лермонтов. А вот Адель…

     Среди круга лиц, так или иначе связанных с Лермонтовым, женщин с таким именем нет. Кроме француженки Адели Омер де Гелль. Выходит, публикация князя Вяземского не была чистым вымыслом, а имела под собой какую-то основу. Но какую? Очень бы хотелось узнать…

Николай Калмыков