Первый взлет и как Вова Морковкин голубей покупал
Когда Вову Морковкина на сборе решили назначить главным голубеводом класса, больше всех протестовал Пашка Туманов.
- Долой Морковкина! - вопил он, размахивая руками. - У него ничего не выйдет.
- А почему не выйдет? - кричали ребята, предложившие Вовкину кандидатуру.
- А потому, что он свистеть не умеет! И мама у него всех голубей перережет...
- Нет, она не перережет, - чуть не плача, говорил Вова. - Она крови боится.
- А они у вас в комнате всю посуду перебьют!
- А я посуду уберу, - не сдавался Вова, - и голубятню сделаю!
Ему очень хотелось оправдать доверие класса. Это было первое общественное поручение.
В общем, так или иначе, А кандидатуру Морковкина класс все же отстоял. Вова должен был первым начать гонять голубей, приобрести в этом деле опыт, а затем этот опыт распространить среди своих соучеников.
На следующий день на покупку "опытной пары" голубей в классе было собрано с каждого по десяти копеек, и Вова, громыхая карманами, набитыми мелочью, пошел после уроков к себе домой осваивать новый вид спорта.
Для начала Вова решил узнать, а почему обыкновенный голубь называется голубем мира. Он залез в папин шкаф с книгами и в энциклопедии нашел удивительное объяснение. Когда древний бог войны Марс однажды отправился в поход, он не мог надеть свой шлем, потому что голубка свила в нем гнездо.
Подведя теоретическую базу на случай атак со стороны мамы, Вова перевел всю денежную мелочь в бумажные знаки, а затем принялся учиться настоящему свисту. Он засовывал четыре пальца в рот и рывками выдувал из себя воздух. Однако изо рта вырывалось гусиное шипение. Тогда Вова перешел на два пальца и стал то закладывать между зубов язык, то вытягивать губы. Но и тут ничего не получалось. Оставалось одно: свистеть через выбитый зуб. Но, к сожалению, такого во рту не оказалось.
Впрочем, однажды в воскресенье, промучившись целое утро, Вова так оглушительно свистнул в два пальца, что из кухни прибежала мама.
- Вова, что ты делаешь? - закричала она. - Это безобразие!
- Нет, это не безобразие, - радостно ответил Вова, - а общественное задание! - и еще раз свистнул.
- Общественное задание? - удивилась мама. - А может быть, ты еще и голубей будешь гонять?
- Вот то-то и оно! - сказал Вова. - Мне надо завести самца и самочку.
- Боже, что он говорит! - воскликнула мама и позвала из другой комнаты папу.
Когда в столовой появился папа, мама буквально засыпала его словами:
- Вот посмотри - плоды твоего воспитания! Вчера он красками стал красить рояль, а сегодня он уже о голубях думает! Ты слышал, как он свистит?
- Слышал, - ответил папа.
- И не обратил внимания?
- А что же тут такого? Все мальчишки умеют свистеть.
- Но ведь он же себе губы разрывает! Посмотри на его рот - весь красный! А теперь он еще хочет купить голубей...
- Подожди, Верочка, не шуми, - сказал папа. - Ну и пускай покупает. Голубь благородная птица...
- Когда Марс, бог войны, отправился в поход, - начал объяснять Вова, - то он...
- При чем тут марсиане! - перебила его мама. - Никаких голубей! Не хватало, чтобы ты еще шею сломал!
- Мам, я не упаду с крыши, - заныл Вова. - И я себе свистульку куплю - вместо пальцев.
Он посмотрел с мольбой на папу - дескать, спасай. Но тот, видно, чтобы не подрывать мамин авторитет, махнул рукой и вышел.
У Вовы от горя разрывалось сердце. Если мама и папа против голубей, значит, придется с голубями расстаться. Но как же быть? Ведь Вова не о себе заботится, а обо всем классе. И что же выходит? Значит, Пашка прав, когда кричал: "Долой Морковкина"! Дудки ему - прав!
И тут Вова решил сесть на трамвай и поехать на птичий рынок.
...Рынок начинался еще задолго до входа на большую асфальтированную площадь с крытыми прилавками. Здесь были сотни людей с голубями, щенками, котятами, кроликами, гусями. Щенки и котята выглядывали из-под воротников рубах, пальто, телогреек. Гуси крякали в мешках. Кролики сидели в корзинках.
Какой-то дядька водил за собой на веревочке здоровенного серебристого петуха, который время от времени с криком "ку-ка-ре-ку" кидался на прохожих. Те со смехом разбегались по сторонам.
- Ребята! - радостно стонал кто-то. - Меня жареный петух клюнул!
Вова разевал рот от удивления Он не знал, никогда не думал, что в Москве живет столько любителей птиц, рыб и животных.
В ряду кормов для рыб продавались сушеная дафния и циклопы. В больших консервных банках копошились красные червячки длиной с граммофонную иголку. На развернутых газетках в черной земле копошились белые червячки. Продавец брал их щепотками и укладывал в специальную мерку - пустой спичечный коробок.
- Бери за гривенник, - предложил продавец Вове червей. - Самая что ни на есть ихняя еда, вроде ветчины. Вот, положим, тебе хочется чего-нибудь солененького куснуть али сырка, так и рыбе - надо разнообразное меню...
Кому злодею и папоротник! Кому злодею и папоротник! - басом говорил высокий гражданин. держа в одной руке банку с зелеными растениями, а в другой - медицинский пинцет.
За стеклянной банкой в воде растения казались большими, широколистыми, а вынимали их оттуда - они становились тощими и жалкими.
Тут же, за прилавками, лежали и речной песок цвета яичного желтка, и надутые футбольные камеры, служащие для вдувания воздуха в аквариум, и электрический воздушный компрессор.
А в птичьем ряду верещали щеглы, синицы, канарейки, ярко-голубые, с зелеными переливами попугайчики.
Вова думал, что они заморские, откуда-нибудь из Чили или с Суматры, но оказалось, что их выводят в Москве.
Под клеткой с канарейкой сидела какая-то бабка и держала в руках бутылку с бумажной этикеткой: "Кислота из хвоста муравьев".
- Можешь отпить глоточек, - сказала она Вове. - Эта кислота вроде как лимон. Мы в деревне с ней даже чай пьем. А так - она от ревматизму.
То тут, то там раздавались голоса:
- Щегол поет с гарантией!
- А к кенарю надо сажать синицу, тогда они друг друга поддержат - ну, как хор Пятницкого!
- У кого есть соловей? Куплю соловья!
- Клетка плохая? Да вы очки снимите! Она же ведь из рояля сделана. Одни проволочки что стоят! Сюда хоть гориллу сажай - не выскочит!
Но самым большим рядом был голубиный. Продавцы держали голубей и в плетеных корзинках, и в металлических клетках, которые могли складываться в чемоданы. Сидели голуби целыми стаями. "Дутыши", "пегарьки", "воротникастые", "немцы", "почтари" всех цветов, раскрасок и оттенков спокойно ворковали и поклевывали зерно. Покупатели для чего-то расправляли им крылья, дули под хвост, раскрывали клювики.
Вова с интересом прислушивался к "ученым" разговорам. Оказалось, что голубь ценится по головке и "платью", то есть по оперению. Лучший голубь - это "немец", и стоит он до трех рублей. "Немцы" появились у нас после войны. Их привезли солдаты из Германии. Эти голуби летают со скоростью экспресса и безошибочно находят свой дом. А турманы - это такие голуби, которые могут кувыркаться в воздухе через голову.
Рябоватый парень, у которого голуби торчали из всех карманов, из-за пазухи и голенищ широких сапог, уговорил Вову купить за два рубля "понятых" - самца и самочку.
- Мечта, а не птица! - сказал он. - Купишь - весь век благодарить будешь. Они тебе в месяц по два яичка приносить будут. Ты их что - для продажи будешь разводить?
- Нет, - ответил Вова. - Как птицу дружбы...
- А-а, ясно... для политики, значит!.. Во-во! Они самые подходящие... Ну, бери тогда с корзинкой. Отдаю бесплатно!
Когда Вова подъехал на трамвае к дому, в квартиру к себе он идти побоялся. Там опять будет скандал!
Но куда же их все-таки девать? Во дворе сараев нет - в их доме паровое отопление. В подвал отнести - не годится: голубям нужен свет. А что, если на чердак?
И Вова с корзинкой, осторожно переставляя ее со ступеньки на ступеньку, полез по пожарной лестнице наверх.
-Эй, Морковкин, ты куда? - услышал он голос Пашки Туманова. - Лунатиком заделался?
- Сам ты лунатик! - усмехнулся Вова. - Я голубей купил!
Пашка, как обезьяна, в один миг влез на крышу и раскрыл корзинку. От солнечного света голуби вдруг стали такими ослепительно белыми, что Пашка невольно зажмурился.
- Ой, какая красота! - восхищенно сказал он.
- Это "понятые", - наставительно сказал Вова. - То есть семья. И у них детеныши будут...
Пашка с усердием на лице взял в руки корзинку и внес ее через слуховое окно на чердак.
Здесь под железной крышей Вова вынул голубей и подвинул их - улететь они никуда не могли. Птицы, задевая крыльями толстые пыльные балки, разлетелись по сторонам и вдруг доверчиво уселись к Вове на плечо.
- Ого! Они тебя уже знают! - изумился Пашка. - А давай их на воздухе погоняем!
- Улетят... - нерешительно сказал Вова.
По-честному говоря, ему очень хотелось запустить свою покупку в воздух. А вдруг она какая-нибудь бракованная? Но кто знает, можно ли их уже выпускать или надо еще недельку подождать. Впрочем, может быть, они уже привыкли к дому? У них в голове после поездки на трамвае, должно быть все перепуталось.
- Да смотри, они ведь уже привыкли! - убежденно сказал Пашка. - Полетают, полетают, и вот увидишь, опять прилетят!
И, схватив голубей, он полез обратно через окно на крышу.
"Ну, была не была!" - подумал Вова.
Белая парочка взмыла над крышей и, видно обрадовавшись простору, стала ходить кругами. Потом голуби поднялись к перламутровому облаку и... стремительно скрылись из глаз!
Вова долго глядел им вслед, ждал - и вдруг заплакал.
- М-да... осечка, кажется, вышла... - почесал затылок Пашка. - Но я думаю, что они просто попить захотели и сейчас вернутся.
- Дурак, не вернутся! - с горечью сказал Вова. - Что же я теперь в классе скажу? Ведь на меня надеялись.
- А то и скажешь, что опыт не удался. Ведь это же была "опытная пара"?
- Опытная.
- Ну, и горевать тут нечего!..
Наутро Пашка с большими подробностями рассказал всему классу о том, как Вова умело гонял у них во дворе голубей, и как эти голуби садились к Вовке на плечо, и как они поднялись к самому облаку и "сами" улетели. И Пашка очень просил, чтобы класс Вову не ругал.
Откровенно говоря, многие ребята очень смеялись над незадачливым Вовой.
Но когда на большой перемене в класс пришла Вовина мама и сказала пионервожатому, что ее сына надо снять с должности главного голубевода, весь класс постановил: не снимать! Во что бы то ни стало уговорить маму! Вова уже знал, как надо обращаться с голубями. У Вовы был уже опыт. А опытных людей, как известно, надо ценить!
Иосиф Дик
1970.
Рис. Г. Мазурина