"Горький всегда с нами". Воспоминания читателей болгарского журнала "Лада" 1968 г.

   Знакомство с "советской литературой имело для меня решающее значение. Первой советской книгой, попавшей мне в руки, была "Мать" Горького. Никогда не забуду волнения, с каким я ее прочел. Тема гуманизма, страстной защиты человека всегда меня привлекала. А у этого великого писателя она выражена особенно ярко и неповторимо. Обаятельнейшая творческая личность Максима Горького покорила меня на всю жизнь. Под его влиянием выросли такие писатели как Алексей Толстой, Леонид Леонов, Константин Федин. С какой признательностью и уважением вспоминают они его имя! С какой бесконечной любовью говорят о нем!
   Его роль как основоположника  литературы социалистического  реализма огромна. Горький - высоконравственная личность, чье величие трудно поддается сравнению, настолько она сильна, исключительна и совершенна. И поэтому его произведения перечитываются неустанно, ибо они служат вдохновением для каждого из нас. Нас покоряет их внутренняя взволнованность, горячая любовь к человеку и его делу.
   Меня удивляет, что кое-кто пытается оставить в тени истинное величие Горького. Конечно, сделать это невозможно. Неиссякаемая любовь к его творческому наследию - красноречивый факт. Горький - всегда с нами.

Младен Исаев, герой соц. труда

   Максим Горький вошел в мою жизнь, когда я был еще ребенком: в те годы все прогрессивные учителя находились под влиянием русской литературы. Помню, как у моих родителей собрались их коллеги из школы и, занавесив окно тканым  домашним одеялом, читали произведения Горького. Затаив дыхание, мы, дети, слушали "Старуху Изергиль". Ее рассказ о Данко, который вырвал у себя из груди сердце, чтобы осветить его пламенем дорогу людям в темном лесу, захватывал нам душу.
   Для нас было настоящим событием, когда театральная труппа Матея Икономова представила пьесу "На дне". Как только артисты, играющие в ней босяков, запели "Солнце всходит и заходит...", песню подхватила на болгарском языке вся публика. Я еще до этого знал песню, переведенную Георгием  Кирковым, и отпечатанную в одном из его народных календарей и пьесу с предисловием, написанным Антоном Страшимировым. Я выписал из него одну фразу: "Русские чувства и русские мысли стали нашими чувствами и мыслями" и повесил листок в своей комнате на стене.
   В годы своей молодости я работал в журнале "Наковальня" и в "РПФ" (Рабочий литературный фронт), где сначала писал  рассказы, а потом и стихи. В своих произведениях я часто изображал  выступающих на митингах  и демонстрациях ораторов и мне всегда хотелось вложить в образы моих литературных героев нечто от пафоса Павла Власова ("Мать" Горлького) во время первомайской демонстрации. Восторженный горьковский дух сильно воздействовал на меня и на моих сверстников-писателей.
   Популярность великого мастера слова среди рабочих была исключительной.
   Никогда не забуду одного артиста из самодеятельного кружка - Христо Хролева - Графа, с воодушевлением исполнявшего "Песню о Буревестнике". Как только он доходил до "Пусть сильнее грянет буря" весь зал дрожал от рукоплесканий.  Такой же энтузиазм вызывал и Порфирий Велков, исполнявший горьковскую  "Песню о Соколе" с ее восхвалением "безумства храбрых".
   В те годы повсюду в стране читали книги Максима Горького - "Дело Артамоновых", "Мать", "Жизнь Клима Самгина"...  Многие из них были переведены замечательным литературным критиком Георгием Бакаловым. Близкий друг Горького, он рассказывал нам, тогда еще молодым писателям, о великом человеке и творце и мы буквально дышали горьковской верой в жизнь и борьбу.

Ангел Тодоров, заслуженный деятель культуры

Первой ласточкой  Октябрьской революции был для меня Горький. Каждый раз, когда я слышу его имя, я вспоминаю горный кряж над моей родной деревней. На самой его вершине рос вековой дуб, его ветви колыхались под порывом ветра. По одну сторону кряжа раскинулось наше Лиляче, а по другую - соседняя деревня - Чирен, с которой мы долгое время состояли в одной общине. Мы часто взбирались на вершину со своим учителем, впоследствии я приходил сюда со своими учениками и молодежью. Именно здесь я чаще всего встречался с Горьким. Я люблю его книги. Они наполняют мне душу чувством прекрасного. Да и кого не захватывают его замечательные образы, взятые из недр самой жизни! Горький знаменует собой целое литературное явление.  Есть много хороших писателей, которые, тем не менее, далеки от этого понятия. Горький же - явление мирового масштаба, писатель-школа, у которого есть свои многочисленные последователи. Его искусство, также, как и он сам - неповторимо, оно ярко и самобытно. Искусство Горького - это новаторство, которое не увядает, ибо оно родилось в эпоху, породившую революцию, показало самые темные закоулки человеческой души и озарило их красотой и благородством, раскрыло нашему веку величие человека. Горький - явление мирового масштаба, потому что он показал миру  обаяние своей могучей родины, превратил гуманизм призыв к спасению человечества. Он больше других владел искусством возвышать человеческий дух, заставлять его стремиться к совершенству. Из этих встреч с Горьким я всегда выходил каким-то очищенным.  Он точно говорил мне:
   - Иди, давай поднимемся с тобой на вершину.
   И я поднимаюсь вверх и с высоты смотрю  на возвышающиеся  передо мной горы. Они по нескольку раз в день меняют свой цвет: утром - синеватые, в полдень - опаловые, а к вечеру - розовые...  Я смотрю вниз на окутанную легкой дымкой деревню, сквозь которую доносится приглушенный шум. Река и все вокруг, такое знакомое, кажутся отсюда более чистыми и облагороженными. И даже от людей, известных мне своими склоками, веет какой-то духовной чистотой. И я невольно задумывался над их судьбой, над судьбой родины и всего человечества...  Вот это возвышающее у Горького я люблю и поныне.
   Моя привязанность к нему была настолько велика, что в молодости я одно время даже ходил одетым в такую же как у него рубаху, подпоясанную красным шнуром.

Ст. Ц. Даскалов, народный деятель культуры

Журнал моды, культуры быта и литературы "Лада". София. 1968 г.