Часть 1
Глава 8
В РЕВКОМЕ
Уже поздним вечером Остров и Колька въехали во двор ревкома. Горели костры, освещая красным пламенем людей, заиндевевшие морды лошадей. У склада крепкий старик с длинными пушистыми усами неторопливо, по-хозяйски распоряжался разгрузкой санного обоза, то и дело поучая паренька:
- Санька сало не растеряй... Санька легче с мучкой. Санька встряхивал чубом, но ничего не отвечал. Увидев Острова, старик обрадовался, степенно расправил усы, откашлялся и с гордостью пробасил:
- Здравия желаем, товарищ Остров. С подарками приехали. Поглядите, что народ прислал для Красной Армии... Теплая одежда, белье, варежки, мука, сальце... Он наклонился и шепотом добавил: - Новости привез, Андрей Иванович. Кулачье снова голову поднимает.
- Спасибо, Сергеевич, за заботу о Красной Армии. Большое спасибо передайте односельчанам! Заходите попозже, расскажите обо всем.
- Добро... Мука-то какая - пшеничная и сало выдержанное, доброе сало, - опять громко заговорил старик.
Хорошо! Очень хорошо! Все это пойдет для госпиталей... Николай, - позвал Остров мальчика, стоявшего у дальних саней, - идем.
В холодном, неуютном коридоре ревкома было людно и шумно. Здесь толпились и громко разговаривали матросы, рабочие, красноармейцы и рыбаки. Они были одеты очень пестро - в шинели, пальто, кожанки, кители, брезентовые куртки. Многие вооружены винтовками, карабинами, револьверами. У моряков да и у некоторых пехотинцев через грудь крест-накрест пулеметные ленты, поясные ремни оттягивали ручные гранаты.
Тусклый свет керосиновых ламп с трудом пробивался сквозь клубы едкого махорочного дыма.
Около кабинета Острова горбоносый красноармеец о чем-то оживленно рассказывал окружающим. При этом он то и дело с ненавистью поглядывал в сторону двух угрюмо молчавших рыбаков.
Закончив рассказ, он свирепо сказал:
- В общем, к стенке просятся!
Однако эти угрозы совершенно не действовали на рыбаков, лица их по-прежнему оставались спокойными.
Колька же очень удивился: "К стенке" - это значит расстрелять. Как же рыбаки сами могут проситься... Что они за люди? Он с боязливым любопытством посмотрел на ближайшего из них. Мужчина лет пятидесяти, с квадратным обросшим подбородком, и большими красными ушами перехватил его взгляд и улыбнулся. Колька оцепенел: "Улыбается. Его к стенке, а он улыбается!"
Но внимание мальчика отвлек горбоносый красноармеец. Он громко докладывал Острову:
- Везли, значит, они на санях три кошеля с рыбой, мы у них документы спрашиваем, а они, веришь - нет, деньги суют, откупиться хотели... В общем, гады!
- Разменять их, и дело с концом, - раздался чей-то звенящий гневный голос.
Рыбак, который улыбнулся Кольке, неторопливо обратился к Острову:
- Арестовали нас, гражданин начальник, беспричинно и зря. Служивый, бог простит ему, все, прости господи, перепутал. Ведь, поди же, такой молодой - ай-ай-ай... Рыбу мы везли, точно. Только куда? Куда, надо знать? Везли в госпиталь, а нас за холку, давай документы, давай улов, не дашь - в каталажку. А нам бояться нечего, мы не из каких-либо... Только не дело это. Чай, своя власть - крестьянская. А насчет спекуляций или подкупа - брешет парень, креста на ем нет, постыдился бы грех на душу брать. Чего чесать языком, честной народ топить. Только гляди, служивый, как бы сам первый не утоп. Обидно! Рыбу-то с каким трудом промышляли, чуть в ледовой откос не попали, страху нахлебались, а тут этакую пакость взвели. Да уж ладно, дело прошлое. Бог простит его, грешного. Говори, гражданин начальник, куда ее, рыбу, сваливать?
Горбоносый подскочил как ужаленный.
- А-а-а, - только и мог выговорить он, - а-а-а, шкура! Веришь - нет, как переворачивает: все шиворот - навыворот. Ух, ты, - и с яростью замахнулся на отшатнувшегося рыбака.
Остов перехватил его руку и с силой опустил ее. В наступившей тишине тихо и спокойно прозвучал его голос:
- Никогда еще горячность к добру не приводила.
Красноармеец недовольно отступил назад и зло посмотрел на Острова.
- Вот тебе и раз. Ну и дела, не гадал и не думал, что контру под защиту.
Андрей Иванович, словно ничего не произошло, снял ушанку и, не торопясь, пригладил волосы.
- Если мы вас правильно поняли, гражданин рыбак, вы хотели сдать рыбу в госпиталь. Так это?
- Вот именно. Об чем и разговор.
- Прекрасно. Но почему вы без документов?
- Торопились, гражданин начальник, не ждали, что так встретят. Подумай сам, ведь ты человек не глупый, не к белякам ехали, а к своим, а они вон ружьями пужают!
Пехотинец только поморщился в бессильном гневе.
Остов все так же спокойно выяснял:
- Откуда сами будете?
- Из Степного.
- Степ-ного-о? - протянул Остров. Он на секунду прислушался к жаркому дыханию людей, увидел их нетерпеливые, горящие взгляды и наклонился к Кольке:
- Сбегай во двор, позови Владимира Сергеевича, с которым я говорил. Скажи, чтобы на дне саней у этих поискали. Нет чего под рыбой. Беги!
Колька, расталкивая всех локтями, выскочил из коридора.
- Ну, а как у вас дела в Степном? Кулачье не шевелится?
- У нас, дай бог, тихо, - рыбак явно не желал пускаться в разговоры. - Так куда прикажешь, гражданин начальник, рыбу сдавать?
- Послал мальчика за человеком, сейчас узнаем, подождите немного.
"Торопится, - подумал Остров, - очень спешит. Посмотрим, что дальше будет".
- Немного, что ж, это можно, подождем.
Дверь открылась, и появились Владимир Сергеевич и Колька. Они внесли ствол разобранного пулемета, оцинкованную коробку с патронами и осторожно опустили на пол свою ношу.
- Хороша рыбка, - насмешливо улыбнулся Владимир Сергеевич, подкручивая свой пушистый ус, - не они ли хозяева ее? - кивнул он головой на рыбаков. - Что-то думается, Андрей Иванович, что они...
- А вы знаете их?
- Знаю, как же не знать! Первые заправили, кулаки в нашем селе, настоящие живодеры.
Остров холодно посмотрел на кулаков.
- Ясно! Отправить в особый отдел.
Когда увели арестованных, Остров повернулся к горбоносому красноармейцу:
- За бдительность спасибо, а за невыдержанность поругать хочется. А теперь прошу вас довести начатое дело до конца. Сдайте рыбу в госпиталь. Николай, пошли ко мне!
- И у меня мама... - начал Колька, но умолк.