Юз.Алешковский
Рис. Ю.Черепанова
Однажды днем, когда наши соседи, пенсионеры Гопшинские, ушли в кино, ко мне прибежал мой приятель Генка с двумя клюшками и шайбой.
- Давай потренируемся, - сказал он. - Такого коридора, как у вас, нигде больше нет. И линолеум, точно лед. А на дворе тает.
- Только поосторожней, - немного подумав, согласился я, потому что мне уже не раз попадало за игру в коридоре.
Сам я ни с кем из соседей нашей коммунальной квартиры не ссорился. Зато соседи ссорились из-за меня и подолгу не разговаривали друг с другом. При этом некоторые были за меня, а некоторые, в том числе и отец, против...
Генка скользил для разминки по линолеуму, как на коньках, а я надел старое зимнее пальто отца, достал из чулана чьи-то огромные валенки и встал с клюшкой в "ворота" - перед дверью Гопшинских.
- Тело твое защищено, а лицо нет, - сказал Генка. - Вдруг я в нос тебе попаду или в глаз? Разговоров не оберешься.
Нужно маску какую-нибудь.
- Так она уже есть! - сказал я, побежал в комнату и достал из ящика с елочными игрушками старую маску льва.
- Вот и стой в воротах как лев, - сказал Генка, крепко завязав тесемки на моем затылке, и приготовился к броску.
Он от самой входной двери скользил по линолеуму, финтил клюшкой и делал броски не хуже Альметова. А я отбивал шайбу клюшкой и бросался под ноги Генке, как Коноваленко.
Потом мы носились как бешеные по коридору, боролись на полу, от стука клюшек я слегка оглох, и вышло так, что мы с Генкой одновременно ударили друг друга клюшками по ногам. Тут мы завопили в один голос от боли.
В этот момент щелкнул замок, и в дверях показались Гопшинские, вернувшиеся из короткометражки.
Казимир Иванович и Марта Адамовна смотрели на нас, ничего не понимая и прикрыв ладонями рты.
Я заметил, что лампочка в коридоре горит тускло-тускло из-за поднятой нами пыли.
Генка быстро опомнился и юркнул в дверь.
- Что вы делали? - сипло крикнул Казимир Иванович.
Я посмотрел по сторонам и ужаснулся от того, что мы наделали с Генкой за несколько периодов. Один плинтус совсем оторвался от стенки и треснул. Исцарапанный клюшками и шайбой линолеум бы белым, как лед, от упавших со стен и потолка кусочков побелки.
- Я уверен, что в тебе живет дух разрушения, - сказал, чихнув, Казимир Иванович, - а духа созидания в тебе нет. Ты маленький Атилла!
- Пусть все остается, как есть! И не смей убирать! Пусть вся квартира полюбуется на дела твоих рук и ног! - добавила Марта Адамовна.
Я вздохнул, ушел в свою комнату, не вступив в пререкания с соседом, улегся на диван, приложил к шишке на лбу электрический утюг и уныло стал ждать, когда придут с работы мой отец, и мама, и повариха тетя Леля, и кузнец дядя Вася, и их дочка студентка Вика.
"Да, это моя очередная, причем большая ошибка", - подумал я, достав тетрадь со списком своих ошибок. Завести ее для меня посоветовали отцу соседи.
И все-таки в тетрадке больше интересных ошибок, чем неинтересных. И потом, разве это ошибка, когда я прыгнул с двумя зонтиками со второго этажа и неудачно приземлился на спину прохожего? С этого самолеты начали изобретать и парашюты. Без таких ошибок нельзя. А вот бачок в уборной можно было и не разбивать. Это, конечно, самая настоящая ошибка. Но почему я маленький Атилла? И как узнать, когда собираешься что-нибудь сделать, ошибка это будет или нет? Наверно, нужно заранее придумать ошибки. Штук пять хотя бы. И тогда будет ясно, чего не следует делать. И в квартире будет спокойно...
Так я решил и составил на ближайшую неделю список ошибок, которые мне очень хотелось совершить и на которых можно было бы учиться:
1. Отвести от газовой плиты шланг для горелки и попробовать выдувать приборы, как у химиков.
2. Побрить кактус. Может, иголки будут длиннее.
3. Попытаться оживить в ванне килограмм замороженной наваги.
4. Или достать лягушку, посадить в морозильник, а потом оживить в ванне.
5. Поймать скворца и научить его говорить.
"Хватит!" - подумал я
Первым пришел с работы мой отец и сразу закричал:
- Встать! Не притворяйся! Я тебя заставлю сделать ремонт в коридоре! Марш на кухню!
Я, прихрамывая, поплелся на кухню, где должен был стоя ждать сбора всех соседей для разбирательства моего дела.
Наконец и Гопшинские, и Анна Сергеевна, и дядя Вася уселись на табуретки, тетя Леля с Викой принялись за чистку картошки, а мой отец заходил из угла в угол.
"Придется постоять с больной коленкой. Не могут уж заказать столяру скамью подсудимых", - подумал я.
Сначала все молчали. Потом взял слово Казимир Иванович. Он всегда был моим обвинителем.
- Дело не в плинтусе, - сказал он, - а...
- В свинтусе, - перебила его Вика.
- Я хочу сказать, - продолжал Казимир Иванович, - что человеку нужно учиться жить в коллективе! Возьмем меня. Что будет, если мы с Мартой начнем играть в коридоре в крокет? Или в городки? А?
- Вы не ребенок! - отрезала Анна Сергеевна, которая была за меня.
- Мы уже несколько раз ставили вопрос о воспитании нашего жильца Мити. Лично для меня коммунальная квартира была большой школой. А вы посмотрите на линолеум! Прямо дух разрушения! - сказал Казимир Иванович.
- Все это ерунда по сравнению с детством. Оно у человека одно! - задрожавшим голосом сказала Анна Сергеевна.
- Заставить его вымыть пол - и дело с концом, - предложил дядя Вася. - На ошибках учатся.
- Принеси сюда тетрадь своих ошибок! - приказал мне отец. Он считал, что меня должна воспитывать вся квартира.
Я пошел за тетрадью моих ошибок, и, когда вернулся на кухню, спор из-за меня был в разгаре.
- Правда, - сказал я. - Как мне учиться на ошибках, когда они не повторяются, а, наоборот, появляются все новые и новые!
- Нужно не допускать новых ошибок! Нужно думать перед тем, как сделать какой-нибудь шаг, - сказал отец.
- Вот я сегодня записал пять шагов и теперь их обдумываю, - сказал я, отдавая отцу список.
Он прочитал его вслух и тихо удивился:
- Может, и правда в тебе живет дух разрушения? Ты только попробуй подойти к газу и побрить кактус!
- И не смей кидать в ванну навагу! - сказала тетя Леля. - Она будет пахнуть!
- Живодер! Лягушку - в морозильник! - добавила Вика.
- Ну, положим, это не живодерство, а опыт! - неожиданно вступился за меня Казимир Иванович.
- А скворца можно мне поучить говорить? - спросил я.
Тут в кухню вбежала мама и стала доказывать, что некоторые ненавидят меня с первого дня рождения.
"Начинается..." - подумал я.
- О нет, вы ошибаетесь! - возразил Казимир Иванович. - Я только стою за искоренение в человеке духа разрушения и за воспитание духа созидания. Вы знаете, что может быть с ним дальше?
- Что? Что? - полюбопытствовал мой отец, а мама сказала:
- Митя, выйди из кухни, закрой дверь, не подслушивай и займись уборкой.
Меня всегда выгоняли из кухни перед самыми интересными разговорами.
Я замел в уголок кусочки штукатурки, протер мокрой тряпкой линолеум и подумал: "А вдруг и вправду во мне живет дух разрушения?"
Тут мама выбежала из кухни со слезами на глазах и сказала:
- У вас у всех нет сердца!
- А если тебе завести тетрадь ошибок, она будет в тысячу раз толще, чем Митина! - закричала тетя Леля на дядю Васю.
Мой отец прошел мимо меня, скрипнув зубами.
- Ты поссорил меня с мамой!
Марта Адамовна сказала всем:
- Стыдно! Мы должны жить так же дружно, как братья Адольф и Михаил Готлибы.
Она всегда приводила в пример этих двух братьев, игравших зачем-то на одном рояле и часто выступавших по радио.
В общем, мне стало ясно, что все окончательно рассорились. Я, проклиная Генку и себя, записал содержание моей новой ошибки в тетрадь и от скуки перечитал ее перед сном.
Ночью мне приснилось, как братья Адольф и Михаил Готлибы поругались из-за рояля и разрезали его на равные половинки пилой, чтобы никогда больше не выступать вместе по радио.
Моя мама не разговаривала с отцом уже три дня. Остальные поссорившиеся соседи не здоровались по утрам друг с другом и вели себя тихо и мрачно. А я старался не попадаться им на глаза.
В воскресенье часа в три дня мой отец и дядя Вася ходили по коридору, курили и не говорили, как обычно, про футбол.
Вдруг зазвенел звонок.
Я открыл дверь и увидел Лилю, которая год назад ставила в нашей квартире мышеловки. И сейчас в ее руках было четыре мышеловки.
А год назад мы с Генкой решили тайно уйти летом в турпоход по Якутии, чтобы открыть месторождение алмазов, и начали копить продукты.
Я сделал в чулане тайник и прятал в него кусочки сала, копченой колбасы, хрустящие хлебцы, сахар и конфеты. И у нас в квартире неожиданно завелись мыши.
Меня, конечно, разоблачили, а мышей вывели при помощи химии. С тех пор из-за моей ошибки наша квартира была на учете.
- У нас же нет больше мышей, - сказал я Лиле.
- Все равно контрольная проверка. Сам виноват, - ответила Лиля, расставила две мышеловки в чулане, две на кухне и ушла, пообещав наведаться через три дня.
В понедельник утром я заметил, что все соседи с интересом осматривают мышеловки.
"По-моему, - решил я, - им хочется, чтобы поймалась хоть одна мышка. Это им нужно для зацепки, чтобы примириться..."
- Странно... пусты... очень странно, - сказал Казимир Иванович.
- Ведь мышки совсем не вредны, - заметила Анна Сергеевна.
- Безобидные существа, - добавил мой отец. - Но только не тогда, когда их много. - Он посмотрел на меня одним из своих самых страшных взглядов.
На этом разговор закончился. Все притихли и снова помрачнели.
"Непонятные люди, эти взрослые, - подумал я. - То ругают меня за мышей, то жалеют, что они не ловятся... Но уж если им так хочется, я заглажу свою последнюю ошибку и проявлю дух созидания. Я им достану мышь и докажу, что умею жить в коллективе!"
Но где можно было поймать обыкновенную мышь, я не знал и поэтому решил купить в зоомагазине белую.
И я купил белую мышь с черными глазками, с розовым носиком и с таким же розовым хвостиком. Засунул ее в боковой карман и побежал домой.
Мышь в кармане сидела смирно, и только изредка я чувствовал, как на груди у меня шевелится теплый комочек.
Но мышь лучше было подложить в мышеловку утром, для того, чтобы все соседи сразу увидели ее и разговорились.
Невозможно же в конце концов не разговориться даже с самым страшным врагом, если вдруг увидишь белую мышь. Мы же с Генкой бываем иногда врагами и запросто миримся из-за чего-нибудь интересного...
Главное, нужно было не дать маме обнаружить мышь раньше времени.
Я проколол дырочку на крышке коробки из-под печенья "Мария", положил на дно ватку и налил в блюдечко молока. Потом пересадил мышь в длинную коробку. Она бегала по ней, как я по коридору, садилась на задние лапки, смешно умывалась и, видно, не скучала по коллективу, оставшемуся в зоомагазине.
Я закрыл коробку крышкой и надежно спрятал ее в чулане. "Скорей бы утро! Посмотрим, что будет!"
Проснулся я раньше всех, посадил мышь в старую мышеловку, которая, на мое счастье, была сделана, как клетка, осторожно опустил створку, а кусочек сыра бросил внутрь - мышке на завтрак.
Затем я улегся в кровать и стал ждать, что будет дальше. Только я задремал, как на кухне раздался страшный девчоночий визг.
Я прямо в трусиках бросился на кухню.
Оказывается, первой увидела мышь Вика. Она уже опомнилась и склонилась над мышеловкой.
- Ой! Бе-лая! О-о-ой! - завопил я во весь голос, притворившись удивленным.
И в кухне быстро собрались заспанные соседи и обступили мышеловку.
- Правда, белая!
- Поразительно!
- Она даже симпатичная!
- Умывается! Умывается!
- Милая... бедненькая!
- А мне вот непонятно, - сказала Вика, - почему ее не прихлопнуло? Как это она пробралась внутрь и еще сыр с собой прихватила?
Я похолодел, но Вика засмеялась.
И вот что было странно: все получилось так, как я ожидал, а не наоборот. Все соседи весело разговорились на мышиные темы, а Казимир Иванович рассказал, какую большую роль играют мыши в науке. Он рассказал, что на белых мышах проводятся важнейшие опыты и что если мы быстро побеждаем многие микробы и вирусы, то это только благодаря белым мышам и крысам - добрым друзьям людей.
Тут я пожалел, что не купил крысу, http://lili-lilya2009.narod.ru/illustrazii/60-e/1/img867.jpgа Анна Сергеевна, которая раньше не умела быстро мириться, принесла в кухню кота Мишку и сказал:
- Вы видели когда-нибудь Кота-вегетарианца? Ах, не видели? Так вот он - перед вами. Ест только молоко и овощи! Смотрите! Митя, достань мышку!
Я достал мышь и поднес ее к самому носу Мишки. Он даже не облизнулся. Только добродушно замурлыкал.
- Давайте, - сказал я, - сделаем ящик и посадим в него мышь. И пусть Мишка с ней играет. Ведь лев играет в клетке с собакой, и им весело.
- Это называется симбиоз. Дружное совместное существование, - сказал Казимир Иванович. Он разошелся и сделал маленькую лекцию о птицах, спасающих гиппопотамов от всяких насекомых, о рыбках-прилипалах, о крокодилах и других животных...
Наверно, всем нашим соседям стало неловко оттого, что кот Мишка может дружно жить с белой мышью, а они ссорятся из-за пустяков.
Когда все ушли на работу, я спросил у Казимира Ивановича:
- Мышь в мужском роде пишется "мыш" без мягкого знака?
Он засмеялся и сказал:
- А тебе не хотелось убить эту мышь? - Я даже покраснел от обиды. - Прости, что я так подумал, - извинился Казимир Иванович, и мы первый раз в жизни как следует разговорились.
Я пообещал ему, что уничтожу в себе дух разрушения до конца, но все-таки пожалел, что нельзя побрить кактус и оживить в ванне килограмм наваги.
"Зато я научу говорить скворца!" - решил я и побежал в школу.