РОТ - ФРОНТ


   Я встретил этого человека на Х Всемирном фестивале молодежи и студентов в Берлине. Мы говорили о пережитом в годы войны, об опасности возрождения фашизма, о борьбе за мир.
   Мой собеседник был коммунистом, в рядах антифашистов сражался с гитлеровским режимом в Германии, пережил ужас Бухенвальда. И совсем неожиданно выяснилось  в разговоре, что в детстве, в далекие теперь уже годы, он приезжал в "Артек" среди первых зарубежных гостей этого лагеря.
   Я записал его рассказ.
   ...Очнулся в полутемной камере от острой боли в позвоночнике. Ныло все тело. На губах спеклась кровь. Правый глаз заплыл. На допросе гестаповец был и зол и жесток.
   - Тельман ваш давно за решеткой! - кричал он. - На что вы рассчитываете? Доблестные войска фюрера у стен Москвы! Через несколько дней она будет у наших ног!..
   Указательным пальцем гестаповец нажал на кнопку магнитофона. Я услышал до боли знакомый голос. С тех пор, как я ушел в подполье, я привык к голосу этого диктора и полюбил его. Не раз мне приходилось записывать то, что он говорил, и передавать товарищам по партии. И в этот раз, как всегда спокойно и уверенно, звучало каждое слово: "От Советского информбюро. В последний час. На всех участках Западного фронта идут упорные, оборонительные бои. Наши войска, изматывая силы противника, удерживают город Нарофоминск".
   "Нарофоминск? - мысленно задал я себе этот вопрос. - Да это же совсем рядом с Москвой". Сердце дрогнуло: "Вот куда добрался проклятый фашист". Но тут же вспомнились левитановские слова, "изматывая силы противника..."
   - Я вижу, ты узнал голос! - рявкнул оберлейтенант. - Скоро он замолчит. Мы вздернем вашего Левитана на виселице, прямо на Красной площади. Так назовешь явки?
   Я молчал.
   Гестаповец дал знак охранникам. За волосы эти молодчики потащили меня в камеру пыток.
   Я терял сознание. Меня обливали обжигающе холодной водой. И снова били.

   Когда полумертвый я очнулся, я почувствовал, что рядом кто-то шевелится.
   - Кто здесь? - Мне показалось, что я крикнул громко, но, наверное, я только прошептал, потому что меня услышали не сразу. - Кто здесь? - повторил я вопрос.
   Надо мной склонилось заросшее, серое, как выжженная земля, лицо с глубоким шрамом. В полутьме я едва различил на его груди тельняшку. Человек по-русски спросил:
   - Ну что, браток, тяжко?
   Я понял смысл его слов. Но заговорить с ним боялся: а вдруг провокатор?
   - Потерпи, - сказал он и поднес к моему рту кружку с водой. - Пей, легче станет...
   Он приподнял мою голову. Я глотнул. Мне действительно стало легче.
   Когда-то в далеком двадцать шестом году советские моряки подарили и мне тельняшку. Я на всю жизнь запомнил ту счастливую минуту, когда впервые надел ее. И я решился:
   - Ленин... Коммунист... "Артек"...
   Человек улыбнулся, повыше приподнял меня за плечи и положил на мой лоб свою холодную руку.
   - "Артек", говоришь? - повторил моряк. - Я был в "Артеке". ...Пятнадцать лет назад. Служил на черноморском...
   Вдруг неожиданно он вполголоса запел:
"Взвейтесь кострами,
Синие ночи..."
   На рассвете его увели. Прощаясь со мной, он поднял руку, сжатую в кулак, и сказал: "Рот фронт!" В камеру он больше не возвращался...
   Длинными бухенвальдскими ночами, когда я был в сознании, вспоминал счастливые дни в Советской России, в "Артеке".
   На мне тогда были короткие тирольки, белые гетры, а на груди красный галстук. Я был членом первой немецкой делегации пионеров, которая приехала в Советский Союз. Стоило закрыть глаза, и тут же возникали станции, полустанки, море цветов, улыбки, крепкие рукопожатия, громкое "Рот фронт!" В Туле пионеры подарили нам пузатый самовар.
   - Тринкен, тринкен! Пейте на здоровье чай из русского самовара! Не забывайте нас, - кричали они по-немецки и по-русски, когда тронулся поезд. "Артек" поразил нас: море, солнце, кипарисы... В старом парке, метрах в двухстах от берега, почти у подножия огромной горы, четыре брезентовые палатки... Чуть поодаль еще две... В столовой - дощатые столы. Ужин при свете керосиновых ламп. Все романтично...
   Утром была линейка. Флаг медленно поднимался в артековское небо. Я и мои старшие друзья подняли вверх сжатую в кулак правую руку: так рабочие Фура и Гамбурга, Берлина и Дрездена приветствовали друг друга, так они встречали свое боевое красное знамя. Мать мне рассказывала, что отец погиб от пуль полицейских, так и не разжав кулака.
   - Всегда готовы! - раздалось в утренней тишине.
   - Рот фронт! - крикнули мы.
   Каким-то чудом я в Бухенвальде выжил. Всю жизнь я вспоминаю встречу с моряком в камере и все мои встречи в России, в "Артеке"...

 

 

УРОКИ ГАЙДАРА

   - Тимур, собирайся в дорогу! - весело крикнул отец. - Нас ждет путешествие. Мы едем в столицу.
   - Но мы же и так в Москве, - недоуменно ответил Тимур и вопросительно посмотрел на отца. Он знал, что тот никогда не говорит неправду, и потому удивился.
   - Это другая столица, Тимур! Ее окружают горы. Рядом - море. А в небе - звезды величиной с кокосовый орех.
   - С кокосовый? - протянул Тимур. - Такого не бывает.
   - Не бывает, - согласился Гайдар. - Но все равно - большие. А еще в этой столице поют горны, трубят трубачи, как в кавалерии перед атакой!
   Гайдар подхватил на руки сына.
   - Мы едем в "Артек"!
   До Севастополя ехали без приключений. А вот на пути к "Артеку" старенький автобус сломался, видимо, не выдержал тряски на извилистой горной дороге.
   До "Артека" было не близко, но отец и сын зашагали по пыльной дороге через Гурзуф к Верхнему лагерю. А чтобы идти было веселее, Аркадий Гайдар запел их любимую песню:
   Заводы, вставайте,
   Шеренги сжимайте,
   На битву шагайте, шагайте, шагайте...

  Так с песней уже почти ночью они добрались до лагеря. Устроились в небольшой, уютной комнате, окна которой выходили в парк. Но стало это ясно лишь утром.
   Из парка доносился не умолкаемый птичий перезвон. Вдали виднелись Адалары - скалы-близнецы. Они действительно напоминали двух каменных богатырей-братьев. А еще дальше, у Гурзуфа, мы увидели развалины Генуэзской крепости.
   - Хорошо! - сказал Тимур. - Побежим к морю?
   - И с той поры в море твоя дорога, о воли и бурь мятежное дитя... - согласился Аркадий Петрович. Он вынул из чемодана полотенце. - Вперед!
   В этот утренний час море было спокойным. Они долго барахтались в воде, брызгая друг друга соленой водой, ловили медузу, но не поймали. Потом сидели на теплых камнях.
   - Папа, - спросил Тимур, - а у моря другой берег есть?
   - Есть, - ответил Гайдар. - Если плыть и плыть, никуда не сворачивая, то можно добраться до Кавказа, в город Новороссийск, а если поплыть чуть левее, то попадешь к речке Псоу.
   - Туда, где ты воевал с белыми?!
   - Да, туда...
   В гору поднимались долго и молча. Гайдар думал о своем.
    Встретили его радушно, даже ласково. Это хорошо. Просили выступить перед ребятами. Тоже хорошо. "У нас тут режим, все по команде". Эти слова насторожили. Режим, конечно, должен быть - спору нет. Но вот кто и как командует? Одно дело - армия. Там командует командир. Двух мнений нет. А в пионерском отряде?..
   Сам-то он хорошо понимал: то, что люди поняли, осознали в детстве, прививается им на всю жизнь, это самые прочные, самые верные навыки. Чести, смелости люди учатся с самых ранних лет. Тот, кто честен, смел и правдив с детства, будет хорошим человеком и хорошим бойцом. А что делает для этого "Артек"? Поживем - увидим.
   Целый день ходил потом Гайдар по лагерю, знакомился с ребятами. Увидев высокого человека в гимнастерке, артековцы обступали Аркадия Петровича. Все уже знали, что в гости приехал писатель Аркадий Гайдар. Ему задавали вопросы, он терпеливо отвечал.
   - Как стать писателем?
   - Просто: взять ручку, чистый лист бумаги,  и начинай... Правда, сначала надо немало повидать, пережить, порадоваться и погоревать. Чтобы было о чем людям рассказать...
   Вечером Гайдара с Тимуром пригласили на костер, посвященный Красному Знамени. В центре костровой, почти у кромки моря, стояла пирамида из сухих веток. Под рокот барабанов сюда собирались отряды, занимали места. Раздалась команда: "Костер зажечь!" Подбежали пять костровых. И вот языки пламени поднялись кверху. А потом начались речи. Гайдар слушал внимательно. Иногда улыбался. Иногда хмурился. Перед сном записал в дневнике:
   "...Костер пионеров. Запомнился пионер Колесников - угловатые плечи, жест - рукой к земле. Говорил крепко и хорошо..."
   Наутро в военной гимнастерке, папахе и до блеска начищенных сапогах Гайдар направился в пионерскую комнату. То, что он увидел, обидело и огорчило писателя: те самые отрядные флажки, с которыми вчера вечером пионеры выходили к костру, были свалены грудой в углу комнаты. Гайдар присел на стул, оперся рукой о подбородок и задумался. Потом поднялся и начал аккуратно расставлять красные флажки вдоль стены комнаты. Делал он это тщательно, неторопливо, добиваясь строгого равнения и точной дистанции. Казалось, он целиком погрузился в это занятие. Чья-то вихрастая голова показалась в дверях пионерской. И тут же исчезла. Потом появилась еще одна любопытная физиономия. Гайдар продолжал заниматься своим делом. И вот в пионерскую комнату то и дело стали заглядывать ребята. Они с любопытством смотрели на Гайдара. Наконец, он закончил расставлять флажки. Сделал шаг назад, оглядел их строй, прислонил руку к папахе. В комнату набилось уже довольно много пионеров, но было очень тихо. Вбежала запыхавшаяся вожатая:
   - Что случилось?
   И тут заметила салютующего флажкам Гайдара.
   - Беда случилась, - сказал Гайдар. - Если полк утратил знамя, его расформировывают. Если отрядные флажки свалены кучей - какая цена дружине?
   И Гайдар вышел из пионерской.
   Дни в "Артеке" мелькали, работа Гайдара над новой его повестью "Дальние страны" то шла быстро, то стопорилась. Наконец, наступило время прощания с лагерем. И снова был костер. Такой же жаркий, как и в первый раз.
   После костра, когда пропел сигнал отбоя, Аркадий Петрович заглянул в пионерскую комнату и улыбнулся. Отрядные флажки ровно стояли в своих гнездах, как солдаты в строю.
   - Тимур, не спишь? - спросил отец, вернувшись из лагеря.
   - Не сплю, - ответил сын. - Но ты не сердись. Я уже засыпаю.
   - Не спеши, - сказал Гайдар. - Завтра уезжаем, а сегодня можно заснуть и попозже.
   И пошли они к морю.
   Море было неспокойным. Волны с шумом накатывали на берег. У берега стояли два человека - ода Гайдара - один высокого роста, другой совсем малыш, они с азартом кидали камешки в набегавшие волны.
                                                                     *   *   *
   Сейчас в "Артеке" дружина "Янтарная" носит имя А.П.Гайдара. Здесь открыта мемориальная доска писателю. В "Артеке" проходил 1-й Всесоюзный слет тимуровцев, имя которым дал герой повести Гайдара "Тимур и его команда". И приезжает сюда сын писателя, тоже писатель, и контр-адмирал Тимур Аркадьевич Гайдар, чтобы готовить, как и отец, краснозвездную гвардию.

 

ОЛИВКОВАЯ ВЕТКА

   Вот уже много лет я храню оливковую ветку. Она высохла. Листочки съежились, оливки стали твердыми, как камень. Но мне дорога память... Об "Артеке". Нет, эта ветка не из знаменитой на весь Крым  оливковой рощи в лагере "Морском". Моя ветка прилетела вместе со мной за несколько тысяч километров, из португальской провинции Алентежу, что на самой границе с Испанией. И история ее не совсем обычная.
   В Москве стояли январские морозы. Столица утопала в сугробах. А Лиссабон встретил нас приветливым солнцем. В Португалии все зеленело, и футбольный сезон был в самом разгаре. Конечно, рядом теплая Атлантика.
   В Португалии за доллар ты можешь получить диплом с гербовой печатью, который свидетельствует о том, что ты стоял на самом краю Европы. Но мы приехали сюда, конечно, не за красочным дипломом. Мы приехали в гости к португальским пионерам. Пионерская организация появилась в этой стране, когда победила Апрельская революция.
   Пионеры Португалии с гордостью носят свой значок: на синем фоне - красная звезда и желторотый цыпленок. Разноцветных петухов с гордой осанкой, самых удивительных размеров, - от наперстка до метровой высоты, мы видим повсюду. Это сувениры: петух - символ мужества, гордости, боевого духа. Из желторотых цыплят должны вырастать настоящие бойцы за народное дело.
   - Завтра мы увидим живых "цыплят", - говорит нам Мария Суареш, пионерская вожатая. - Хотя они еще и не кукарекают, как петухи, но голос у них звонкий. Сами услышите.
    Дорога на юг Португалии прекрасна: мандариновые и апельсиновые рощи, виноградники, луга. Впервые я увидел пробковые деревья. Невысокие, с размашистой кроной и необычно толстой корой. Из нее-то и делают в Португалии самые разнообразные пробки - от крошечных до огромных размеров.
   Вот наша машина свернула с магистрали в живой зеленый коридор: оливковые деревья усыпаны зелеными ягодами.
   Нас принимают в кооперативе, созданном коммунистами после Апрельской революции. На полях этого кооператива мы увидели советский трактор "Беларусь", услышали, как защищают крестьяне от латифундистов, бывших владельцев земли, свои завоевания.
   По узким улочкам с глинобитными домами мы пошли в Дом пионеров. Это было небольшое деревянное строение. Возле него толпились десятка три кареглазых мальчишек и девчонок в красных галстуках и с желторотыми цыплятами на значках.
   - Марио!  Ты что стесняешься? Веди гостей, показывай ваш Дом пионеров. Ты же командир, командуй! - перевел нам переводчик распоряжение вожатой.
   Черноглазый, черноволосый мальчуган был на голову ниже всех. Но, значит, было за что выбрать его командиром! Мы вместе с ребятами прошли в помещение. Я подумал: когда-то и у нас с таких вот изб-читален  и домов пионеров начинала жизнь наша пионерская организация.  
   Вскоре в зал, куда привели нас, набилась почти вся деревня, и малыши, и пожилые крестьяне. И начался концерт. Инструменты для пионерского ансамбля купил кооператив, и крестьяне гордились тем, как хорошо пели их дети.
   Начали они с революционных песен. В одной из них говорилось, что у латифундистов коротки руки отнять у крестьян землю. Дети крестьян, когда вырастут, продолжат дело первых кооперативов. Пели ребята и народные песни - об Алентежу, об оливковых рощах и теплой Атлантике.
   Потом из хора вышел Марио, сказал что-то по-португальски. К нему присоединилось пять человек. И вдруг здесь, в самой западной точке Европы, в нескольких тысячах километров от Медведь-горы, раздались сотни раз слышанные мною слова, да еще по-русски!
   Есть местечко в Крыму,
   Отовсюду к нему
   Пионеры стремятся гурьбой.
   Снизу - горы и лес,
   Сверху - купол небес,
   А внизу неумолчный прибой,
   Поднятие флага, туман Аю-Дага,
   Тебя, наш любимый "Артек",
   И Крымские горы, и Черное море -
   Мы вас не забудем вовек!


   Слушатели, вероятно, как и я, не раз слышали эту задорную песню, знали ее смысл и одобрительно кивали головами.
   Воистину, бесконечны твои дороги, "Артек"! Шесть португальских пионеров побывали в "Артеке". Пели они почти без ошибок, и даже акцент был почти неуловим...
   Песню исполнили на бис. Вся деревня дружно аплодировала юным певцам. И они стояли смущенные, а глаза светились радостью, счастьем...
   Нам показали библиотеку. Бережно хранились там книги об "Артеке", открытки с его видами, коллекция артековских значков и артековская медаль. И хотя это была личная награда Марио за успехи в пении, он ее хранил рядом с другими артековскими сувенирами.
   - Что тебе понравилось в "Артеке"? - спросил я Марио после концерта и смотра библиотеки.
   - Все! - радостно воскликнул он.
   - Все-все? - переспросил я.
   - Все-все! - повторил он. - И море, и "абсолют", и праздники, и купание.
   И он стал быстро-быстро рассказывать мне обо всем, что увидел и узнал.
   - В "Морском" есть укромный уголок. Он чем-то напоминает наше село, - признался Марио. - Я любил бывать там, в оливковой рощице.
   Настало время прощаться. Командир отряда Марио что-то сказал ребятам. Трое из них мигом исчезли. А через несколько минут они вернулись с оливковыми веточками.
   - Это вам на память об Алентежу, - сказал Марио. - И уже по-русски добавил:
   - Стало паролем
        для встречи навек
  Заветное, гордое слово
        "Артек"!
                                                                                *   *   *
   В пионерской республике за шесть десятилетий побывало свыше 25 тысяч зарубежных ребят более чем из 100 стран мира. Здесь проходили Международные праздники и фестивали - "Салют, Победа!", "Пусть всегда будет солнце!". Каждое лето в "Артеке"  проходит международная смена. А на берегу моря высится монумент Дружбы - символ дружбы детей разных стран.

 

 


ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
   Ребята! Родина подарила вам "Артек". Навечно.
   "Артек" - это радость! Это море и солнце, это ясное высокое небо и крепкая дружба, дружба с ребятами всех национальностей нашей страны и зарубежными сверстниками.
   Как все дороги нашей огромной страны сходятся в Москве, так все пионерские пути пересекаются в "Артеке" - столице Страны Пионерии. Чем живет пионерия, тем живет и "Артек". И нет в истории Всесоюзной пионерской организации имени В.И.Ленина почти ни одного значительного события, которое не осталось бы в летописи "Артека". В этом лагере проходят Всесоюзные слеты пионеров, международные встречи детей, сборы пионеров-активистов, тимуровцев, юных санитаров, техников, туристов, спортсменов, коллекционеров.
   "Артек" начинался с брезентовых палаток. Сейчас это самый большой в мире лагерь для детей. Он вечно юн и прекрасен.
   Если бы собрать воедино все высказывания об "Артеке", стихи тех, кто отдыхал в этом лагере и проходил школу пионерской жизни, то получилась бы огромная книга, каждая страница которой рассказывала бы о неподдельной любви ребят и взрослых к удивительной пионерской республике!

   Так прими же нашу любовь и благодарность, "Артек"!

 

<предыдущая страница   
<в начало   
<назад