По лесам и рощам
А. М. Рыжиков
Колючий хитрец
В самый разгар жаркого лета меня пригласил один из моих фронтовых приятелей погостить у него в деревне. Я с благодарностью согласился и вскоре навестил его.
Деревня, в которой он жил, расположена в живописной местности. Рядом протекает быстрая речка с красивыми обрывистыми берегами, в полукилометре раскинулся столетний сосновый бор, а за ним начинаются сплошные смешанные леса, с птицей и зверем, с грибами и ягодами.
Большую часть дня я проводил в лесу. Однажды, переходя от дерева к дереву по мягкому, бархатистому мху соснового бора, я заметил у корней одной крупной сосны бегающего ежа. Он то скрывался под корнями дерева, то снова выбегал оттуда. Вставал на задние лапки, вытягивал свою тонкую мордочку, нюхал воздух, к чему-то прислушивался.
И хотя, как мне казалось, шаги мои были бесшумны, стоило мне чуть-чуть приблизиться к ежику, он юркнул в норку и больше не по-казывался. Я положил возле норки кусочек хлеба и ломтик колбасы, затаился за соседней сосной и стал наблюдать.
Прошло несколько минут, а ежик не показывался. Я уж хотел идти дальше, как вдруг из норы высунулось острое рыльце, а затем показался и сам зверек. Он осторожно засеменил к куску хлеба. Обнюхал его, тихонько фыркнул и кинулся к колбасе. Потрогал ломтик носом, щелкнул языком, схватил в свои острые зубки и утащил находку в нору.
«Да ты, брат, лакомка», — подумал я и решил поймать ежа.
Вскоре он вновь вылез из норы и забежал за ствол сосны. Я пересек ему путь. Заметив, что дорога к норе закрыта, еж быстро свернулся. Подставив корзину, я перекатил в нее живой шарик.
Дома я вымазал ему лобик чернилами, чтобы можно было отличить своего зверька от других, «домашних», ежей, живущих в этой деревне, и пустил его под шесток, поставив туда же черепок с молоком. Первую ночь зверек из-под шестка не выбегал и до молока не дотронулся. Но днем он выпил молоко, а во вторую ночь, постукивая коготками, уже бегал по всему дому.
Интересно было наблюдать встречу ежа с котом. Как только я внес ежа в избу и пустил на пол, кот быстро соскочил с лавки и схватил зверька обеими передними лапами, но тут же отскочил, бросился на лежанку, с лежанки — на печь и отчаянно замяукал. А еж, свернувшись шариком, лежал на полу и не шевелился.
Это повторилось несколько раз. Однако спустя неделю отношения изменились.
Каждый день с наступлением сумерек хозяйка, подоив корову, наливала молоко ежу и коту в отдельные посудины. Первым к молоку выбегал из-под печки еж, затем прыгал с лежанки кот. Он раньше ежа кончал обед и отходил в сторону, обтирал лапками мокрые усы, все еще недоверчиво поглядывая на колючего жильца.
Как-то в отсутствие хозяйки я налил молока в одну посудину. На этот раз первым подбежал кот, а вслед за ним появился и еж. Они приня-лись торопливо лакать молоко, чмокая языками. Было заметно, что еж хитрил. Он кружился около посудины, как бы нечаянно при-ближаясь к коту, и колол его острыми иглами. Кот сердился, злобно мяукал, но... уступал ежу место.
Однажды я перенес блюдечко с молоком на середину пола, ближе к свету и наблюдал, как мои постояльцы старательно уничтожали молоко и плавающий в нем хлеб. Заметив, что один кусок хлеба
остался не съеденным, я наклонился и подвинул его поближе к ежу. Он вдруг сердито фыркнул, схватил мой палец острыми зубами и повис на нем. Почувствовав боль, я рванул руку вверх и стряхнул зверька с пальца. Еж упал на пол, свернулся, но через минуту скрылся под печкой.
Прошла ночь. К очередному завтраку еж не вышел... Я посмотрел под печку. Его там не оказалось. Тщательные поиски по всему дому ни к чему не привели.
Дня через три во время прогулки по сосновому бору я вдруг оказался вблизи ^ той самой сосны, у которой я когда-то поймал своего ежика. Только я о нем подумал, как из-под моих ног выскочил еж, за ним семенил другой.
Я стал их преследовать. Скоро один из них скрылся в кустах, а другой свернулся, Я посадил его в корзинку и прикрыл платком, чтобы отнести домой вместо беглеца.
Каково же было мое удивление, когда, приподняв через несколько минут платок, я увидел в корзинке своего пропавшего ежа с выкрашенным чернилами крутым лобиком. Врожденный инстинкт помог зверьку отыскать свой дом, свое старое жилище. «Видно, в гостях хорошо, а дома лучше», — подумал я и выпустил ежа на свободу.
А. Рыжиков. 1961