Прошло почти полвека...

Юность обличает империализм
"Вы в них верите?" - "Да!"

Ю. Бабич

 

   ...Автору  этих строк довелось побывать в США в составе одной из советских делегаций. Делегация была молодежная, и, естественно, в первую очередь его интересовали проблемы американской молодежи. Эти проблемы широко обсуждались на многочисленных официальных встречах, в беседах и дискуссиях.

  ...Было еще довольно рано, но вашингтонское солнце  свирепствовало вовсю. Затихла в безветрии листва на деревьях, расползался под ногами разомлевший асфальт.
   - Ну и жара, - пожаловался я вслух.
   - Разве? - откликнулась сопровождавшая нас Пола Роуз, невысокая миловидная девушка с живыми глазами, которые, казалось, постоянно излучают улыбку. - Это вам так кажется после московских дождей. А мне такая погода даже нравится. Как-никак я здесь родилась, здесь росла и училась, здесь же работаю. Мне здесь нравится, - повторила она.

   - А давно вы работаете?
   - Да нет, около года. Я пришла в офис к мистеру Оливеру (один из руководителей организации, по приглашению которой мы и приехали в США. - Ю. Б.), когда еще училась в колледже. В местном колледже для девушек, который называется Тринити. Училась я на филологическом факультете, изучала испанский язык и литературу. Параллельно, по настоянию матери, окончила секретарские курсы и вскоре начала подрабатывать в разных местах. Посылая меня на эти курсы, мама как в воду смотрела: знала, что мне это может пригодится. Так оно и вышло. Именно секретарем я и работаю у мистера Оливера.

   - Знаете, - продолжала Пола, - я очень хотела работать по своей основной специальности. Хотела преподавать в школе для пуэрториканцев. Их много приезжает в Соединенные Штаты в поисках куска хлеба. Но большинство их абсолютно неграмотно. И английского языка они не знают. А без этого нечего и надеяться на получение не только более или менее квалифицированной, но вообще какой-нибудь работы. Вот и ютятся они в трущобах на окраинах городов - неустроенные, голодные, отчаявшиеся. Чтобы как-то помочь им, некоторые благотворительные организации создали специальные школы, в которых учатся попеременно и дети и взрослые. В одной из таких школ хотела работать и я. Да вот не пришлось...

   - Почему?
   - Видите ли, в прошлом году умер отец. Пока он был жив, нам удавалось сводить концы с концами. А что такое заболеть для нас? Это значит. в сущности, опустошить свой карман. Только один день пребывания в больнице обошелся нам в среднем в семьдесят долларов. Тем более, что нередко врачи смотрят на свою профессию как на определенного рода бизнес и не столько заботятся о здоровье пациентов, сколько думают о том, как бы побольше выжать из них денег. Стоило, например, моей маме попасть в больницу, как ей снова начали делать дорогостоящие анализы, хотя врач знал наверняка характер ее заболевания, поскольку он наблюдал за всеми нами уже несколько лет. За операцию нам представили счет более чем на 800 долларов. А сколько нам пришлось потратить средств на послеоперационное лечение! В общем, больница буквально выпотрошила нас. Вот и пришлось мне вместо той работы, о которой мечтала, пойти в секретари к мистеру Оливеру.

   Пола покопалась в сумочке и вытащила какую-то бумажку.
   - Квитанция за ежемесячный взнос в счет займа, который мы брали для оплаты моей учебы. За образование надо платить - и платить немало. Оплачивается все: лекции, экзамены, лаборатории, книги.  С каждым годом денег на это требуется все больше и больше. Два-три года назад пребывание в хорошем колледже или университете обходилось в три - три с половиной тысячи долларов, ныне - уже в четыре - четыре с половиной тысячи в год. Никаких стипендий или дотаций подавляющее большинство студентов не получает; их платят только немногим "особо одаренным детям" из малообеспеченных семей да хорошим спортсменам, в которых заинтересовано учебное заведение. Словом, средств на учебу нужна уйма. Вот и приходится ломать голову, как и что нужно сделать, чтобы учеба обошлась подешевле. Мои родители, например, решили, что мне не стоит ехать за пределы Вашингтона - все-таки экономия на жилье и питании. Обучение в колледже Тринити четырехлетнее, его годовая стоимость - немногим больше двух с половиной тысяч долларов. Значит, в общей сложности нам нужно было наскрести примерно восемь с половиной тысяч долларов. Это сравнительно дешево.  Но все равно таких денег у нас, конечно, сразу бы не набралось. Поэтому мы поступили так, как поступают в большинстве других семей: мы взяли заем в одном из банков с рассрочкой на десять лет. Нам еще повезло: мы получили кредит сразу. Часть кредита мы погасили, еще когда я училась в колледже, остальное я выплачиваю сейчас. Вношу каждый месяц по 70 долларов. Платить мне предстоит еще в течение трех лет.

   ...Да, мы представляли себе положение этих американских семей. Незадолго до нашего приезда в США был опубликован доклад Научной комиссии по распределению рабочей силы, в котором прямо говорилось о том, что "все большее число  как учащихся, так и их родителей начинает задумываться над тем, действительно ли стоит идти на те жертвы, которых потребует высшее образование при ценах на него в 1971 году". При таких темпах плата за образование к концу нынешнего десятилетия, по подсчетам комиссии, составит 8 тысяч долларов в год. Уже сейчас получение диплома в таком известном университете, как Стэнфордский, стоит примерно 22 тысячи долларов, аспирантура - еще 25 тысяч.

   Далеко не каждый может позволить себе такие расходы. Не случайно поэтому даже такой консервативный  еженедельник, как "Ю. С, ньюс энд уорлд рипорт", открыто бьет тревогу: "Высшее образование становится все менее доступным для миллионов американских семей со средним доходом. По мере того как дорожает университетское образование, все чаще раздаются призывы о помощи. Плохие новости ожидают в предстоящем 1971/72  учебном году родителей и студентов: плата за обучение подскочит еще на 10-30 %; кроме того, возрастет плата за питание и жилье в студенческих городках. Для американских семей со средним достатком это последнее повышение платы за высшее образование будет сильным ударом".

   Журнал, конечно, печется не столько об интересах рядовых американцев, сколько о процветании крупных монополий. Известно, что в условиях нынешней научно-технической революции резко возросла потребность в высококвалифицированных специалистах, в том числе и с высшим образованием. А дороговизна обучения ставит серьезные, если не непреодолимые, препятствия. К чему это приводит, говорит сам американский президент в своем ежегодном послании конгрессу по вопросам образования.
   "В настоящее время, - вынужден признать Р. Никсон, - молодой человек, семья которого зарабатывает более 15 тысяч долларов в год, имеет почти в 5 раз больше шансов поступить в колледж, чем молодой человек, семья которого зарабатывает менее 3 тысяч долларов.
   В настоящее время просто нет достаточных фондов для того, чтобы охватить всех заслуживающих помощи студентов".

   Нет фондов... И это в то время, когда огромные суммы выбрасываются на гонку вооружений, на осуществление агрессивного внешнеполитического курса, на продолжение преступной войны против народов Индокитая! Чего же стоят тогда широковещательные разглагольствования о том, что Америка-де "достаточно богата", чтобы позволить себе "и пушки и масло"? Нет, видимо, там, где предпочтение отдается пушкам, немного остается на масло!
   - Подавляющему большинству моих друзей, так же как и мне, - спокойно говорила Пола, - приходилось подрабатывать. Работали где угодно и кем угодно. Официантами в ресторанах и шоферами такси,  рабочими на бензоколонках, секретарями и рассыльными в частных компаниях и государственных учреждениях.

   В этом мы неоднократно могли убедиться сами. И здесь, в Вашингтоне, и в Нью-Йорке, Чикаго, Денвере, Бостоне, - всюду, где нам довелось побывать. В стране пять с половиной безработных, и получить место не очень-то легко. Вот и нанимают студентов на работу. Предприниматели умело пользуются этим. И не только в сугубо корыстных экономических интересах, но и в интересах всего класса капиталистов. Вбить клин в отношения между профессиональными рабочими и вынужденными искать заработок студентами - значит не допустить их совместных выступлений против нынешней общественной системы, гарантировать себя от сильных социальных потрясений. Во многих случаях подобная тактика приносит свои плоды. Когда, например, Белый дом объявил о своем намерении силой, с помощью антирабочего законодательства положить конец стачкам электриков, а затем железнодорожников, студенческая молодежь активно протестовала против этого шага властей.

 

(Один из наиболее свежих примеров дал август этого года,  когда президент Никсон, стремясь преодолеть валютный кризис, ввел в стране чрезвычайное положение и президентскими указами объявил о замораживании заработной платы, сокращении федерального бюджета. Это в первую очередь коснулось ассигнований на образование и здравоохранение. Студенты вместе с организованным рабочим движением выступили против этих шагов администрации, организовав массовые манифестации протеста в Вашингтоне, Чикаго, Нью-Йорке, Хьюстоне и других городах страны). И наоборот, когда студенты Беркли, Гарварда, Пердью, Виелена и других учебных заведений вышли на улицы, выражая протест против непрерывного роста платы за обучение, против закрытия "из-за нехватки средств" ряда учебных заведений, рабочие и служащие решительно поддержали их. Так бывает далеко не всегда, но традиционный антагонизм между рабочим классом и учащейся молодежью, издавна насаждавшийся правящими кругами страны. постепенно стирается.

   Пола внимательно выслушала меня. Затем сказала:
   - Это уже большая политика. Я плохо разбираюсь в этом.  По-моему, наша молодежь настолько поглощена собственными делами, собственными проблемами, что ей не до политики. У нас многие стараются держаться подальше от нее, считая ее грязным делом.
   - Ну, это зависит от того, кто и какими руками, во имя чего делает политику. Присмотритесь, Пола, повнимательнее, что делается у вас в стране. Разве не прекращающиеся выступления против войны в Индокитае - это не политика? А многочисленные митинги и демонстрации в поддержку Анджелы  Дэвис, других политических заключенных, - это не политика? Или гневные протесты против преследования "черных пантер" и других радикальных организаций - это не политика? В политической борьбе так или иначе участвует бОльшая часть молодежи!
   - Да, в различных манифестациях действительно принимает участие много молодых людей. Но, знаете, у нас обычно пишут, что это в основном хиппи. Чьи интересы они выражают? Ничьи, кроме собственных!

   - Пола, неужели вы этому верите? Могут ли хиппи привлечь  к участию в антивоенной демонстрации, например, десятки и сотни тысяч людей? Не слишком ли преувеличивается их влияние? Возможно, что какая-то часть этих пресловутых хиппи действительно принимает участие в такого рода выступлениях. Но это отнюдь не значит, что именно они - ядро антивоенного движения молодежи. Ведь хиппи - это лишь какая-то часть того сложного организма, каким является современная американская молодежь. Есть, очевидно, молодые люди, которых устраивает нынешний порядок вещей, которые, как у вас выражаются, "полностью инкорпорированы в систему". Они разделяют господствующую в обществе идеологию, готовы следовать и следуют идеалам предшествующих поколений, прагматически подходят к жизни, видят в ней свою главную цель в том, чтобы "быть сытыми", обеспечить свое материальное благополучие, "делать деньги" - делать их как можно больше, больше, больше. Других не устраивает эта приземленность, эти крысиные гонки за материальным благополучием, они разочарованы теми моральными ценностями, которые столь дороги их родителям. Но они не видят выхода из тупика, не знают, куда приложить свои силы и энергию. Отсюда их анархизм и нигилизм, отрицание всех и вся. Часть из них подается в хиппи, увлекается наркотиками, сексом.

 

Наконец, еще одна часть молодежи пусть не сразу, постепенно, через ошибки и заблуждения, но приходит к более или менее сознательному обсуждению системы, становится в ряды борцов за переустройство жизни на новых началах. Мне кажется, именно эта часть молодых американцев - костяк всего молодежного движения, именно она составляет его силу. А хиппи - что ж, это тоже политика, вернее - антиполитика, политика наоборот. Кое-кого они даже устраивают; пусть, мол, тешатся своей экстравагантностью, пусть тратят время на свои "фестивали", лишь бы они увлекали молодежь за собой, заставляя ее тратить силы на что угодно, только не на сознательную активную борьбу за переустройство  нынешнего общества. Потому "сильные мира сего" и смотрят на выходки хиппи сквозь пальцы, их "делами" пользуются для очернения, для клеветы на прогрессивные массовые движения, в которых участвует молодежь,   вроде движения за скорейшее окончание войны в Индокитае. Эта война воочию показала, что все большее количество молодых американцев критически воспринимает окружающую их действительность, ищет какую-то альтернативу нынешнему политическому курсу.

   - Это, пожалуй, верно, - согласилась Пола. - Война самым непосредственным образом затрагивает всех нас. Рост цен, инфляция, массовая хроническая нищета, бунтующие гетто - все это, конечно, усугубляется войной. Но хуже всего то, что там, в Индокитае, вот уже сколько лет льется кровь, гибнут люди. Там, во Вьетнаме, убит один из моих близких друзей. А ему было всего двадцать лет. Как тяжело переносят это горе его родители, вы бы видели! И хотя я сама не участвую в антивоенных демонстрациях, я сочувствую тем, кто самым решительным образом выступает против войны. Тем более что нам ведь часто не говорят о ней всю правду. (Сколько раз вспоминал я эти слова американской девушки, когда были опубликованы секретные документы Пентагона, показывающие, как одно правительство за другим нагло, цинично обманывало свой народ относительно истинных целей и характера агрессивной войны американского империализма в Юго-Восточной Азии!)Нам обещают что с войной будет покончено "в самом ближайшем будущем". А где он, этот конец? Сколько горя, сколько еще слез и страданий принесет нам война?

   ...Нам не удалось закончить беседу. Мы подошли почти к самому Белому дому. И здесь дорогу нам пересек длинный черный барьер с грозной надписью, сделанной желтой краской: "Полиция. Не пересекать!". Повсюду мелькали черные полицейские мундиры. На ярко-зеленой лужайке шел митинг. Под сделанными наспех, от руки большими плакатами, на которых было начертано: "Студенты - за мир!", "Федеральные служащие - за мир!", "Профсоюзы - за мир!", - стоял на возвышении молодой парень-негр и говорил в микрофон:
   - Нас обвиняют в том, что мы нарушаем закон и порядок. Это ложь! Мы не хотим разрушать свою страну. Мы хотим ее спасти. Спасти от угнетения и расизма - дома, от позора войны - за рубежом. Что бы ни говорили о нас, как бы на нас ни клеветали, мы не прекратим борьбы!

   Собравшиеся на лужайке бурно аплодировали и возгласами поддерживали оратора.
   Пола обернулась ко мне.
   - Вы в них верите? Верите, что они в состоянии добиться своих целей?
   - Да, я в них верю!
   ...Несколько лет назад я слышал злую, но в целом-то справедливую шутку о "молчаливом поколении", как тогда часто называли американскую молодежь: "Знаете про бунт в колледже? Студенты в знак протеста против политики администрации проглотили дюжину золотых рыбок из аквариума".
   Ныне так не скажешь о молодых американцах. Ныне прогрессивная студенческая молодежь в полный голос заявляет о себе. Она не ограничивается словесными протестами. Она активно действует. Она борется.      

Журнал "Техника - Молодежи" 11/1971 

 

назад