Евгений Пермяк (1902-1982)
СКАЗКИ - ПРИТЧИ
Крылатая изменщица
- Где и когда только не рассказывали эту сказку про животное, которое не птица, а летает, не щука, а зубасто. В темноте живет, да не крот, зимой спит, да не в берлоге. А бывает, и с иным мальчонкой схожо.
- Чем же, - спросил внук старого сказочника, - мальчик не мышь и крыльев у него нет. Чем?
- Пусть тебе ответит сказка. Слушай...
И старик повторил древнюю сказку:
- Когда птицы воевали с грызунами и по всему было видно, что перевес за крылатым войском, Летучая мышь примыкала к птицам и торжествовала вместе с ними победу.
Это удивило птиц, и они спрашивали:
- Как тебе не стыдно радоваться поражению грызунов? Ведь ты же из их племени, ты - мышь! У тебя острые, как пила, зубы и длинный, тонкий мышиный хвост!
- Какая же я мышь, коли у меня крылья. Захочу, могу и в теплые края улететь.
Птицам нечего было возразить, и они признали мышь птицей.
Когда же побежденные грызуны, оправившись после разгрома, переходили в наступление и разгоняли пернатых, Летучая мышь прославляла с ними исход сражения.
- Чему ты радуешься? Ведь у тебя же крылья!
- И рыбы бывают крылатыми, но их никто не называет птицами! Я мышь! Мышь! - скрипуче пищала изменщица. - Я ваша кровная родня.
Так повторялось несколько раз и кончилось тем, что и пернатые, и грызуны, вплоть до маленьких мышек-полевок, не только отвернулись от вероломной притворщицы, но и решили расправиться с ней.
С тех пор Летучая мышь стала прятаться на чердаках, в дуплах, скрываться в пещерах или трещинах скал, и только ночью, когда все спали, она стремительно и боязливо вылетала на промысел, чтобы не околеть с голоду.
- Вот и все, милый мой, - сказал дед, - мне бы очень хотелось, чтобы ты запомнил на всю жизнь эту не такую уж детскую сказку и не повторил бесстыдство Летучей мыши ни в дружбе, ни в любви, ни в верности земле, которую ты называешь родной.
Про еловые шишки
В ослепительно-позолоченном бронзовом канделябре горели семь одинаковых свечей. Желтые язычки их пламени отражались
в хрустале волшебно-радужными отблесками. Синими, рубиново-красными, изумрудно-зелеными. И свечи возомнили о себе. Они бесцеремонно коптили... Небрежно капали... Особенно средняя, центральная. Она горела выше всех, потому что расположение подсвечников канделябра было пирамидальным. И ей казалось, что она знаменитая свеча, самое выдающееся светило.
А свечи, горящие рядом с ней справа и слева на ступеньку ниже, тоже чувствовали себя по крайней мере звездами первой величины.
Такое заблуждение происходило оттого, что у канделябра была слишком длинная ножка и свечи горели высоко. Но разве они одни, оказавшись над другими, заблуждаются подобным образом?
Н-нет - не они одни. И это очень печально. Печально тем более, что еловые шишки тоже мнят себя невесть какими персонами только потому, что растут на верхних ветках высоких елей
Ради этих-то зазнавшихся шишек и сложена сказка, а свечи тут ни при чем. Они парафиновые. И им нечем воображать. А вот шишки - это совсем другое дело... Они же - еловые! Д-да!
Публикация Ксении Пермяк
Рисунки Ю. Карповой