Мы со Сцеволой

   Рассказ
 
   Юрий Хазанов
                                                                      
   Рисунки Ю. Бочкарева

   Говорят, люди с возрастом умнеют. Только, наверно, все, кроме Нинки Булатовой. Просто удивляешься: кажется, и книжки читает, и язык подвешен что надо, и глаза довольно красивые, и прическа тоже - а в одном, как была глупая, так и осталась. Ничему не верит!.. Что я в классе ни скажу, а Нинка: "это еще проверить надо", "это вилами по воде писано", "это бабушка надвое сказала"... и все такое. Иногда я даже думаю, что она просто нарочно.
   Вчера Нинка стала рассказывать мне, как видела, что Волков курил на улице со старшими ребятами. Видно, удивить меня хотела, а я просто пожал плечами и сказал:
   - Ну и что такого?
   - А то, - ответила Нинка, - что я не понимаю этого. Курят, как воры какие-то. Боятся, озираются. Противно!
   - Смелая ты очень, - сказал я.
А она ответила, что скрываться, как беглый каторжник, - нет уж, спасибо... Лучше в открытую.
   - Хочешь, - сказал я, - возьму и закурю? Прямо в школьном дворе, и ни от кого прятаться не буду.
   - Уж тогда прямо на уроке, - сказала она.
   Я сделал вид, что обдумываю предложение.
   - Нет, сказал я потом. - На уроке - нет, а во дворе - пожалуйста.
   Нинка стала говорить, что все это глупости, зачем, да и вообще никогда мне этого не сделать, а если и сделаю, тоже глупо будет, потом сам пожалею, хотя мне и не осмелиться-то никогда в жизни...
   Но я твердо решил: сказано - сделано, и два последних урока все думал, как у меня получится: какими пальцами нужно держать сигарету, в какой руке, как выпускать дым - сразу или постепенно.
   После уроков попросил у Волкова сигарету.
   - Курить строго воспрещается, - сказал он. - Тебе зачем?
   - Для опыта, сказал я.
   К счастью у него завалялись две штуки - кривые, мятые.
   - На уж, сказал он. - С какого конца зажигать, знаешь?
   - Догадаюсь, ответил я и попросил спички.
   Целый коробок он пожалел, а отломил кусок терки и дал сначала три, а потом еще одну спичку.
   Я выскочил скорее во двор и встал на асфальтовой дорожке, которая вела к воротам. Встал и начал смотреть, когда же выйдет Нинка... Хорошо еще, ветра нет, подумал я, а то вдруг не сумею зажечь?
   Нинка все не выходила. Зато прошло несколько учителей, и мне стало немного легче...  Вот и старшая вожатая прошла - еще лучше... Секретарь школы, медсестра... Где же Нинка? Что она, нарочно, что ли, не идет? Ждет, пока сигарета совсем рассыплется? И так уж смотреть на нее страшно. Какой-то гриб сушеный, а не сигарета...
   Нет, больше ждать нельзя! Становится холодно. Вон какой пар изо рта валит - посильней, чем дым от сигареты!.. Я решил все-таки попробовать зажечь - а вдруг ничего не выйдет? Надо же потренироваться. Я зажал портфель между ногами, сунул в рот сигарету, отвернулся к забору.
   Сигарета зажглась удивительно быстро - никак не ожидал. Наверно, поэтому я жутко закашлялся, портфель упал на землю, а сигарета чудом удержалась между пальцами. Но курить уже не хотелось...
   Ну, ладно, подумал я, подожду Нинку. Должна ведь она когда-нибудь выйти? Только бы сигарета не погасла... И еще я подумал, что когда вот так ее держишь, то почти и не видно.
   - ...Что это у тебя, Данилов? - услышал я вдруг голос совсем рядом.  - Портфель на земле валяется... Да ты плакал, кажется, у тебя слезы?
   Я-то смотрел все время на школьные двери и не увидел, как от ворот подошла завуч! Зачем она обратно идет? Уроки ведь давно кончились. В магазин, наверно, ходила?
  - Совсем не плакал, сказал я и левой рукой вытер глаза и щеки. Левой - потому что в правой торчала у меня сигарета, и я вдруг почувствовал ее жар и даже запах.
   - Зачем мне плакать? - повторил я. - Это просто... от ветра. Очень сильный сегодня, да? Северный, наверно... Порывистый до сильного... А так-то тепло... Вот только ветер... умеренный, временами до сильного...
Я болтал, что взбредет на ум, а сам в это время большим пальцем правой руки незаметно поворачивал проклятую сигарету, прижимал к ладони, а руку втягивал в рукав.
   - Да нет, какой же сегодня ветер? - сказала завуч. - Давно такой тихой погоды не было... Подними-ка портфель!
   Она смотрела на меня с подозрением, но я левой рукой поднял портфель и продолжал, не переставая, бормотать, как в бреду, как в жару - наверно, потому, что ладони моей становилось все горячей, все жарче.
   - ...Что вы, - говорил я, - по сводке даже передавали. На востоке области... Я сегодня, когда с собакой выходил, у нее уши, как паруса, развевались... честное слово. А у одного мужчины шляпу сорвало, и она как    покатится - прямо на дорогу, не верите?..
   Руку мне жгло невыносимо. Я старался отодвинуть конец сигареты от ладони, но ничего не получалось - он словно прилип к ней. Ой, как было больно!
   - А как у тебя с историей, Данилов? - спросила завуч. - Исправил отметку?.. Стыд какой!
   Какая еще там история?! Я даже забыл, что она существует на свете! И география тоже, и литература, и вообще все!.. Ничего нет! А есть один только жар с температурой, наверно, сто... нет, тысяча градусов! Как на солнце!
   Откуда-то, словно с другой планеты, донесся голос завуча:
   - ...Значит, смотри, Данилов, третья четверть самая большая, самая ответственная. Не подведи класс.
   Я, кажется, ответил: "Не подведу", но мысленно в в это время твердил одно: "Скорей, скорей, чем угодно - водой, слюной, маслом, еще чем-нибудь, только скорей... Больше не вытерпеть! Никак..."
   Будто в тумане, я увидел, что завуч пошла к школе, и тогда рванулся к воротам. Разжал, наконец, скрюченные пальцы, и остаток сигареты упал на землю. Каким жалким и безобидным он выглядел там!
   Чего я только не делал по дороге домой: махал рукой так, что заболело плечо, израсходовал всю слюну, прикладывал к ожогу платок, пятачок, шапку, замок портфеля. Дома я вылил на руку полбутылки подсолнечного масла и целый час, не меньше, ходил по комнате из угла в угол и тряс рукой.
   Только после этого я вспомнил, что Нинка Булатова так и не выходила из школы.
   Ну и пусть, подумал я, даже лучше. Не будет этих разговоров про смелость... Да и какая тут смелость - курить?! А если мне не нравится, что я, должен?.. Зато вытерпеть такое, как я, не каждый сумеет.
   Назавтра я показал Нинке ладонь, а она и говорит (начитанная какая!):
   - Ты прямо как Муций Сцевола. Был такой древний римлянин... Он свою правую руку в огонь однажды сунул:  доказать врагу, какой он мужественный.  За это его потом Сцеволой прозвали - Левшой то есть.
   Но я не хотел, чтоб меня дразнили Левшой, и попросил Нинку никому про этого Муция не рассказывать...

---------------------

назад